– У него всегда был чуткий сон. Даже когда мы были детьми. – Да, это потому, что я никогда не знал, не придет ли в нашу комнату отец и не попытается ли убить меня или моего младшего брата, – бросает Хадсон, и его голос звучит немного напряженно, поскольку он явно понимает, что происходило, пока он спал. – Какой ужас, – шепчу я, чувствуя, что мое мнение о Сайрусе и Далиле стало еще хуже, хотя, по правде говоря, мне казалось, что хуже уже некуда. Хадсон пожимает плечами. – Что с тобой? – спрашивает Джексон, повернувшись на бок, чтобы лучше видеть меня. – Ты нервничаешь из-за того, что будет завтра? Я решаю ничего не говорить ему про признание Хадсона. – Да. Что, если все и правда окажется так скверно, как сказала бабушка Иден? – Не бери в голову. – Джексон улыбается уверенной улыбкой. – Я сумею тебя защитить. – Я не об этом. – Я сажусь, раздраженная этой его манерой, как бы говорящей: «Я же мужчина, так что я с этим разберусь». – А о том, что мы просим нескольких человек, которые нам близки, рискнуть своими жизнями, чтобы мне помочь. Я не хочу, чтобы кто-то пострадал. – Говорю же тебе, я с этим разберусь, – отвечает Джексон. – Я могу всех вас защитить. Это то, что я умею. – А я говорю тебе, что не хочу, чтобы меня кто-то защищал. Я хочу стоять на своих собственных ногах рядом с моим суженым, а не за ним… – Я замолкаю, потому что на моем телефоне появляется иконка видеовызова. – Что там? – растерянно спрашивает Джексон. Я не отвечаю ему, а поднимаю телефон и говорю: – Мне надо ответить. Я не разговаривала с Хезер уже целую вечность. – Я рассеянно целую его в макушку и через читальный уголок иду к лестнице. – До завтра. – Знаешь, Грейс, я должен тебе признаться, – говорит Хадсон, – что ты никогда не перестаешь меня удивлять. Глава 79. Падение с верой в то, что тебя подхватят На следующее утро я отправляю пару коротких сообщений Хезер, пока мы с Мэйси торопливо идем по последнему из коридоров, ведущих в туннели. Я: Как здорово было НАКОНЕЦ-ТО поговорить с тобой вчера вечером. Я: Поверить не могу, что на день рождения твои родители подарили тебе билет на Аляску!!!! Мне не терпится тебя увидеть. Целую и обнимаю. Говорить с ней было так здорово, что мне ужасно не хотелось заканчивать разговор. Мне ее так недостает, и я поверить не могу, что она так легко простила мне четырехмесячное отсутствие. А я-то была готова вымаливать у нее прощение. Но вместо этого я узнала, что на весенние каникулы она приедет ко мне… если я переживу следующие несколько дней. А также если сумею придумать, как сообщить ей, что сверхъестественные существа реальны и что я горгулья. Я могла бы попытаться скрыть это от нее, но я ни за что не стану вести себя с ней так, как все здесь вели себя со мной, когда я только что приехала в Кэтмир. Ни за что. Хезер: Я тоже!! И матанализ – это жесть. – Вот мы и пришли, – говорит Мэйси, когда мы с ней заходим в камеру, где, как говорилось в сообщении Иден, должна состояться наша встреча. Должна признаться, что вчера вечером у меня упало сердце, когда до меня дошло, что Кладбище Драконов находится под школой – недалеко от камер. Хотя, честно говоря, подумав, я поняла, что это не так уж и неожиданно. Я уже догадалась, что с драконами Кэтмир связан теснее, чем с любым другим видом сверхъестественных существ – это было ясно по драгоценным камням в стенах здешних туннелей. Во время моих изысканий в библиотеке я как-то наткнулась на историю школы. Оказывается, Кэтмир не всегда был школой. Поначалу он был логовом драконов. И не абы каких, а первоначальной правящей семьи. Однако во Второй Большой Войне они не встали на сторону Сайруса, поэтому после их поражения логово отобрали и учредили Кэтмир, чтобы сверхъестественные существа, принадлежащие к разным кланам, учились вместе и тем самым способствовали развитию межвидовых отношений. Я как-то спросила Флинта, что случилось с той семьей, поскольку мне было известно, что речь идет не о его родителях, но он только пожал плечами и сказал, что большая часть клана погибла во время войны, а куда делись оставшиеся, никто не знает. Сколько же в этом сверхъестественном мире трагедий, сколько утрат. И ради чего? Ради того, чтобы власть захватила не одна, а другая семья? Неужели все это только ради власти? – Вообще-то так бывает нечасто, – замечает Хадсон, и я подхожу туда, где он лениво водит пальцами по драгоценным и полудрагоценным камням, вделанным в стены. Он все утро пребывает в дурном расположении духа, и, чтобы сохранить способность мыслить рационально, оказавшись на Кладбище Драконов, мне придется принудить его отбросить хандру. Он способен заставить меня в два счета забыть обо всем, нажав на правильные кнопки. От нуля до шестидесяти миль в час за три секунды. – Ты что, «Бугатти»? – спрашивает он. – Это единственная машина в мире, которая может дать такое ускорение. – Только когда ты начинаешь изводить меня и мне приходится выбрасывать коленца буги-вуги, – говорю я, и он стонет. – Кошмарный каламбур. – Я старалась, – с ухмылкой говорю я и оглядываюсь на нашу группу. Джексон и Флинт обсуждают возможные спорные моменты, Мэйси проверяет свою волшебную палочку и перекладывает пузырьки с зельями из рюкзака в поясную сумку, а Иден и Зевьер спорят о том, кто сможет понести самую тяжелую кость. Сердце наполняется благодарностью к моей новообретенной семье. – Что это за сумка у тебя на заднице? – спрашивает Зевьер, глядя на Мэйси. – В ней я ношу зелья, – отвечает она. – И ее носят впереди, а не сзади. Я поворачиваюсь к Хадсону и тихо говорю: – Ты хоть понимаешь, что мы все рискуем жизнью из-за тебя? – Как же, – фыркает он. – Скорее, вы делаете это ради того, чтобы я перестал кормиться за счет твоего драгоценного Джексона. Я качаю головой. – Что до меня, то так оно и есть. Это останавливает его. Несколько долгих секунд он пристально смотрит на меня, и в его темно-голубых глазах пылают чувства, которых я не могу понять. Я жду, чтобы он облек хотя бы часть из них в слова, чтобы он сказал хоть что-то и наконец дал мне понять, что им движет. Мгновение мне кажется, что сейчас он откроет рот и скажет нечто, обладающее хоть какой-то эмоциональной глубиной. Но в конечном итоге он только качает головой и отводит взгляд, ерошит пальцами свои волосы. Все, что угодно, лишь бы не говорить о том, что действительно важно. Однако он изрекает: – Дай мне знать, когда можно будет начинать болеть за вашу команду. – Ладно. Жду не дождусь, когда наконец выдворю тебя из моей головы, чтобы ты перестал портить мне настроение. – Я поворачиваюсь к нему спиной. Очень может быть, что скоро мы все умрем. Так неужели ему не под силу просто сказать спасибо? Джексон входит в последнюю из камер, берется за кандалы, чтобы открыть вход в туннели, но Флинт останавливает его, положив руку ему на плечо. – Это не тот путь, который ведет на Кладбище Драконов, – говорит он. – Как это? – спрашивает Мэйси. – Разве путь туда лежит не через туннели? – Да, через туннели, – ухмыляется Иден. – Но не через эти. Флинт делает нам знак подойти к задней стене камеры, на которой виднеется неровный круг из вделанных в кладку самоцветов: изумруда, рубина, сапфира, обсидиана, аметиста, турмалина, топаза и цитрина. Флинт нажимает на каждый из камней, словно набирая код, открывающий сейф, затем делает шаг назад. Через пару секунд пол под моими ногами угрожающе содрогается, и огромные камни внутри круга самоцветов начинают один за другим отодвигаться, пока перед нами не открывается тесный круглый туннель. – Ну, и кто хочет первым залезть в эту жуткую дыру? – шутит Мэйси, и все смеются, но никто не спешит поднять руку. – Вам всем повезло, поскольку я думаю, что первым должен быть дракон. – В глазах Флинта вспыхивают огоньки. Он поворачивается к Иден и спрашивает: – Ну что, скажем им, что находится на другом конце этого хода? Вернее, чего там нет? Иден закатывает глаза. – Да, скажем, потому что лично я не хочу, чтобы меня укусил охваченный паникой человековолк. Как вы знаете, эти туннели были построены для драконов… которые могут летать. Так что на другом конце этого туннеля… пропасть. Что касается Грейс, которая может летать – и Джексона, – то, оказавшись в воздухе, вы справитесь сами. Всем остальным надо будет досчитать до тридцати, прежде чем войти, и Флинт либо я подхватим вас на другой стороне. Она кивает, словно говоря: «Вот и весь сказ», хватается за небольшой выступ над круглой дырой, ногами вперед запрыгивает в нее – и исчезает. – Эта часть пути нравится мне больше всего, – шутит Флинт, после чего тоже запрыгивает в дыру и исчезает. Мы четверо просто стоим, глядя друг на друга. Они что, разыгрывают нас, или же нам и впрямь нужно просто запрыгнуть туда и положиться на силу тяжести? Как бы то ни было, никому из нас не хочется делать это первым. Джексон берет меня за руку и говорит: – Не волнуйся. Я тебя подхвачу. Прежде чем я успеваю напомнить ему, что у меня вообще-то есть крылья, так что ему нет нужды подхватывать меня, Зевьер замечает: