Я разражаюсь смехом – не могу удержаться. И хотя Хадсон делает вид, будто я вызываю у него отвращение, я знаю его уже достаточно хорошо, чтобы разглядеть веселые искорки в его глазах. – Я иду спать, – говорю я, отсмеявшись. – Это приглашение? – вопрошает он. У меня вспыхивают щеки, мне становится жарко. – Ты имеешь в виду просьбу к тебе не вести себя в ближайшие шесть часов как козел, чтобы я могла спокойно поспать? Да. Что-то еще? Черта с два. – И, пустив эту прощальную стрелу, я беру свою корзину с постиранной одеждой и иду к себе в комнату. – Понятно. Я не хотел разбивать твое сердце. – Но он насвистывает, пока мы поднимаемся по лестнице, и только когда мы добираемся до моей комнаты, до меня доходит, что это мотив песни Фло Райда «Good Feeling». Не знаю почему, но это вызывает у меня улыбку. Наверное, именно поэтому, ложась в кровать несколько минут спустя, я шепчу: – Спасибо, Хадсон. Я очень благодарна тебе за помощь. Следует долгое молчание, такое долгое, что я бы подумала, что он уснул, если бы не видела его глаза. Но, в конце концов, он вздыхает и говорит: – Не благодари меня, Грейс. – Почему? – Я поворачиваюсь на бок, чтобы лучше видеть его лицо. – Потому что, – отвечает он, и в глазах его я вижу мириады эмоций, расшифровать которые не могу, – если ты начнешь меня благодарить, я сделаю что-нибудь такое, о чем ты пожалеешь. Глава 58. Всегда смотри на укушенную сторону – Что бывает, когда целуешь дракона? – спрашиваю я, когда Джексон открывает дверь своих комнат. Я поднимаю руку и верчу кулон, который он мне подарил. После моего возвращения я ношу его почти каждый день, но сейчас впервые не закрыла его кучей одежек. Он смотрит на меня сонными глазами. – Тебя тошнит? – Тепло. Ты обжигаешь губы. – Я протягиваю ему термос с кровью, который я взяла в кафетерии. – Вот. Пей. Он берет термос и чуть заметно улыбается. – Спасибо. – Затем наклоняется и дарит мне короткий, но страстный поцелуй. – Думаю, я поцелую не дракона, а горгулью. – Это хороший план. – Я ставлю мой собственный термос с горячим шоколадом на стол, стоящий около двери, затем обнимаю его за шею и притягиваю к себе его голову для более долгого и основательного поцелуя. Джексон издает утробный звук, целует уголки моего рта, затем проводит языком по моей нижней губе, после чего обвивает руками мою талию и притягивает меня к себе. – А как же Хадсон? – шепчет он, обдавая горячим дыханием мое ухо. – Он еще спит. Поэтому-то я и решила встретиться с тобой не в вестибюле, а тут. – Мне нравится ход твоих мыслей, – говорит Джексон, повернув меня так, что я оказываюсь между ним и стеной. Затем проводит губами по моему подбородку, горлу, пока не доходит до подключичной ямки. – А мне нравится, как ты это делаешь, – отвечаю я, зарывшись пальцами в шелк его волос и прижавшись к нему. – Хорошо. – Он отодвигает губами мой воротник, чтобы поцеловать ключицу. – Потому что я собираюсь делать это долго-долго. Ведь ты моя суженая. – О боже, как слащаво. – Словно из ниоткуда появляется Хадсон. Глаза у него такие же заспанные, как и у Джексона, половина волос стоит торчком. Но его сарказм – как всегда – тут как тут. – Думаю, мой брат мог бы придумать реплику и получше. Или он собирался просто оттиснуть свое имя на твоей заднице и поставить на этом точку? Я со стоном отстраняюсь от Джексона и поворачиваюсь к Хадсону, который стоит, прислонившись к дверному косяку. – Знаешь, что? Выкуси. – Я бы с удовольствием тебя укусил, – отвечает он, придвинув свое лицо к моему и оскалив клыки, и его голубые глаза яростно блестят, глядя в мои. – Какое место на твоем теле ты бы предпочла? По моему телу пробегают мурашки, и это настолько пугает меня, что я быстро отшатываюсь от него – от них обоих – так быстро, что едва не приземляюсь на задницу. – С тобой все в порядке? – спрашивает Джексон и поддерживает меня рукой, предотвращая падение. – Конечно. Я просто… – А, думаю, я понял. – Он вскидывает бровь. – Проснулся Хадсон? – Да. – Я наклоняюсь и прижимаюсь лбом к его груди. И шепчу: – Прости. – Не извиняйся, – отвечает он. – Во всяком случае не за это. – Он делает мне знак сесть на диван, а сам идет в спальню. – Подожди, пока я почищу зубы и оденусь. И мы пойдем. – Тебе незачем спешить. У нас есть время, – говорю я, когда он закрывает за собой дверь. В основном потому, что я планировала провести еще несколько минут с ним наедине до того, как мы спустимся к остальным… и до того, как проснется Хадсон. Видимо, мне не следовало заходить в кафетерий. Но вчера Джексон весь день выглядел таким измученным, что я решила принести ему поесть. – Попить. – Хадсон плюхается на стул, стоящий напротив дивана. И, развалившись, вытягивает ноги перед собой и складывает руки на груди. Его зубы сжаты, и видно, что сейчас он раздражен, как никогда. Я тоже чертовски раздражена. – О чем ты? – резко бросаю я, поскольку сейчас мне совсем не хочется быть любезной. – Он не ест, а пьет. – Не все ли равно? – Я сердито смотрю на него. – И вообще, перестань подслушивать мои мысли! – О каком подслушивании может идти речь, если твои мысли просто-напросто кричат на всю округу, как зазывалы на карнавале? Так что их трудно не услышать. И меня от этого тошнит. – Знаешь, что? Ты ведешь себя как козел, и мне непонятно почему. Что, вчера ты израсходовал всю норму любезности на этот месяц? – Может, ты хочешь сказать – на этот год? – спрашивает он с гадкой ухмылкой. – Скорее уж на десять лет. – Я встаю и подхожу к столу у двери, чтобы взять мой горячий шоколад – и какую-нибудь книгу. Потому что мне совсем не улыбается провести следующие несколько минут, слушая нытье Хадсона. – Поищи в противоположной части комнаты. По-моему, там есть сборник сказок – ведь ты все равно потчуешь себя всякой брехней. – О боже! – Я резко поворачиваюсь к нему, сжав кулаки. – Да что с тобой? Ты ведешь себя как последний говнюк! Поначалу мне кажется, что он ответит мне – видно, что он много чего хочет сказать, когда придвигается ближе, – но он просто буравит меня взглядом горящих глаз, стиснув зубы. Проходят томительные секунды, напряжение между нами растет, но, когда я уже готова психануть или заорать на него – или сделать и то и другое, – из спальни выходит Джексон с черной курткой в руках. – Я не знал, взяла ли ты верхнюю одежду, – говорит он, протягивая ее мне. – Стадион отапливается, но до него надо идти несколько минут. Хадсон отворачивается, бормоча непристойности, и какая-то часть меня хочет схватить его за руку и потребовать, чтобы мы закончили этот непонятный разговор. Но Джексон ждет меня, такой классный и такой чертовски сексуальный в своих черных облегающих спортивных штанах и черной компрессионной футболке, которая обтягивает каждый его мускул. А их у него много. – Я взяла куртку, – говорю я ему, показав кивком на спинку дивана, где оставила куртку, придя сюда. – Но спасибо. – Не за что. – Он улыбается и, взяв пустой рюкзак, складывает в него бутылки с водой – затем открывает деревянную дверцу в нижней части одного из книжных шкафов, достает коробку моих любимых батончиков мюсли и кладет пару батончиков в тот же рюкзак. – Где ты их взял? – спрашиваю я, немного удивленная и очень тронутая. – Я заказал их, когда мы сошлись, на тот случай, если ты проголодаешься, когда мы будем у меня. Они прибыли, когда ты… – Он неопределенно машет рукой, как бы говоря обо всем, что произошло. – И я спрятал их, чтобы они были под рукой, когда ты вернешься – и вот ты здесь. – И вот я здесь, – повторяю я, млея от мысли о том, что он заботится обо мне, даже когда я об этом не знаю. – Спасибо, – снова говорю я. Джексон закатывает глаза. – Перестань меня благодарить, – говорит он мне, застегивая рюкзак на молнию прежде, чем взять с дивана мою куртку и помочь мне надеть ее. – Все это пустяки. – Никакие это не пустяки. – Я хватаю его за руку, когда он поворачивается к двери. – Это очень важно, и я тебе благодарна. Он чуть заметно поводит плечом, но я вижу, что ему понравились мои слова. Однако, глядя на его лицо в утреннем свете, я понимаю, что утомление, которое я заметила, объясняется не только тем, что он еще сонный. Он чувствует себя как выжатый лимон, хотя и не хочет об этом говорить. По открытым книгам, разложенным на столе, видно, что он поздно лег спать, ища информацию о Неубиваемом Звере. Мы уже знаем, что тот обитает на волшебном острове в Арктике, но Джексон хотел узнать о нем побольше, чтобы мы смогли подготовиться лучше. Надо думать, он также хотел выяснить, есть ли у этого чудища слабые места. Я чувствую стеснение в груди. Я знаю, его гложет страх перед тем, что может натворить Хадсон, если мы вернем его обратно, не отобрав у него предварительно магическую силу. – Ты готова? – спрашивает он, сделав шаг назад. – Уже почти девять. – Почти готова, – отвечаю я, обвив руками его талию, и ищу нить наших уз сопряжения, распознать ее легко после того, как вчера я увидела внутри себя все эти нити. – Что ты делаешь? – спрашивает он. Вместо ответа я берусь за черно-зеленую нить нашего сопряжения и направляю по ней энергию прямо в него.