— Спокойной ночи, Марианна. И спасибо тебе… — Спасибо? Но за что? — За то, что ты рядом. За помощь и все такое… — Прекрати эту чушь! И спи спокойно… Марианна прикончила десерт, закурила. Мечты опять теснились в голове, брали с места в карьер. Сумасшедшим аллюром к будущему. Ведь теперь это будущее у нее было. Час за часом она сидела в полумраке. Опять плакала. От радости на этот раз. Маркиза совершила обход, включила свет в камере. Марианна послала ей торжествующую улыбку. Глазок с грохотом закрылся. Тогда она взяла шприц и дозу, которые Даниэль оставил вчера. Укол вдобавок к ночным миражам… После укола она с наслаждением укрылась под простынями. Три бессонные ночи: нужно наверстать упущенное. Хотя ей не хватает мужчины. И будет долго не хватать, так или иначе. Но она предпочтет свободу. Трип получился головокружительный. Птицей взмыла высоко в небо. Потом быстро провалилась в глубокий сон. Камера 119 — 4:00 Марианна резко проснулась. Какой-то глухой звук вырвал ее из сна. Может быть, Маркиза начала второй обход. Но в камере царила полная темнота и такая же тишина. Марианна снова закрыла глаза. В изнеможении. Готовая предаться счастливым снам. Но внезапно в этой почти что коме что-то ей показалось неестественным. Именно то, что тихо. Слишком тихо. Она прислушалась. Не слыхать ничего. Даже дыхания мадам Фантом. Еще пьяная со сна, привстала. Вслушалась снова. Свет в умывальной не горел. — Эмма? Марианна встала, немного пошатываясь. Героин все еще отбрасывал свою гигантскую тень. Она кое-как взобралась на лесенку, ощупью поискала спящую. Нашла лишь пустой и холодный матрас. Сердце бешено заколотилось. Она мигом протрезвела. — Эмма? Зов снова канул в пустоту. Она бросилась к выключателю, обо что-то споткнулась. Со всего размаха врезалась лбом в бронированную дверь. — Вот черт! — выругалась она. Быстро встала, нажала на кнопку. Кровь застыла у нее в жилах. Она запнулась об Эмманюэль. Та лежала на полу, навзничь. Марианна упала на колени возле подруги: — Эмма? Какого черта ты тут делаешь? — Марианна… — Эмма! Что с тобой? Ты ушиблась? Тебе нехорошо? Мадам Фантом лежала с закрытыми глазами. Только губы едва шевелились. — Мне… стало… страшно… Хотела позвать… — Но что с тобой стряслось? Ее веки наконец поднялись, на долю секунды. Открывая полный ужаса взгляд. Ее правая рука медленно поднялась к лицу Марианны, коснулась щеки и вновь тяжело упала на иссохшую грудь. — Все обойдется! — заверила Марианна. — Я позову на помощь, придет врач… О’кей? Но мадам Фантом не реагировала. Будто заснула. Марианна с силой встряхнула ее. — Эмма? Ты меня слышишь? Эмма? Трясла ее снова и снова. Потом опустила на пол. Пощупала пульс, порадовалась, что сердце бьется. Поглядела на свой новый будильник, бросилась в умывальную, налила воды в стакан и плеснула в лицо сокамернице: — Давай же, черт! Просыпайся! Тут она заметила выложенные на стол упаковки из-под таблеток. Все пустые. — Нет, неправда! Эмма! Марианна силком подняла ее, прислонила к стене. Нужно разбудить ее, заставить ходить. Заставить жить. Марианна дала ей пощечину, снова встряхнула. Сжимала в объятиях безжизненное тело. — Черт, черт, черт! Неужели ты сделала это? — чуть не рыдала она. Положила спящую на пол, бросилась к двери, забарабанила кулаками по бронированному металлу. — На помощь! Надзиратель! Каждая минута на счету. Марианна кричала во всю силу легких, лупила кулаками по двери. Даже забыла о сломанном пальце. Лупила изо всех сил. Звала во весь голос. Вот уже десять минут. — Надзиратель, на помощь! И внезапно ее крики получили отклик. За каждой дверью заключенные начали стучать. Гремело по всему этажу. Этот причудливый концерт ударных можно было услышать даже снаружи, в цивилизованном мире. В сто девятнадцатой Марианна надрывала голосовые связки: — Надзиратель, на помощь! Самоубийство! САМОУБИЙСТВО! Через четверть часа голос у нее сел. Иссяк помаленьку, словно родник в пустыне. Она расплакалась. Все еще колотила в дверь. Пыталась вопить. Двадцать минут. — Надзиратель! На помощь! Самоубийство! Она взглядом молила Эмманюэль. Держись! Умоляла и своего злейшего врага: — Соланж! На помощь! Открой дверь, прошу тебя! Но только другие заключенные отвечали ей. Слово гремело в ночи, передавалось десятками мощно звучавших голосов. Самоубийство. Полчаса. В сто девятнадцатой уже слышался только шепот. На помощь! Марианна вдруг упала на колени, приложила ухо к груди Эмманюэль. Больше ни звука. — Нет! Из последних сил она сжала тело в объятиях. Орошала слезами, молила тихим, охрипшим голосом: — Нет! Эмма, нет! Удары по дверям стихли. Камера за камерой. Женщины поняли. Слишком поздно. Бесполезно. На этаже установилась тишина. Будто началось бдение у тела усопшей. Марианна по-прежнему прижимала к себе свою мадам Фантом. Не могла отпустить ее одну в неведомые пределы. 4:40. Глазок наконец открылся. — Сейчас позову врача и офицера, — заявила Маркиза ледяным тоном. 5:00. Врач и офицер из мужского блока вошли в сто девятнадцатую. Доктор констатировал смерть Эмманюэль Оберже. Они собрались тут же унести тело. Но сначала пришлось вырвать его из мощных, отчаянных объятий. Молодая женщина, сорвавшая голос, вся в слезах, отказывалась отпустить подругу. Ту самую мадам Фантом. Ее грубо оттолкнули, положили покойницу на подвернувшиеся носилки. Даже не прикрыли лицо. Оставили Марианну на полу. Так или иначе, она не могла больше двигаться. И кричать не могла. Сорвала голос, разбиваясь о скалу безразличия. Понедельник, 20 июня, — камера 119 — 07:00