— Я не по-ме-шан-на-я, — произносит она по слогам. — И если будете дальше меня оскорблять, пожалеете… Он изумлен. Усмешечка мало-помалу исчезает. — Думай, что говоришь, Гревиль… Теперь усмехается она. Немного напряженно, но для вида сойдет. — Вам меня не запугать! В централе десять человек не смогли… — Не смогли чего? — Убить меня! — Жаль! Но знай, что и тебе не запугать меня. Прогулка закончена. — Нет, час еще не прошел! — Мне надоело впустую тратить время, сторожа капризную девчонку! — сказал он, снова нацепив свою усмешку. Она чувствует, как ярость переполняет каждую клеточку тела. Впасть в неистовство, чтобы забыться. Взрыв неизбежен. Ломка хватает за горло. Он только что наступил на противопехотную мину, но пока еще этого не знает. Она выбрала не самую легкую добычу. Но нужно его испытать. Посмотреть, что у него внутри. — Я уже давно не девчонка… и, если ты не в курсе, уже убивала. И могу убить снова, не важно когда. Не важно где… — Это плохо кончится, Гревиль. Ты меня выведешь из себя… — Давай, начальник, покажи, какой ты, когда выходишь из себя! — Прекрати мне тыкать. Повернись, я надену тебе наручники. — Иди в задницу! Она спускается по лестнице, пятясь, не сводя с него глаз. Он идет следом. — Мой тебе совет: прекрати эти игры, — угрожает он. — Иначе проведешь паршивые четверть часа… — Только четверть часа? Ненадолго же тебя хватит! Он сжимает челюсть. Подходит надзирательница: — Хотите, Даниэль, я вызову подкрепление? — Ага! Вызови подкрепление! — вопит Марианна, разражаясь демоническим хохотом. — Потому что я сейчас сделаю котлету из твоего начальничка! — Не нужно подкрепления, — заверяет Даниэль. Он держит наручники, ведет себя осторожно. — Ну что, начальник? Я жду! Подойди поближе, я тебе покажу, какая я помешанная! — Уймись, Гревиль. Иначе отведаешь нашего карцера… — Плевать на карцер! Давай подходи! Дрисня, что ли, напала? Он бросается вперед, хватает ее за руку, пытается повалить. У него сила. У нее злоба и техника. И эффект неожиданности. Никто не мог бы вообразить, что в этом теле, на вид хрупком, таится мощь товарного поезда. Она вырывается, бьет левой в челюсть. Он шлепается задом на асфальт. Мадам Дельбек теряет присутствие духа. Бежит к зданию, а Даниэль тем временем поднимается. — Оставайтесь здесь! — приказывает он. — Мне никто не нужен! — Ага! Дайте ему доказать, что он мужчина! Марианна не сводит с него безумного взгляда: — Вот покончу с тобой и займусь вертухайкой… — О’кей, Гревиль. Хочешь поиграть в эти игры, давай позабавимся! Он действует обдуманно теперь, увидев, на что она способна. Крутится вокруг нее, чтобы задурить голову. Она следует за ним, изящно переступая с ноги на ногу. Он уже не пытается надеть на нее наручники. Собирается бить, она это знает. Заключенные колотят по оконным решеткам кастрюлями, мисками, всем, что под руку попадется. Гомонят, кричат. Давай бей их, бей! Марианна показывает им знак победы. На миг отвлекается. Воспользовавшись этим, начальник наносит удар правой, с силой пушечного ядра. Так быстро, что Марианна не успевает отреагировать. Загляделась на толпу поклонниц, пленилась своей новой славой. Оглушенная, падает на землю. Начальник нагибается, чтобы ее сковать. Уверенный, что удар, только что полученный, вырубил ее. Но он еще не знает Марианну. Подножка — и он снова падает. Моника приходит на помощь. Марианна, которая уже вскочила на ноги ловким, быстрым движением, лупит ее по голове, и она, в свою очередь, утыкается носом в асфальт. Заключенные ликуют. За решетками массовая истерия. Двое вертухаев повержены. Их героиня раскланивается, отвечает на приветствия: — Меня зовут Марианна! МАРИАННА ДЕ ГРЕВИЛЬ! — Давай, Марианна! Даниэль уже встал, он так и пышет злобой. — Ну что, начальник? Нравится? Я тащусь! Она знает, что ей не победить. Но получает максимум удовольствия от боя, который вновь создает впечатление, что она существует. Крики набирают силу, как морской прибой. Эхом отдаются от серых стен ограждения. Зрители, скопившиеся вокруг арены, обезумев, следят за бойней. — Давай, Марианна! Она — новая звезда. Ликует. Насмехается. Подогревает свою ярость. Он бьет, она уклоняется, хватает его за руку, опрокидывает на скамейку. Снова торжествующие крики в камерах. Новый поклон артистки. Но начальник — крепкий орешек, так просто с ним не справиться. Надзирательница пошла за подмогой. Одни во дворе, они глядят друг другу в глаза. — Обещай, что я получу работу, тогда сдамся! — смеется она. — Обещаю, что порву тебя в клочки! — рычит он. Одним прыжком она вскакивает на скамейку. Теперь они уравнялись в росте. Вдруг он бросается прямо на нее, как регбист, рвущийся к воротам. Такое впечатление, будто ее переехал полуприцеп: начальник обхватывает ее, они катятся по земле в жестоком объятии. Марианна стукнулась головой об асфальт, кричит от боли. Сидя на ней верхом, начальник потрясает наручниками. Она задыхается под его весом, наносит удар за ударом. Он, не уклоняясь, переворачивает ее на живот, сковывает руки. Поднимает как пушинку. Теперь заключенные свистят. Огорчены, что спектакль кончился. Что их чемпионка проиграла. Он тащит ее к зданию. Встречает подкрепление. — Нужна помощь, шеф? Он угадывает иронию во взглядах, в словах. Ведь его только что помяла милая девчушка ростом метр шестьдесят пять. — Обойдусь! — бормочет он, отирая кровь, сочащуюся изо рта. Те расступаются, давая ему пройти с его добычей. Марианна открывает для себя дорогу в дисциплинарный блок. Даниэль тащит ее в конец коридора. Отворяет камеру, где вместо двери только решетка, бросает внутрь, как мешок с мусором. Она падает на пол, несколько секунд стоит на коленях. Он еще не ушел. Хочет отыграться. Марианна готовится получить по полной. — Поднимайся! Она подчиняется. Встает перед ним: — Ты играл в регби, да? — Как ты догадалась, Гревиль?! — Хорошо сыграл… Он удивлен. Для нее это — игра, не больше. Подходит, дает ей затрещину, чуть не снеся голову с плеч, потом впечатывает в стену: — Хорошо позабавилась? Так вот, забаве конец! — Уже? Странно, что удары как будто не действуют на нее. Что она по-прежнему бросает ему вызов с этой ставящей в тупик надменностью. — Посидишь здесь, пока не уймешься… Он отстегивает один наручник, другой прикрепляет к кольцу, вделанному в стену. И уходит. — Больше не хочешь драться, начальник? — вопит Марианна в пустоту. — Утомился уже? Ей больно. Должно быть, содрала кожу с головы, когда закорешила с асфальтом. Она садится на пол, поджимает ноги. Вонь невыносимая. Даже в горле першит. Ей даже не подойти к умывальнику, чтобы прополоскать рот. Полный крови. Ей больно, но могло быть хуже. Он мог избить ее до бесчувствия здесь, в карцере. Она ложится, правая рука прикована, воздета к потолку. И мирно засыпает. Ломка отступила на час или на два. Подавлена усталостью, болью. Марианна уже три ночи не спала. Когда она снова открывает глаза, то встречает взгляд начальника. Прислонившись к стене рядом, он разглядывает ее. Марианна мигом приподнимается. — Хорошо спалось, Марианна? Он впервые назвал ее по имени.