— Ты его получишь! — пообещал Даниэль, улыбаясь. — Надуть меня не в твоих интересах! — Разве я когда-нибудь не сдержал слова? Он млел в предвкушении зрелища, ей все еще было неловко. — Чего ты ждешь? Она взяла шприц, жгут и чайную ложку, открыла один из двух пакетиков с порошком. Даниэль следил за каждым ее движением, ничего не упуская. — Ты будешь только наблюдать, больше ничего? Не воспользуешься тем, что я отрублюсь, чтобы… — Зачем мне это? — Мне почем знать! У тебя такие заскоки… — Успокойся! Я буду делать только то, чего ты сама захочешь. Она сделала вид, будто не поняла, насколько двусмысленна эта фраза. Включила свет, устроилась на койке. — Выключишь, когда я уже ширнусь? Даниэль кивнул. Глаза ее блестели от желания, природы которого она не понимала сама. Даже решила не копаться в этом. Стянув жгутом левую руку, высыпала половину пакетика в чайную ложку и поднесла зажигалку. Вобрала получившееся в шприц, прощупала руку, ища вену, не слишком исколотую. Даниэль не сводил с нее глаз, она боялась сделать что-то не так, настолько его присутствие стесняло. Думай о подарке, Марианна. Ты часами сможешь наслаждаться музыкой, слушать радио, иметь связь с внешним миром! А через пять минут тебе будет все равно, есть ли кто-то рядом. Она всадила в себя иглу. У Даниэля оборвалось сердце. Но он не отвел глаз. Марианна ослабила жгут, прилегла. Он выключил свет и присел рядом: — Довольна? — Да… Марианна оставила иглу в руке. Даниэль заколебался. Решил потихоньку вытащить ее. Снова екнуло сердце. Неон подсвечивал ее щеки, полузакрытые глаза. Она раскинула голые ноги, прямо рядом с ним. Даниэль положил туда руку: кожа гладкая, как драгоценный шелк. Добрался до колена. — О чем ты думаешь, Марианна? — Ни о чем… Она подождала, пока наркотик заполнит каждую клеточку тела. Трип только начинался, она еще могла управлять. А через несколько минут… Он все еще будет здесь. Она — тоже, совершенно беззащитная. Опасность. Слишком поздно, чтобы ее избежать. Ужасные сожаления, такое ощущение, будто она скинула броню перед лицом противника, вооруженного до зубов. Она открыла глаза. До смерти напуганная. — Что ты станешь со мной делать? Он улыбался. Не было в той улыбке ничего утешительного или любезного. Хищник, предвкушающий кровавый пир. — Не беспокойся… Расслабься… При этих словах ужас охватил ее, взорвался внутри, словно бомба. Марианна попыталась приподняться. Снова рухнула на подушку. Ушла слишком далеко. Даниэль взял ее руку, поднес к губам: — Ты не должна волноваться, Марианна. Лучше наслаждайся, как можешь… Она снова закрыла глаза, упоение уже унесло ее. Телепортировало в другой мир. Даниэль держал ее за руку. Ничего больше. Она зря беспокоилась. Ее лицо расслабилось, появилась улыбка, ему незнакомая. — О чем ты грезишь, красавица? Она все еще пыталась сесть, Даниэль поддержал ее. Марианна приникла к нему, положила голову на плечо. Трип по высшему разряду. Она раздвинула его небесно-голубую рубашку, уже расстегнутую, положила руку ему на грудь. Ощутить животное тепло. Коснулась губами впадины над ключицей. Посреди своего бреда она осознала все же, что он недавно побрился. Крепко-крепко прижималась к нему, а все-таки была далеко. — Ты где? — Сама не знаю… Я куда-то иду, я на улице… Я вышла на волю… Значит, вот для чего нужны были дозы, которые он поставлял ей каждую неделю уже почти целый год. Порошок обладал волшебной властью: позволял выходить за стены тюрьмы. — И что там, на воле? — Столько всего ожидает меня… Столько всего… Чего душа пожелает! Я могу путешествовать, сесть на поезд… — Почему не на самолет? На самолете можно дальше улететь! Она расхохоталась, безумно, безудержно. Даниэль никогда не слышал, чтобы она так смеялась. — Ты с ума сошел! Самолеты падают, как дохлые мухи! Мои предки погибли, когда самолет разбился, должна доложить! — Скучаешь по ним? — Ты о ком? — вскричала она между двумя взрывами хохота. — О твоих родителях… — О них?! Да я их и не знала толком! Даже их физиономий не помню! Гады они так или иначе! — Как ты можешь так говорить, если совсем не знала их? Марианна успокоилась: — Они меня бросили… — Ведь не нарочно. — Какая разница? А? Какая разница? — Никакой, ты права… Оба надолго погрузились в молчание. — Надо пойти навестить старика, — начала Марианна. — Теперь, когда я на воле, надо пойти его повидать… Даниэль попытался понять, кто это: ее дед? — Какого старика? — Которого я завалила! Ты меня совсем не слушаешь! — Да нет же, Марианна. Я тебя слушаю. Слушаю только тебя. — Схожу к нему на могилу. Нужно объяснить ему, что это вышло случайно. Все потому, что я не чувствую своей силы… Как Ленни… Даниэль нахмурился. Это еще кто такой? — Я не нарочно, я была под кайфом… Как мне было догадаться, что он больной, а? Откуда мне было знать… Никто никогда мне не верит… — Я тебе верю. — Может быть, если я попрошу прощения, он оставит меня в покое. Не будет приходить, когда я сплю… Он внедрялся в ее измученную душу, будто совершал кражу со взломом. Он давно уже задавался вопросом, что творится у нее в голове. Таится в глубине черных глаз. А Марианна продолжала свои излияния. Как будто его здесь не было. Или он не был реальным. Иногда ничего нельзя было понять. Но он следовал за Марианной в ее собственный, личный сумрак. В извивы ее раскаяния, то неистового, то неуклюжего. Потом в ее странствия — на поездах, на кораблях. Она так хорошо рассказывала свои мечты… Звуки, запахи, музыка, вкус — все там было. Ее обуревали простые, обычные желания. Она переносила в невероятное, волшебное измерение самые банальные вещи. Все, что он совершал каждый день, даже не отдавая себе отчета. Даже не догадываясь, какое это счастье. Она хотела свободы, только и всего. Идти куда глаза глядят. Покидать воображаемую маленькую квартирку когда заблагорассудится. Касаться земли руками. Упиваться ароматом цветов. Гулять в лесу или у воды. Бродить по городу, садиться в автобус. Вдоволь есть и пить в самых лучших ресторанах. Завести кота. Большого, пушистого, серого. Балдеть перед телевизором. Покупать шикарную одежду, косметику. Быть красивой, наконец. Но на какие деньги — это ее не заботило. Она и не помышляла о жестокой реальности, царившей там, за стенами тюрьмы. Просто потому, что знала: ее мечты — химеры. Знала, что никогда не выйдет на волю. Раз так, зачем загромождать грезы низменными материальными затруднениями? Даниэль улыбался, как и она. Нужно было и себе вколоть дозу. Чтобы и ему забыть о решетках. Но Марианне удалось прихватить его с собой в виде багажа и доставить в страну чудес. Бесплатно. Потом слова понемногу иссякли. Волшебство потеряло силу. Марианна стиснула его плечи. — Что с тобой, Марианна? — прошептал он. — Мне страшно… Она приземлялась. Иногда это проходило тяжело. Даниэлю случалось подбирать наркоманов все еще под кайфом, но уже в слезах. Плохой трип. Теперь он лучше это понял. Наконец-то понял.