Два глиняных шарика лежали на дне, и каждый прятал в себе отблеск души. Откроется ли мне сегодня новая тайна? Или мы рисковали напрасно? Я вытащила один шарик и положила на ладонь. Если сработало – я это быстро пойму. «Ну, миленький, ну откройся!» – мысленно шептала я, словно глиняный шарик был живым существом. Или все-таки был? Хоть немного? Не знаю, в ответ ли на мои мольбы, но, скорее всего, все же потому, что я преодолела сложное испытание, он, как и первый, покрылся сеточкой трещин, а потом осел на ладони горсточкой пыли. Маленькая искорка выпуталась из коричневых крошек, поднялась в воздух на уровень моих глаз. Мне показалось, будто она рассматривает меня. Я высунула язык, как в детстве, когда пыталась поймать ртом снежинку. Отчетливо вспомнила это ощущение, когда холодная снежинка колет словно маленькой иголочкой. Искорка ужалила гораздо больнее. Но ни вскрикнуть, ни отпрянуть я не успела. Потому что уже в следующую секунду провалилась в темный колодец, а вынырнула в пасмурный день. Накрапывал дождик, я ощущала, как капли стекают по щекам. Но это было мелочью по сравнению с тем, что я стояла напротив полиписа, чьи стрекательные щупальца шевелились в опасной близости от моего лица. Я подняла руки в упреждающем жесте, словно хотела успокоить это существо, которое нервничало сейчас и готово было напасть. Те самые руки, я их узнала. Но теперь их владелец был уже не так юн, как в первый раз. На тыльной стороне ладони давний зарубцевавшийся шрам. Это были руки с длинными тонкими пальцами, но в них ощущались сила и уверенность – руки аристократа и воина. – Подчиняйся! – услышала я. В голосе тоже сквозила твердость. Он произнес это слово так, словно безмозглая тварь полипис действительно могла понять и послушаться. Бестия издала свой душераздирающий вопль, который в прошлый раз на несколько минут вывел меня из строя. А тот, чьими глазами я сейчас смотрела, даже на секунду не отвлекся. Удивительная энергия струилась в нем. Я только не могла понять, что это. Одно ясно – полиписа он не только не боится, но, кажется, задумал его себе подчинить. Никогда ни о чем подобном не слышала. – Подчиняйся и слушайся меня, – повторил он. Стрекательные щупальца вздрогнули в последней попытке одолеть врага, но тут же безвольно обвисли. – Покружись-ка, малыш, – теперь в голосе уже не чувствовалось напряжения. – Давайте все потанцуем. Он обвел глазами пространство, и я вместе с ним увидела внутренний двор замка, вымощенный брусчаткой, сейчас мокрой от дождя. Потемнели от дождя и стены. Кто-то осознанно снял защиту, чтобы впустить бестий в дом. На крытой галерее я увидела людей, наблюдающих за происходящим. Их лица хоть были сосредоточены, но напуганными они не выглядели. Значит, если я правильно понимала, здесь проходило какое-то запланированное испытание. А еще я увидела, что двор заполнен бестиями. Полиписы, змеехвосты, ридусы, топперы и другие. Все раскачивались на месте, словно одурманенные, не пытаясь напасть. После приказа «потанцевать» твари стали медленно поворачиваться вокруг своей оси. На галерее закричали, начали аплодировать и обниматься. – Крис, они наши, они наши! – кричал какой-то паренек. – Следующую битву мы не проиграем! Ты это сделал! – Я ведь говорил, – сказал хозяин голоса немного самодовольно, но в то же время снисходительно. – Единственный способ одолеть танатосов – обратить других бестий против них. Я чувствовала, как тот, чьими глазами я смотрю, горд собой и в то же время опустошен – подчинение бестий прошло не так просто, как он хотел показать. Я знала, что он устал и нуждается в отдыхе. Но Крис – ведь его так назвали – продолжал стоять и улыбаться. – Прочь! – бросил он бестиям, и те, как пьяные, поплелись к раскрытым воротам. – Ставьте защиту! – крикнул он людям, следившим с галереи. Доверив другим активацию защитных амулетов и подумав: «Хоть с этим они должны справиться!», он шагнул в прохладный темный коридор, под каменные своды, и без сил прислонился к стене. «Проклятие, как я устал. К вечернему совету надо прийти в себя». Тяжело ступая, он поднялся на второй этаж в свою комнату. Дрова, горкой сложенные в камине, запылали по щелчку его пальцев. Окно было распахнуто настежь, в комнате пахло сыростью. Крис протянул руку в сторону окна, и створки со всей силы захлопнулись. Что? Как такое возможно? Это магия стихии воздуха. Но он только что разжег огонь, я ведь видела! Крис заглянул в смежную со спальней клетушку. Я увидела древний рукомойник, деревянную шайку, подставленную под него. Понятно, комната для умывания. Тот, чьими глазами я смотрела, нажал на стержень, выпускающий воду, но тоненькая струйка бежала едва-едва. – Все приходится делать самому! – пробормотал он. Снял крышку с рукомойника, заглядывая внутрь. После дождя все напиталось влагой, но сейчас я почувствовала, что воздух стал сухим и шершавым, как в тот день в столовой, когда Ран вытянул воду, чтобы залить огонь. Зато рукомойник оказался заполнен почти наполовину. – Отлично. Кажется, сам Крис был вовсе не удивлен тому, что он обладает магией трех стихий. Может быть, и стихией земли тоже, просто я не видела. Для него происходящее было в порядке вещей, а я, наблюдая, мысленно кричала от изумления. Я никогда-никогда не видела ничего подобного. Пока я пыталась переварить увиденное, он с удовольствием умывался, раздевшись до пояса. Прохладная вода стекала по плечам и груди. Когда он опускал взгляд, я видела шрамы, змеившиеся по коже, – десятки шрамов. Должно быть, подчинить бестий удалось не с первого раза. Вот он умылся и, протерев от влаги зеркало, посмотрел на свое отражение. Я увидела молодого еще мужчину с длинным узким лицом, синими яркими глазами и черными, слегка вьющимися волосами, достающими до плеч. Я никогда не видела, чтобы у стихийников были волосы цвета воронова крыла. У земляных бывают темно-русые, но им далеко до этого насыщенного темного оттенка. И хотя я точно знала, что раньше не встречала этого человека, все же его лицо было мне странно знакомо. На меня смотрел из зеркала волевой, самодостаточный и уверенный в себе человек, который знает о своей силе, но использует ее разумно. Крис смотрел на отражение и в то же время будто бы сквозь себя. Вот он наклонился ближе, и я погрузилась в пронзительную синеву его глаз. Тут он подмигнул и улыбнулся краешками губ. – Ну, здравствуй, преемница, – сказал он вслух. Глава 21 Разговор с директором Ран ждал на нашем месте. Давно ждал, наверное: поднял воротник пальто, спасаясь от ветра, и снежинки уже успели припорошить волосы. Он еще не видел меня, задумчиво глядя в сторону, а я замерла на верхней ступеньке, любуясь. Сердце готово было разорваться от нежности. После бессонной ночи и очередного видения, которое меня потрясло, очень трудно было контролировать эмоции. Но я и сама затруднялась назвать, что же чувствую на самом деле. Все чувства перемешались. Благодарность – он так верит в меня, не бросает, он всегда рядом. Восхищение – он такой сильный и смелый, просто невероятный. А еще сразу полезли в голову непрошеные воспоминания. Вот он ведет меня в танце, бережно обнимая за талию. Кормит с ложечки. Поправляет капюшон, чтобы закрыть от ветра. Греет мои заледеневшие руки. Ран, ты просил в тебя не влюбляться. Ты с самого начала старался быть честным, не хотел, чтобы я испытывала напрасные надежды… Но как, скажи на милость, не влюбиться в тебя? Он обернулся, увидел, взбежал по ступенькам навстречу. – Ты как, Корюшка? – спросил, пытаясь поймать мой взгляд. Переживает за меня. Конечно, как за младшую сестренку, не больше, и все-таки… Бедное мое сердце, я уже дышать едва могу… Ран не знал, что со мной творится, но, видимо, понял, что я на грани нервного срыва. Притянул к себе, обнял, прижался щекой к моей макушке. А я вдыхала его теплый запах и готова была стоять так до скончания веков. – Ничего не получилось? Не переживай. Ерунда. Ты только не расстраивайся. Мы еще не сдаемся. – Все получилось, Ран, – прошептала я. – Ты только не подумай, что я врушка. Я сама ни о чем подобном не слышала никогда… – Даже в мыслях не было так подумать о тебе. Ты просто начинай рассказывать: слово за словом. Я очень внимательный слушатель, поверь. Он отпустил меня и предложил свой локоть в качестве опоры. – Держись, и пойдем прогуляемся. До начала занятий есть время – утреннюю тренировку я решил отменить. – Да неужели? – улыбнулась я. – Ого! Чудеса не прекращаются! Ран, увидев мою улыбку, выдохнул с облегчением. Тоже улыбнулся. – А будешь хихикать, сейчас быстро передумаю. – Ой-ой, боюсь-боюсь! Он сделал движение, будто собирается меня схватить, я смеясь отпрянула, но тут же поскользнулась на обледеневших ступеньках и едва не упала. Ран удержал у самой земли. Его лицо оказалось рядом с моим, так близко, что я окунулась в темноту его глаз. Его губы в сантиметре от моих. Я чувствовала его дыхание. Сколько он так держал меня? Не знаю – секунду, а может, столетия… Время остановилось. Поцелуй меня. Поцелуй меня, Ран. Пожалуйста… – Так, все же давай держись за меня, – сказал он строго, поднимая меня на ноги и отряхивая мантию, которая успела испачкаться в снежной крошке. Чудесное мгновение растаяло, оставив после себя ноющую пустоту. И все же – вот он, рядом. Пусть только как друг. О, светлые боги, спасибо и за это… Я оперлась на его руку, и мы отправились гулять по безлюдным дорожкам парка. От свежего воздуха голова прояснилась, и я постаралась рассказать об увиденном без эмоций. Факты, только факты. Ран внимательно слушал, не перебивая, а когда я замолчала, сказал: – Невероятно. Уверена, внутри у него все бурлило от изумления. Но в этом весь Ран – сдержанный и рациональный. – Прямо мне в глаза посмотрел, – повторила я последнюю фразу. – Словно он меня видел. Но ведь это лишь воспоминание, как такое возможно? И преемницей меня назвал, представляешь? Вдруг я так тоже смогу… Ну, когда… – Кора, ты ведь помнишь, что нам говорил директор? Магию получают только два процента… Не очаровывайся раньше времени, чтобы потом не разочароваться. Но, знаешь, мне кажется, то, что ты увидела, очень важно! Терран Аквидус – куратор моей курсовой, может быть, он подскажет что-то? А по поводу того, что Крис – так ведь его звали? – разговаривал с тобой… Я, конечно, в огненной стихии очень мало что понимаю, но ведь разве ваши глиняные големы, хранящие отблески душ ваших предков, не разговаривают с вами? Что-то, видно, остается – не только память. – Где же он теперь? – задумчиво спросила я. Ран покачал головой: – Если бы знать… Но я думаю, где-то внутри тебя. Стал частью твоей души, быть может. – Ж-жутковато. – У меня, правда, даже голос задрожал. Ран потрепал меня по плечу. – Ну а кто говорил, что будет легко? Держись, дружище. Мы так увлеклись беседой, снова и снова обговаривая детали, что едва не опоздали на занятия. Я ворвалась на лекцию по истории магии, уверенная, что пришла позже всех. Но волновалась зря. Лоерран Мен, тот самый пожилой преподаватель, что провел у нас когда-то первое вводное занятие, сам любил опаздывать. Мало того что задерживался на несколько минут, на самих лекциях он словно существовал отдельно от нас: заводил монотонным голосом пересказ основных исторических событий. И так это нудно у него получалось, что даже эпические сражения – например, битва при Нарре, сказания о которой хранились в каждой семье, – превращались в сухое перечисление фактов. Особо прилежные студенты честно пытались вести записи, но большинство занимались чем угодно, только не учебой. Компании, устроившиеся на задних рядах, играли в «Звездочку» – ведущий прятал крошечный огневик где-то в аудитории, а другие участники задавали ему наводящие вопросы, пытаясь угадать, где огневик находится. Иногда так увлекались, что начинали говорить громче преподавателя. Того, впрочем, это нисколько не смущало – он даже не повышал голоса: как вещал, так и продолжал. Я вошла в учебный кабинет и увидела, как огневики вольготно расположились за партами, ожидая появления магистра Мена. Некоторые, подложив под голову матерчатые сумки, всерьез намеревались поспать. Вита и Норли, сидевшие наверху, помахали мне, приглашая присоединиться. Так приятно. Кажется, я только сейчас впервые почувствовала, что стала здесь своей. Что вхожу в аудиторию без опаски, смело смотрю в глаза однокурсникам. Всем, кроме одного… Я замерла на пороге, отыскивая взглядом Вика. Тот сидел на своем обычном месте – в центре. Он всегда сидел один, ни с кем не желая делить стол. Вот и сейчас развалился, раскинув руки по спинке скамейки и расставив ноги почти на ширину плеч. Словно хотел занять как можно больше места в пространстве. Поглядывал вокруг с чувством превосходства.