— Того места уже нет. Значит, и говорить о нем бесполезно. Ковенант нахмурился. Для себя он решил, что сумасшедший старик нравился ему больше сосредоточенного и логичного гида. — Где мои товарищи, ты так и не сказал. — Не любишь сюрпризы? — Оскалился Калеб. — Нет. — Нигде. Ашер поджал губы. — Нигде? Издеваешься? — Не издеваюсь. — Сипло прохрипел Калеб. — Нигде. — Но… что это? Община, поселение? Может, город? Или крепость? — Община, поселение. Может, город. Или крепость. — Неторопливо отвечал бездомный, разумеется, глумясь над несмышленым пареньком. Но после паузы все же продолжил. — В пещере они живут. Под старым бомбоубежищем. — Поверить не могу, что ты говоришь серьезно. — Мистик все же нагнал проводника. — Психи? — Нет–нет. Просто потерявшиеся люди. — Ладно. А зачем им мои товарищи? Выкуп? — Мужчины будут работать, сражаться. Женщины в постель. — Что? Что за дикость? — Округлил глаза Джек. — И откуда ты столько знаешь? Один из них? — Просто хожу. Вижу, слушаю. Слушаю и вижу. Калеб сунул руку в бороду и с блаженной улыбкой на лице поскреб заросший подбородок. Ашеру показалось, что он слышит, как градом посыпались под ноги блохи. — И сколько здесь подобных мест? — В катакомбах вообще много чего есть. — Бездомный загадочно ухмыльнулся. Голова шла кругом. Мистик истово мечтал о глотке свежего воздуха, ванной и ужине в восстановленном «Местечке». О предстоящих испытаниях не хотелось думать. Но приходилось. — Сколько там человек? — Я не считал. — Равнодушно пожал плечами Калеб. — Сто. Двести. Они приходят и уходят, умирают, пропадают. — Вооружены? Есть искаженные? Мистики? — Вооружены. Есть искаженные. Мистиков нет. Думаю, ты один такой на все подземелья. Джек тяжело выдохнул, взъерошив и так спутанные волосы. Час от часу не легче. Хотя тот факт, что собратьев по ремеслу завербовать местным властителям оказалось не под силу, безусловно, радовал, иначе миссию ждал неминуемый провал. — А как ты меня обнаружил? И зачем спас? — Я уже говорил. Ты нуждался в помощи. И тебя услышали. — Но я ни о чем не просил. Я вообще без сознания был. И кто такая эта твоя Госпожа? Или Нужда. Такое ощущение, что я уже где–то про нее слышал. — Достаточно того, что Она о тебе и слышала. Мистика порядком раздражала манера общения старика, но настаивать на продолжении диалога он не стал. Он оказался в чужом монастыре и вынужден играть по иным, непривычным правилам. Калеб вел Ашера по развязкам и туннелям, они поднимались и спускались. Обдирая тела и одежду, продирались сквозь узкие проходы, вырытые криво, непрофессионально. Большую часть пути бездомный молчал или шептал нечто бессвязное под нос. А ковенант обдумывал план спасения товарищей. Мероприятие предстояло не самое трудное. Главной проблемой оставался настрой. Даже в худшем случае, при соответствующей подготовке, и сотня вооруженных до зубов деформированных побирушек не станет для него препятствием. В теории. В действительности же одна мысль о противостоянии толпе безумцев заставляла чувствовать себя не в своей тарелке. Бросить благородные порывы и бежать, не подвергая риску драгоценную жизнь? Мистик знал, что не поступит так, но искушение было велико. И — о, Создатель, — как же он устал. — Слушай, ты сказал, что много где ходишь, слушаешь. Понимаю, вряд ли, но не встречал одного безумного проповедника в Улье? Он ходит с транспарантом из картона и верещит о слиянии Дуата и Земли и сошествии андрофагов в наш мир. Или, может, человека с маской–зеркалом? — Маской? И зеркалом? — Калеб покосился на Джека, как на идиота. — Нет. Людей много, парень. Безумцев много. И все они похожи друг на друга больше, чем сигаретные окурки. Ашер разочарованно поджал губы. — Но ты можешь сходить к зданию бывшей пожарной части на Бернаби–стрит. Там собираются лишенные крова со всего Улья. Может, что и подскажут. А может, прирежут. И съедят. Бездомный тяжело, хрипло расхохотался. Мистик хотел было осадить мужчину, но передумал. Ни к чему спорить со столь нужным человеком на ровном месте. — Пришли. Ковенант непонимающе уставился на проводника. — Дальше развилка. Повернешь направо. Если хочешь заблудиться. — Калеб вновь продемонстрировал крепкие зубы. — Шучу, налево. Пройдешь двести метров, в стене слева увидишь лаз. Он выведет тебя к центральным туннелям, которыми обычно пользуются жители Королевства. Но будь внимателен, кто–то может и здесь шарахаться. — Эй, подожди, а ты со мной не пойдешь? В голосе слышалось куда больше отчаяния, нежели рассчитывал Ашер. — Это не моя война, Покоритель великанов. Ты справишься с ними. И выполнишь условия сделки. И, думаю, очень и очень скоро. Бездомный панибратски похлопал Джека по плечу. Парень почувствовал себя вгоняемым в дерево гвоздем, рука онемела: бродяга был невероятно силен. — Что за?.. Ашер моргнул, и старик исчез. Ровно наваждение, неосязаемый мираж в знойной пустыне. — Просто потрясающе. Парень зажмурился, открыл глаза, прошелся взад–вперед. Никого. И ни звука. Помедлив, мистик уселся на землю. Несколько раз глубоко вздохнул и выдохнул, успокаивая бешено колотившееся сердце, унимая дрожь в конечностях. Никаких сомнений и опасений. Все пройдет как по нотам, если он будет действовать хладнокровно и организованно. Ковенант не единожды доказывал свой профессионализм, не подведет и в этот раз. Глаза мистика подернулись туманной поволокой. Повинуясь воле Джека, реальность пришла в движение. Его не должны увидеть и услышать. А если это произойдет, необходима защита. Достаточная, дабы выдержать одновременный залп из сотен ружей, напор клыков и когтей. Кропотливый труд по изменению и созиданию. Мистик с головой погрузился в волшебный мир узоров и плетений. Использование способностей его успокаивало, придавало уверенности. Калеб не соврал. Следуя его элементарным указаниям, даже страдающий топографическим кретинизмом Ашер отыскал верный путь. Замер в тени широкого туннеля, боясь пошевелиться. Рядом — руку протяни — прошел, одинокий житель Нигде, в сумраке катакомб похожий на героя фантасмагоричных грез сумасшедшего. На одутловатом лице десятки маленьких отверстий диаметром с жемчужину. Ровно соты в улье, они уходили в глубь черепа существа, но не пронзали его насквозь, оканчивались где–то в голове. Из многочисленных дыр сочилась желтоватая вязкая жидкость. Отверстия виднелись даже в глазах и губах. Джек зачесался, мурашки побежали по коже. Такого попросту не могло быть. Настоящее преступление против природы. И, тем не менее, парень видел перед собой мученика, слышал его свистящее дыхание, шарканье заплетающихся ног. Мистик готов был поспорить, что его сердце бьется громче… Его не заметили. Мимикрия действовала. Ковенант перевел дух. До сего момента подобные явления он в полевых условиях не использовал. Поколебавшись, собравшись с духом, Ашер последовал за искаженным, перебегая освещенные чадящими факелами участки дороги. Идти пришлось недолго. Туннель расширялся, несколько раз навстречу попадались одетые кто во что горазд, изрядно потрепанные жизнью люди, спешившие по своим делам. Они негромко переговаривались, короткими кивками приветствовали встречного мученика. Увидев перед собой подобие крепостной стены, мистик почти не удивился. Грубо сколоченная из подручных материалов, высотой в два человеческих роста, конструкция перекрывала выход из туннеля. У распахнутых ворот стоял страж. Выглядел он как человек, однако же невероятно жирный, крупный, вот–вот лопнет. Желтая кожа непрерывно, обильно исходила дурно пахнущей жидкостью. Ничего, кроме засаленной набедренной повязки, мужчина не носил. Мученики перекинулись парой тихих фраз, и ситолицый, осторожно протерев дырявое лицо, вытер руку о свое тряпье и заковылял дальше. Улучив момент, Ашер прошмыгнул мимо тяжелого стража, лениво перебиравшего складки на боку. Оказавшись в Нигде, парень спешно убрался с открытого места, лишь после осмотрелся. Вокруг, сколько хватало глаз, простиралась многоуровневая, скудно освещенная пещера с высоким сводом, противоположный конец которой терялся далеко во мгле. Налезали друг на друга небольшие, криво сбитые домики и навесы. Деревянные платформы, мосты и переходы полнили пространство, будто морщины лицо древнего старца. Поразительное зрелище. Мерно гудели немногочисленные генераторы, плевались искрами костры в металлических бочках. Разило общественным туалетом и переполненным транспортом в час пик. Но Джек даже не кривился, в последние несколько часов вонь стала его бессменным спутником, въелась в одежду, волосы и тело. План ковенанта оригинальностью не блистал, однако в условиях ограниченного времени и множественности целей показался мистику единственно верным. Отыскать лидера общины и, угрожая расправой, потребовать собрать пленных вместе. О том, что ему придется сотворить с поселением и жителями, если блеф не сработает, Ашер пытался не думать. В пещере было безлюдно. Поблизости Джек насчитал дюжины две местных. Те, в большинстве, сидели у костров и лениво переговаривались, поглощая румянившиеся над огнем крысиные тушки. Увидел среди них ковенант и несколько мучеников. Искажения беспощадно деформировали людей, изломав, извратив, преобразив их в нечто ужасающее, противоестественное. Таковое создал бы бездушный садист или неразумный, жестокий ребенок, имея в руках конструктор из податливой, как глина или пластилин, влажной плоти. Мистик искренне сочувствовал искаженным, но не забывал, что у немалого их числа одновременно с внешними преображениями, проявлялись отклонения в ментальном плане. А еще, с трансформацией лишаясь обычной жизни, мученики, порою, приобретали удивительные особенности вроде обостренных чувств или неординарных физических способностей. Бесспорно, неравнозначная замена, но все же. То были мученики, измененные, но сохранившие разум в той или иной степени. В канализации же на группу напал кошмар — попавший под воздействие искажения зверь, человек или оба сразу, не сохранившие ни в облике, ни в сознании ничего людского или данного природой. Придерживаясь густых теней, ежесекундно замирая, почти не дыша, успев сотни раз проклясть совершенно бредовый план и беспрерывно молясь Создателю, Ашер около получаса бродил по утоптанным сотнями ног улочкам лагеря, обеспечив себя дурными снами не на одну жизнь вперед. Он видел беспрерывно кашлявшего, словно вывернутого наизнанку обнаженного человека с бешено вращавшимися бельмами глаз. Встречный мученик, утробно урча, поглощал полусырое мясо сомнительного происхождения, щедро сдабривая его мутной брагой. Обнаженные мышцы, вены и прочие ткани оставляли кровавый след на всем, чего искаженный касался. Рядом лежал маленький топорик. Прочие обитатели пещеры обходили существо стороной, старались даже не смотреть в его сторону. Мученик поранился о кость, но даже не моргнул: рана тут же затянулась. Всюду были разбросаны пожелтевшие от времени хрупкие кости и бытовой мусор. Отвратно смердели попадавшиеся на каждом шагу выгребные ямы с требухой животных и подгнивавшими остатками пищи, в которых копошились откормленные бледные опарыши и роились темно–зеленые мухи. Охотно чавкали отходами крупные крысы. Местные, в жизни не знавшие личной гигиены, много курили и пили. Обыденно, с шутками и беззубыми улыбками на изможденных, заросших лицах, скрипучими голосами обсуждали вещи и занятия, от которых кровь стыла в жилах, слабели колени. Жестокое насилие и пытки заставляли их глаза лихорадочно блестеть. Большинство со смаком, во всех подробностях говорили о пленных, тех ужасах, через которые бедолаги прошли. Смеялись над криками истязаемых женщин, делали ставки, кто из друзей убьет близкого товарища в следующем поединке, чья плоть вкуснее. Мистик ждал жертвенных алтарей, насаженных на пики голов или откровенно тлеющего над жаровнями человечьего мяса. Реальность оказалась страшнее. А ведь он еще не видел всего того ужаса, что успел наслушаться. На его глазах два не искаженных человека, всклокоченных, грязных, деловито обсуждая следующий выход на поверхность, свежевали мужчину. Отделив от сочащейся кровью и сукровицей плоти кожу, они вырезали несчастному грудную клетку и теперь доставали из тела склизкий комплекс с внутренностями.