Еще через десять минут в небе появляется огромный «кассабиан» CAS-20 – сперва как точка на фоне туманных гор, на большой высоте, потом он опускается ниже, и мы видим черный фюзеляж и крылья летающей артиллерии. Лопасти пропеллеров молотят горячий воздух, от громкого свиста ротора немеют уши. Вскоре я замечаю, что под крыльями висят два «феникса», готовые отсоединиться от корабля-матки и поддержать его своим огнем. С каждой секундой гул становится все громче, пока чудовище наконец не зависает над нашими головами, создавая торнадо из накопившейся за многие годы пыли. Хорошо, что у нас есть платки, которые мы натягиваем на лица, – иначе невозможно было бы дышать. Баллард отъезжает на своем «скорпионе», чтобы увеличить посадочную площадку. CAS-20 садится в полутора десятках метров от нас на разбитый асфальт, залатанный на ремаркский манер камнями, бетоном и гравием. Вертолет величественно покачивается, и из люка с нашей стороны выскакивают двое в черной форме, фуражках и противосолнечных очках. Вряд ли стоит удивляться, что Вилмотс привез с собой «спецов». Остается лишь загадкой, играют они роль сопровождения или останутся в пустыне подольше. Спецназовцы внимательно оглядываются вокруг, а затем жестами дают команду подъехать за ящиками, которые они принимают с борта вертолета и бросают в грузовые отсеки обеих «двухсотпятидесяток». Я запрещаю нашим дотрагиваться до оборудования – те укладывают его сами. Ящиков много, штук десять. Лишь когда погрузка заканчивается, пассажирам позволяют покинуть вертолет. Первым спрыгивает на землю майор Вилмотс, за ним лейтенант Мерстрем. Потом в люке появляются Неми и лейтенант Майя Будни. Вилмотс взял с собой единственную женщину в команде – возможно, она его любовница. Но все мое внимание сосредоточено на переводчице. Вид у нее испуганный. Уставившись в землю, она останавливается позади майора, и я пытаюсь привлечь ее взглядом, ища малейшего контакта, но лишь зря теряю время и лишь еще больше злюсь. Девушка пребывает в своем мире, будто за стеклом. Мы подходим к Вилмотсу – Остин, Голя, Вернер и я. Сукин сын подает руку исключительно лейтенанту, а нас лишь окидывает быстрым взглядом, хотя на моем лице задерживается на секунду дольше. Приказывает перенести бесчувственного Элдона из «кераста» в вертолет. Только теперь я вижу, что на борту еще двое спецназовцев, капитан Баски и какой-то тип в пехотной форме, может, врач. Капитан Заубер явно не любит майора, поскольку не приехала его встретить, лишь прислала своего помощника, старшину Гильде. Гости набиваются в «кераст», в котором становится немного тесно. Один из спецназовцев садится за руль, а мы выстраиваемся в колонну и трогаемся в сторону базы. Позади нас взмывает в небо тяжелый «кассабиан», направляясь в обратный рейс. Среда, 29 июня, 04.10 Странное ощущение, будто большой ящик оказался внутри ящика поменьше. Лишь во сне я понял, что мне снилось два дня назад. Естественно, я прекрасно понимаю, как это звучит – анализ чего бы то ни было в фазе быстрого сна. Раньше я никогда не оказывался в подобной ситуации, и не слышал, чтобы в ней оказывался кто-то другой. Но я вспомнил липкие слова Эстер, исчезнувшие наяву. Первая информация: под холмом Отортен, на глубине четырехсот с лишним метров, находится овальный объект в форме приплюснутого футбольного мяча. Двести двенадцать лет назад он вытеснил скальные массы, вызвав сильное землетрясение. Его приблизительные размеры – шесть километров в длину, три километра в ширину и сто метров в толщину. Объект обращен «передом» в сторону селения Кумиш, которое находится на его краю, а центр лежит под южным склоном Отортена. Вторая информация: объект не является безымянным, он называется Heart of Darkness. Я выхожу из деревянного нужника и натыкаюсь прямо на Нормана. – Я повсюду тебя искал, Маркус! – Он с явным облегчением вздыхает. – И тебе обязательно было приходить за мной аж сюда? – Капитан Заубер просит, чтобы ты явился к ней. Немедленно. – К ней? Сейчас? – Я чертовски удивлен. Еще даже не наступил полдень. Ларс лишь пожимает плечами. Я машинально поправляю форму, подтягиваю брюки и стряхиваю пыль со штанин. Ботинки перепачканы пустынной грязью, рукава закатаны до локтя. Поколебавшись, я стягиваю завязанный на голове платок, чтобы хоть немного походить на солдата. Шагая через плац, нервно размышляю, не заболел ли кто, или, может, взвод Северина, выехавший утром на патруль, наткнулся на «айдик». Голя утверждает, что бомб тут мало, как и «клещей». Если у этого места и есть какие-то достоинства, то в первую очередь небольшое количество этой дряни в земле. Лишь теперь, когда мы заняли базу, повстанцы начнут ставить ловушки. Я вхожу в медсанчасть. Капрал Хансен и старшина Гильде играют за квадратным столиком в карты. Хансен машет рукой, показывая на комнату в глубине коридора и не отрывая взгляда от покера. Парни явно скучают, и лучше, если это продлится как можно дольше. Линда Заубер велит мне сесть на стул, затем закрывает все окна и усаживается по другую сторону стола. Вид у нее усталый. – У меня для тебя новости, Маркус. По спине пробегает холодок, хотя по сравнению с полученной от Эстер информацией никакая новость не может оказаться смертельной. И тем не менее я напряженно жду. – Слушаю, госпожа капитан. – У меня была Неми Сильберг. Она пришла под предлогом своих женских проблем, но на самом деле речь шла о тебе. – Обо мне? – притворно удивляюсь я. – Хватит строить из себя идиота, Маркус, а то вконец меня разозлишь! – Капитан Заубер явно теряет терпение. – Мы говорили о вас еще на базе Эрде, и потому она пришла ко мне за помощью. Вилмотс вытянул из нее все, что она знала о Дисторсии, все ваши подозрения и результаты поисков. Последнюю неделю она сидела в камере в подвале здания военной разведки. Майор грозил ей изгнанием из армии и твоим арестом. – Вот же мудак! – вырывается у меня. – Прошу прощения, госпожа капитан. – Да, Вилмотс – прагматичный мудак. Он прилетел сюда по вполне конкретной причине. Наша встреча должна выглядеть как рутинный визит к врачу, так что буду краткой. Лейтенанта Майю Будни поселили вместе с Неми в лаборатории, чтобы у вас не было возможности общаться. Тебя хотят разозлить и сбить с толку. Разведка будет пытаться сломать тебя и заставить говорить. – Но зачем, если они и так все знают? – Майор наверняка полагает, что у тебя есть некие сведения, о которых ты не рассказал девушке. Ее изоляция должна помешать вам договориться о показаниях. Продумай свою версию, прежде чем он вызовет тебя к себе. О том, о чем знает Неми, можешь смело ему сказать. – У меня все в голове путается, блядь… – На этот раз я не извиняюсь. – Поэтому подумай как следует, капрал. Я знаю, что ты говорил также с лейтенантом Остином, благодаря чему капитан Бек получил мою поддержку и согласие полковника Хербста на медицинское обеспечение данной миссии. К вашему счастью! Доктор дает мне знак возвращаться к себе. Прием окончен, поставлен экспресс-диагноз и назначено лечение. Но врожденное любопытство велит мне задать еще один, на первый взгляд глупый вопрос: – Госпожа капитан, почему вы выбрали именно это здание? Если бы мы организовали все иначе, в нем могло бы разместиться человек тридцать. А может, даже сорок, два взвода пехоты. – Эти комнаты в хорошем состоянии, и их легко приспособить в качестве госпитальных палат. А здесь, на первом этаже, находится холодильная камера, в которой сотрудники института держали запасы продовольствия. – Она откидывает со лба прядь волос. – Вряд ли мне следует тебе объяснять, для чего ее можно использовать. Мы ожидаем потерь. Когда я выхожу из медсанчасти, в голове царит чудовищная мешанина. Я думаю о том, что случилось с Неми, и стискиваю зубы. Если бы я сейчас увидел Вилмотса, то прикончил бы его голыми руками – вернее, попытался бы прикончить, поскольку он и шагу не делает без охраны. За пределами здания командования майора всегда сопровождает по крайней мере один спецназовец. Со стороны это выглядит странно – парни уже начинают перешептываться, что он чего-то боится. Механические демоны из Кумиша, мыслящий свет и шаровые молнии ни для кого не должны быть тайной – я рассказал о них в первую же ночь своему отделению, а вчера вечером остальным капралам из взвода. Но даже Неми и капитан Заубер не имеют понятия о моих разговорах с Эстер. Госпожа доктор могла запомнить, что, лежа на полу в школьном классе, я слышал металлический голос, но тогда я еще не различал слова, не установил настоящий контакт. Теперь все иначе. Теперь мы ожидаем потерь. Столовая находится рядом с медсанчастью. Помещение настолько мало, что мы поставили у стены всего три стола, за каждым из которых может сидеть самое большее пять человек. Приходится быстро сменяться, чтобы пришедшие позже не ждали голодными под дверью. Те, кто не слишком торопится, могут услышать пару ласковых или даже заработать локтем под ребра. Но сегодня я задержался, причем по вине Балларда. Крис с таинственной улыбкой подсунул мне под нос кусок страницы, вырванной из старой книги. Бумага пожелтела и покрыта пятнами. Он нашел ее под столом, когда нагнулся за уроненной ложкой, – кто-то неизвестно зачем сунул бумагу в трещину в ножке стола. Текст выглядит как пространная сноска: Ученые отмечают, что на Земле есть два типа животных: хищники, такие как кошки, собаки и тигры (у которых глаза посажены спереди, близко один к другому, чтобы было удобнее сосредотачивать внимание на добыче), и добыча этих хищников – кролики и олени (у которых глаза расположены по бокам головы, чтобы иметь большой обзор и вовремя замечать хищников). Как правило, у хищников интеллект выше, чем у жертв. Эксперименты показали, что кошки гораздо умнее мышей, а лисы умнее кроликов. Люди с их близко посаженными глазами – тоже хищники. В своих поисках разумной жизни на небесах мы должны помнить, что инопланетяне, с которыми мы встретимся, тоже, скорее всего, происходят от хищников.[2] – У них будут близко посаженные глаза спереди, – говорит Крис. – Полезно знать. – Если у этих уродов вообще будут какие-то глаза, – отвечаю я. Нам приходится бежать из столовой, иначе нас попросту линчуют – и вовсе не какие-то инопланетяне, а свои, которые кипят праведным гневом из-за того, что двое кретинов лишают их жратвы, болтая о какой-то гребаной херне. На обороте страницы коротко упоминается о гибели цивилизации ацтеков, не выдержавших столкновения с конкистадорами – не потому, что они были культурно отсталыми или не столь сообразительны, скорее испытывали отвращение к алчущим золота белым обезьянам. Ацтеки проиграли, поскольку некоторые вещи попросту не умещались у них в голове, а в числе достижений их цивилизации отсутствовал ружейный порох. Взвод Северина въезжает на плац после четырехчасового патруля. Они проехали на «керастах» через несколько деревушек, по сути, пастушеских селений, и задержались на окраине Кумиша. Эрик Соттер рассказывает перед палаткой о странной встрече, которую устроили им местные жители. – Они вели себя вполне дружелюбно. Из селения вышли полтора десятка женщин и детей, которые подпрыгивали в такт ударам маленьких бубнов. У всех на головах были какие-то венки. Они окружили наши машины, и их вид полностью меня обезоружил, – улыбаясь, говорит Эрик. – А потом появились мужчины. Староста селения, по-ихнему «сардар», вежливо поклонился и подал нам чайник со сладким чаем. В мешке у них лежали кружки и глиняные блюдца. – Ты не боялся, что вас отравят? – спрашивает Усиль. – Мы не могли им отказать. Рауль сказал, что для армаев это обычное дело. Если местные хотят показать, что рады гостям, они встречают их именно так. – Выходит, до этого нам не были рады ни в одном селении, – замечает Норман. – Что-то не помню, чтобы в апреле кто-нибудь угощал нас чаем. – Да, а жители Кумиша съебались под землю, – добавляет Масталик. – Мы подробно расспросили их о том, что тогда случилось. Якобы они перепугались, что мы хотим арестовать молодых мужчин, – будто бы такой слух распространяли партизаны. – Якобы, мать твою! – Вернер ненавидит здесь всё и вся. – Я им не верю. – А про школу вы их спрашивали? – задаю я вопрос с набитым ртом, поскольку именно в этот момент грызу сухарь. – Что-нибудь выяснили? – Они говорили, что собрались в классе именно из-за нас, решая, что делать. А потом вдруг что-то случилось с электричеством, и толпа бросилась бежать, даже дверь с петель снесла. В конце концов они решили спрятаться в старых рудниках и переждать наш визит. – А тот человек, которого мы нашли на дороге? – не отступаю я. – Это местный дурачок. По мнению старосты, он спал в какой-то норе, а когда увидел, что селение опустело, ударился в панику. Вероятно, его поразило током, когда он бродил в поисках остальных. – Вы его видели? – Увы, он лежит на кладбище, – качает головой Соттер. – Будто бы после случившегося он заболел и в начале мая умер. Это все, что мы сумели выяснить. Я ухожу в палатку и бросаюсь на койку, с трудом сдерживая злость. Я не верю в эти сказки, как и Вернер. Вроде как все звучит осмысленно и складывается в единое целое, но как этот тип, пораженный током, оказался на другой стороне селения? Как ему удалось в таком состоянии проползти с одного конца улицы до другого? О темных полосах на стенах, которые заметил Баллард, я даже не упоминаю. Наверняка, если бы мы о них спросили, местные сочинили бы какую-нибудь историю – мол, они делают такие полосы, чтобы отогнать демонов или назойливых мух. У этих мерзавцев неплохое воображение.