Мы вышли на улицу. Я бегло осмотрелся — пусто. И только после этого ускорил шаг, выставляя дополнительную защиту. Мобиль брать не стал — идти недалеко, что до вокзала, что до банка. Алекс шел на шаг позади. Я то и дело поглядывал через плечо — идет, никуда не девается. Лицо, правда, выдавало все, что он обо мне думал, и мысли эти были безрадостными. Но, как и говорил, отец из меня не получится никогда. Есть люди, не созданные для семейной жизни, и я тоже относился к этой породе. Усмехнулся своим мыслям. Представил себя окруженным женой и детьми. Смешно, да и только. Так что извини, Алекс, ты пришел не по адресу. — Р-ральф, а почему ты ушел от мамы? Я замер, и Алекс чуть не влетел мне в спину. Во-первых, мальчик решил для себя дилемму, как меня называть, и его вариант меня устраивал. Во-вторых, каверзный вопрос, так можно и ноги сломать. — А мать что сказала? — покосился на Алекса, который теперь шагал рядом со мной. — Что ты — трус. Вот зараза! В чем — в чем, а в трусости меня еще никто не обвинял! — Я ушел, потому что так было правильно, — ответил, стараясь подобрать слова. — Правильно — для кого? — И для меня, и для нее. Нам изначально не стоило завязывать отношения. У нее была своя жизнь, спокойная и безмятежная. Она училась в университете, любила музицировать. А я был бродягой с большой дороги. Мы были молоды и думали, что пропасть между людьми можно преодолеть. А оказалось, что нельзя. Интересно, понял ли Алекс хоть что-то из того, что я нагородил? Но правду ни ему, ни Розали знать необязательно. Я сам давно о ней забыл, о правде. Так проще жить, когда не пытаешься думать о том, что могло бы быть, а довольствуешься тем, что есть. — Ты любил ее? — Не проще было спрашивать у матери? Вы тринадцать лет провели под одной крышей. Скорее бы вокзал! — Она со мной не разговаривала на эту тему. — Так почему я должен? Алекс замолчал. Если бы он был старше, я бы, может быть, и ответил. Что нет ее, любви. Это всего лишь болезнь, притяжение тел — и только. Желание не сдохнуть в одиночестве под ближайшим кустом. И, наверное, надежда. Надежда, что ты кому-то нужен. Одним словом, глупости. Я видел много пар, которые клялись друг другу в любви. И видел, как потом друг друга предают, продают, забывают. К чему все это? Любовь или то, что ею называют, хороша в юности, когда кажется, что рано или поздно мир ляжет у твоих ног. А когда мир уже там, где ему полагается быть, никакая любовь не нужна. Но Алексу было тринадцать, и я молчал. Не тот разговор, который стоит затевать с подростком. — У тебя кто-то есть? — Похоже, он решил испытать лимит моего терпения. — Есть! — гаркнул я. — И даже не одна. Доволен? И ускорил шаг. С чего сорвался, спрашивается? Зато впереди появилось небольшое здание вокзала и стоянка мобилей. Схватил Алекса за руку и потащил к ближайшему. Тот как раз должен был отправиться в пригород. — Вот, — сунул ему в руки еще сотню. — Это, чтобы родственники мамаши не посчитали дармоедом. Удачи! Лично проследил, чтобы малец забрался в мобиль, и чтобы этот самый мобиль благополучно поехал в нужном направлении. Что ж, вот и решилась проблемка. Развернулся и пошел прочь. День покатился по накатанному. Банк, несколько встреч. Уже начинал жалеть, что мобиль остался на стоянке перед борделем. Тем более, что погода и не собиралась налаживаться. Дождь лил и лил. Мерзость… Даже мелькнула мысль позвонить другу и напроситься в гости, но потом вспомнил, что у Эберта на носу очередная конференция, и он, скорее всего, носа не покажет с работы еще как минимум неделю. А жена его точно не обрадуется моей физиономии, у нас были своеобразные отношения. Называется «терпели друг друга, потому что другого выбора не было». Но лишний раз испытывать терпение Элис я бы не стал. Значит, домой, а вечером — на работу. Учитывая, что время и так перевалило за полдень, план казался наиболее реальным, поэтому я свернул в направлении дома. Уже на подходе заметил фигурку, замершую на пороге. Нет, это уже ни в какие рамки не лезет! — Ты что здесь делаешь? — Схватил Алекса за шкирку и рывком поставил на ноги. — Я зачем тебя в мобиль посадил? Тот молчал, только таращился, словно впервые видел. — Слушай меня, говорю в последний раз! Я. Живу. Один. Мне никто не нужен. И менять свой уклад жизни я не собираюсь. — Пожалуйста. Я не помешаю. Не помешает он! Да он уже — мешает и доводит до ярости! — Я говорю на каком-то иностранном языке, или как? — спросил у мальчишки. — Нет. Я понимаю, но… — Ты же ехал к родственникам! — Нет никаких родственников, — вздохнул Алекс. — Я просто сказал… — Просто? — Хорошенько его встряхнул. — Мал еще врать! В глаза смотри. Открыл дверь и почти зашвырнул мальчишку внутрь. Не хватало еще, чтобы потом вся улица обсуждала. Или незримый враг пустил пулю в спину, пока я отвлекся на этого молокососа. Только когда дверь закрылась за спиной и упал полог защиты, обернулся к Алексу. Он успел забиться в угол комнаты, подальше от моего гнева. А я готов был разнести эту комнатушку в щепки. — Можно мне остаться? Контроль полетел куда-то в бездну. Кажется, этим утром я кому-то объяснил, что «остаться» — нельзя! Нельзя — и точка. Но он будто не слышал меня, а я отвык, чтобы меня не слушали. — Значит, так! — Подлетел к нему. — Сейчас ты переступаешь порог моего дома — и назад не возвращаешься никогда. Или я сам тебя в порошок сотру. Понял? Понял, кому говорят? Я не собирался его бить — еще чего не хватало. Просто хотел схватить за шкирку и вытащить из угла, но Алекс, кажется, понял мое движение по-своему, потому что выставил руки перед собой, закрывая лицо. Слишком знакомый жест. И подействовал, как ушат холодной воды. Дожился, Колден. Запугиваешь ребенка. Вот, у него колени трясутся от одного твоего вида. Хорош! — Угомонись, — сказал тихо. — Никто тебя не тронет. Алекс медленно убрал руки от лица. Оно стало белым, как моя рубашка, но он по-прежнему не думал реветь. — Ладно, хочешь сидеть здесь — сиди. Право твое. — Злость остыла так же быстро, как и накатила. — Но вздумаешь мешаться под ногами, вышвырну за дверь. Понял? Мальчишка растерянно кивнул. Он не верил тому, что слышал. Я тоже понимал, что совершаю глупость. Потом придется сложнее. Просто взять — и вычеркнуть его, будто и не было. Но сейчас его поведение рассказало всю историю от начала до конца. Мне не надо было спрашивать, чтобы понять: дома его били смертным боем. Вот, видимо, и сбежал. История не новая. Очень хотелось поболтать с третьим супругом моей бывшей. Прямо безумно хотелось, но я говорил себе, что ее жизнь меня не касается и не коснется никогда. А мальчишка сам уйдет, когда узнает меня получше. Глава 3 Ситуация казалась абсурдной. Я сидел в кабинете борделя и крутил в руках кристалл связи. Даже не могу припомнить, когда в последний раз находился в таком тупике. Наверное, тогда, когда моего единственного друга собиралось убить проклятие, а я не мог найти решения проблемы. Но тогда ситуация все же была под контролем. А сейчас? Я не мог просто взять — и сделать вид, что так и было. А хотелось. Поэтому и думал, кому позвонить. Кандидатов было два. Мизер, конечно, но я хотя бы знал, что смогу добиться от них совета. Вот только которого выбрать? У кого больше опыта в воспитании детей, которые неожиданно сваливаются на голову? Я решился и произнес: — Дэн Скайден. Кристалл засветился. Мигнул раз пять. Я уже думал, что старик давно спит, но внезапно послышался ответ: — Колден, тебе не говорили, что ночами нужно спать, а не вести беседы? — Я тоже рад тебя слышать, Дэн, — ответил Скайдену. — Как жизнь? Не скучаешь по пенсии? — Некогда мне скучать, — отозвался Дэн. — Работы хватает. Ты сам-то как поживаешь? Куда пропал? — Тоже хватает работы. Слушай, Дэн, не найдешь для меня пару часов своего времени? — Сейчас — или терпит до завтра? — Как скажешь. — Тогда давай сейчас. Вот лис! Знает, что просто так беспокоить не стану. — Хорошо. Заедешь? Или мне приехать? — Приезжай ты. Стар я уже, срываться посреди ночи. И захвати что-нибудь пожевать, раз уж предполагается поздний ужин. Ясно. Быстро уехать от Скайдена не получится. Но мне надо было с кем-то обсудить крен, который вдруг дала жизнь. Так почему не с ним? Конечно, Дэн Скайден годился мне в отцы, но после истории с проклятием, которое чуть не забрало жизнь его сына, мы как-то сдружились. И даже иногда сотрудничали, учитывая, что Дэн вернулся в отдел сыска. Правда, в последний раз виделись достаточно давно. Наверное, около месяца назад. Я заехал в ближайший ресторанчик, захватил бутылку вина, пару порций фирменного жаркого — и помчал к Скайдену. Дэн остался верен себе — на фоне величественных особняков богатого района его домик казался бедным родственником. Зато сам выбирал и не позволял сыну и невестке вмешиваться в ремонт. Во дворе звонким лаем залилась собачонка, затем узнала меня — и угомонилась. Я оставил мобиль у ворот, а сам прошел к двери. Дэн ждал, потому что открыл раньше, чем я дошел до двери, и забрал пакет с едой. — Явился-таки, — привычно бурчал по пути в гостиную. — А я уже начал думать, что какой-нибудь особо изворотливый парень добрался до твоей головы. Дэн был не так далек от истины… — Скажешь, тоже, — махнул рукой. — Я живуч, как таракан. — Не сомневаюсь, раз дожил до своих лет. Садись, будем ужинать. Ужинать, так ужинать. Днем я перекусил в городе, а вечером закрутился с делами. Но ритм был привычный, а Дэн предпочитал во всем придерживаться порядка, поэтому накрыл на стол. У него были свои ритуалы. Сначала — немного вина, потом — еда, и потом только — разговоры. Наконец, первые два пункта остались позади. Я сидел, медленно потягивая вино, и смотрел на причудливые игры огня в камине. — Рассказывай, — потребовал Скайден. Я уже, если честно, сомневался, что стоило, но от Дэна теперь не отвертеться. — Вчера вечером в мою квартиру заявился мальчишка, который утверждает, что он — мой сын.