Глава 36 И ЧАСТИЧНО РАСПУТЫВАЕТСЯ Наутро я проснулась с головной болью и неистребимым беспокойством. Причин этого состояния я не понимала и оттого психовала еще больше. Досталось на орехи и бабкам, и Ваське, и даже Лешему, не вовремя сунувшемуся ко мне с дарами-поганками. Я металась, будто подо мной горела земля. Но до самого вечера так ничего страшного и не случилось. К вечеру я кое-как успокоилась настолько, что даже часок посидела над книгами по травничеству. А на следующий день меня разбудило дребезжание почти забытого блюдечка, которое я еще в первый день пребывания в роли Яги оставила без яблочка. — Васька! — жизнерадостный голос моей троюродной сестрички заставил меня недовольно скривиться. Разница во времени имелась и в этом волшебном мирке. И о ней ошалевшая от медового месяца горе-Яга благополучно забыла: солнце едва-едва позолотило верхушки деревьев. — Васька! Так и не нашла яблочко, дуреха?! Скажи котяре, что я его на тапочки пущу, если к моему возвращению не вернет яблочко. Надеюсь, у тебя там все тихо. Впрочем, наверняка. Не сезон же… — Не сезон?! — взвыла я, но нахалка меня, разумеется, не услышала. — В общем, мы решили с Черноморчиком на пару дней задержаться. Уж больно хорошо тут… — Что?! — Мой вопль, наверное, долетел до Англиции. Но сестричка умотала еще дальше, потому что градус счастья не понизился ни на йоту. — Так что бди! Вернусь, любое твое желание выполню! — завершила она, и чертова тарелка умолкла. — Звездец… — только и смогла проговорить я, плюхнувшись на лавку у стола. Такое начало дня ничуть меня не порадовало. Представив, что вскоре набегут бабки и опять начнут скандал, топорно завуалированный под урок, я скривилась и посмотрела в окно. Пока во дворе было тихо. «И не только во дворе. В такую рань-то», — сообразила я и принялась поспешно одеваться. Напомнив домовому, чтобы присматривал за бабками, я сунула в котомку несколько пирожков со скатерки и с сомнением покосилась на бутафорский нос, сиротливо лежавший у печки. «Нет уж… Отдыхать от жизни Яги, так по полной. Леший меня и без грима распознает, а кроме него кому по лесу шататься в такое время?» Настроение стремительно стало улучшаться. Я даже удивилась, насколько, оказывается, устала от навязанной роли, если даже миниатюрный бунт, о котором никто и не узнает, внушает подобное счастье. Воровато оглядываясь, я выбралась из избушки и короткими перебежками пересекла двор. Предосторожности были излишни — мне никто не встретился. Выбравшись за калитку и углубившись в лес, я с облегчением выдохнула: «У меня тоже отпуск!» Какое-то время я просто шла по едва заметной тропинке, наслаждаясь покоем и одиночеством. Потом принялась рассматривать попадающиеся по пути травы и кустарники. К моему удивлению, большинство было знакомо, и дальнейшая прогулка превратилась в практикум по травничеству. Без язвительной Яги и вредной Ядвиги за спиной это оказалось очень увлекательно. Я сама не заметила, как вышла на берег лесного озерца, образованного заводью широкого ручья. Шелковистая трава сама стлалась под ноги, приглашая присесть и отдохнуть. Живот забурчал, напоминая, что в котомке ждут своего часа вкусные пирожки. Я не стала сопротивляться собственным желаниям и радостно сбросила мягкие травяные лапти, которые подарил мне дворовый дух. Спокойная прозрачная гладь воды манила прохладой и свежестью. Припомнив, что уже больше недели моюсь в убогом корытце у бадейки в сенях, я хмыкнула и решила все же немного отложить завтрак. Котомка, сарафан и рубаха отправились к лаптям под куст, и я с наслаждением окунулась в прохладную воду заводи. Вопреки смутным опасениям, ни ила, ни коряг на дне не было. Только мелкий желтоватый песок. Вдоволь наплававшись, я уже собиралась выбираться, как резкий птичий крик заставил меня насторожиться и замереть. Почти сразу хрустнула ветка, еще одна, и до меня донеслись обрывки слов. Выругавшись про себя, я поспешно отплыла от песчаного берега туда, где ветки склонялись почти к самой воде, и затаилась. — И чего фырчишь?.. — С этими словами на поляне появился Илья, ведя на поводу своего коня. Разговаривал он именно с ним. — Мальцы говорили, что не балует тут Леший. И болот поблизости нет. Конь, судя по всему, хозяину не верил и шел очень неохотно. — Смотри, водица какая, — увещевал конягу богатырь, подтаскивая к самой кромке воды. — Самое то освежиться. «Класс! — проворчала я себе под нос, забираясь подальше под ветки. — Всю жизнь мечтала искупаться в одной ванне с конем!» Минуту спустя я уже не была столь оптимистична. «Еще лучше! — злилась я. — Каждая девушка мечтает о принце на белом коне. Но у меня все не как у людей. И конь черный, и наездник не принц. Да еще и явились в ванну! Еще бы в будочку у частокола заглянули, мечты девичьи!» Тем временем недопринц уже успел стянуть через голову рубаху и взялся за пряжку широкого кожаного ремня. «Ну, нет! Точно нет!» — решила я. — С чем пожаловал, добрый молодец? — язвительно поинтересовалась я, предусмотрительно потянув вниз ветку, под которой пряталась. Вода-то действительно прозрачная. А от нижнего белья я уже успела отвыкнуть. Конь взвился на дыбы и прямо на задних ногах попятился, крупом оттолкнув Илью. Богатырь, нелепо взмахнув руками, плюхнулся в воду, едва успев ухватить свисавший повод. — Стой! Да стой ты! Что такое?! Русалки, что ли, шалят?! Поднявшись, он выбрался из заводи и, не обращая внимания на стекающие потоки воды, принялся озираться. «Класс, — обреченно повторила я. — Нечистью была, княжной и ведьмой тоже. Теперь стала русалкой. Эдак, пока Янка вернется, меня в лешие произведут. Или сразу в змейгорынычи?» Сплюнув, я высунула голову из листвы. — Нет тут русалок. — О… — слегка опешил Илья, наконец рассмотрев меня среди веток. — Так это ты… Э… Девица лесная. — Я, я… — проворчала, сообразив, что вызвало у парня затруднения. Раньше мы виделись либо при неверном свете костра, либо в зеленом полумраке леса. И, судя по прямой как стрела складке между бровями, Илья судорожно пытался понять, кого же видит перед собой: капризную княжну с полянки Яги, которой тут вроде как делать нечего, или знакомую нечисть, которая по последним сведениям и не нечисть вовсе. Сообразив, что размышлять он может долго, я покачала головой. — Может, отвернешься все-таки? — Прости, — хмыкнул Илья и, достав из брошенной рядом с рубахой котомки большой кусок полотна, положил у самой кромки воды. — Не подглядывай! — напомнила я, убедившись, что богатырь действительно отвернулся, опираясь локтями на спину все еще нервно прядущего ушами коня. — Не буду, — отозвался он, и в голосе его явственно прозвучала улыбка. Я выбралась на берег. Теплый летний ветерок прошелся по влажной коже ледяной волной, и я поспешно обтерлась дареной рогожкой. Влезла в рубашку и, натянув сарафан, почувствовала себя гораздо увереннее. Илья все это время честно любовался лесными зарослями, что меня очень порадовало. Не то чтобы я так уж стеснялась. В конце концов, не школьница. При необходимости мне бы хватило наглости выйти из воды в чем мать родила или щучьим велением отправить незваного гостя обратно на взморье вместе с конем. Но видеть Илью мне было приятно. Ненавязчивая забота и порядочное отношение согревали душу. В жизни, а в последнее время особенно мне часто не хватало и того, и другого. Смерив взглядом широкие мощные плечи и облепленные мокрыми штанами мускулистые ноги богатыря, я почувствовала, что краснею. «И не стыдно подглядывать?» — ехидно вопросил внутренний голос. «Не стыдно! — огрызнулась я. — И вообще брысь, шизофрения!» Назло некстати проснувшейся стыдливости я еще раз прошлась взглядом по фигуре Илюшки и пришла к выводу, что мне нравится то, что я вижу. Даже очень нравится. «Настолько, чтобы признаться, что ты и есть та самая княжна, которую ему настойчиво сватают?» — спросила я себя и вынуждена была признать, что не знаю ответа. Слишком смутно я себе представляла, что меня ждет за пределами леса Яги. Мало ли какие у местных князей порядки. Вот если бы речь шла только об Илье без довеска в виде внезапно вспомнившего о дочурке папочки… — Ты еще здесь? — вывел меня из задумчивости голос богатыря. — Аль сбежала давно? — Здесь я. Можешь поворачиваться, — отозвалась я и принялась складывать полотно, послужившее мне полотенцем, чтобы хоть чем-то занять ставшие внезапно безумно лишними руки. Илья хмыкнул и повел коня к воде. Тот больше не артачился. То ли не желал оставаться на берегу в моем обществе, то ли заводь без отмокающей ведьмы показалась ему более привлекательной, чем раньше. Я вспомнила, как Яга рассказывала о восприимчивых к магии животных. Лошади чувствовали колдовскую силу так же хорошо, как и кошки, но в отличие от мурлык терпеть ее не могли. Я покосилась на заводь. Богатырь возился в воде с конем. Штаны он снимать не стал, пощадив мою мнимую стыдливость, поэтому первоначальное решение удрать, как только на меня перестанут обращать внимание, я отмела. Уселась на траву, подтянув к себе колени, согреваясь на солнышке и лениво наблюдая за мужчиной. Вскоре он уже выбрался на берег и принялся обтирать коня очередной дерюгой. Потом накинул поводья на ветку ближайшего куста и провел руками по влажным волосам, разбрасывая вокруг сверкающие капли воды. Неожиданно для себя самой я кивнула на холстину: — Утрись, простудишься. Илья не заставил просить дважды, подхватив полотно. Я же развернулась лицом к лесу: нечего смущать неиспорченного представителя местного рыцарства распущенными нравами двадцать первого века. — Девица-красавица, не побрезгуй хлебом-солью, — позвал он минут десять спустя. Я развернулась и слегка опешила: одеться этот нахал и не подумал. Только бедра обернул тем самым полотнищем. Штаны весело трепыхались под ветерком на соседнем кусте. «Сама же беспокоилась, чтобы не простудился. Он и послушался. Что ему, в мокрых штанах сидеть?» — одернула я себя. Стараясь не смотреть, куда не положено, я уставилась на импровизированный столик. Богатырь откуда-то приволок плоский камень, накрыл его платком, а сверху разложил нехитрую снедь: несколько ломтей хлеба и грубо нарезанные куски мяса. «Хорошо, что рыбу не взял, — подумала я, припомнив позавчерашнего оленя. — Та точно стухла». Но от мяса ничем предосудительным не пахло, и я присела рядом, выкладывая на камень прихваченные с собой пирожки. Илья, как раз потянувшийся за куском хлеба, замер с вытянутой рукой. — С грибочками? — спросил он, не отрывая взгляда от пирожков. — Ага, — не задумываясь, кивнула я. — Угощайся. Ели мы молча. Насытившись, Илья аккуратно свернул полотно и покосился в мою сторону. — Спасибо, — сказала я, не понимая, чего он хочет. — На здоровье, — кивнул он, но взгляд остался таким же странным. — Чего ты? — не выдержала я. — Да вот гадаю, кто ты, — не замедлил с ответом богатырь. — В смысле? — переспросила я, внутренне напрягшись. — Нечисть, которая вовсе и не нечисть, а выглядит и вовсе как княжна, — задумчиво проговорил он. — Да еще пирожками со стола самой Бабы-яги угощает. Не обессудь. Уж больно у них защип приметный. Так кто ты, красна девица? Я молчала. А что было говорить? Вопросы вполне ожидаемые, и винить в глупой ситуации некого, кроме себя. — Ты не бойся, я не обижу. — Илья по-своему понял мое молчание. — А я и не боюсь, — вздернула подбородок я. — Вот и славно. Так скажешь, как тебя звать-величать?