— Дык не дубовые, чай, — подмигнул витязь. — Чуем, коли к нам по-человечьему. Тем и ответим. — Хоть не каждому отвечайте, — внезапно ослабевшим голосом проговорила я. — Только слухов мне и не хватало. — Разумение имеем, — с достоинством кивнул он. — Прости, что с Ильей прогневали. Токмо пропадает мужик ни за грош. Ты уж помоги ему, сделай милость. — С этого и начинать надо было, — проворчала я. — Я и начал, да, видать, не ко времени. Уж больно у тебя улыбка была голодная. Думаю, добрая-то добрая, а все ж Яга наша хозяйка. А ну как про лопату вспомнит? — Надо будет, и вспомню, — буркнула я. Но обалдуй только улыбнулся еще шире. Плюнув, я развернулась к яблоне, бросив уже через плечо: — В другой раз лучше спроси. — Вдругорядь умнее буду, — поклонился витязь. — Распустила ты их, — приветствовала меня бабка, едва я подошла к большому столу под яблоней. — Того и гляди на шею сядут. И будешь ты, девка, порты тридцать три раза в день стирать. — Угу, и шестьдесят шесть носков в сутки штопать, — офызнулась я. — Кошмар! Куда бежать, как спасаться? Впрочем, сейчас у нас по плану учеба, значит, побег откладываем на неопределенный срок. — А учеба уже началась, милая, — осклабилась Ядвига, расслабленно откинувшись на ствол старой яблони и закинув ногу на ногу. — Вот что ты про витязей знаешь? — Что их тридцать три штуки, силы на полсотни хватит, а дурь и на сотню поделить можно, да еще и лишняя останется, — хмыкнула я. — Это верно. Да только не по дури да по силе их в терем на взморье принимают. Одаренные они. Кто больше, кто меньше, а все же все. Ложь чуют, чтобы вражина не обдурил ни в бою, ни в жизни. Мощи себе добавить могут. Не навсегда, конечно, но на битву хватит. Эти тридцать три обалдуя мамаши твоей армию раскидают да не особо запыхаются. Недаром она сюда не суется, а все с князем русским бодается. — Вот оно что… — протянула я, тоже присаживаясь к столу. — Где ж это столько колдунов набрали? — А мало ли их по свету бродит, — махнула рукой Ядвига. — Каждый богатырь не только силой человечьей одарен. Иначе никогда богатырем бы не стал, так простым воем бы и помер. Понятно? — Понятно. Но было бы еще понятнее, если бы ты сама нормально заговорила. Нечего мне тут сказочную атмосферу нагнетать. — Вот поколение неблагодарное. Учишь их, можно сказать, за спасибо, то есть даром, а они еще и претензии выставляют, к словам цепляются. Или это только ты у нас такая одаренная уродилась? — А я вроде как, по твоим же словам, рожденная, — прищурилась я. — Да не в том же смысле! — сплюнула Ядвига, но со сказительного мотива, слава богу, сбилась. — Рожденная ты, рожденная. Свой источник в груди носишь. Одаренные, те силу только взаймы брать могут. У мира, у людей, это уж как получится. — Это я и так знаю, — кивнула я. — Кстати, когда долги отдавать планируешь? Или твое «взаймы» — это на веки вечные? — Считай, что это расплата за то, что я тебя от Марьи увезла, — скривилась старуха. — А то отправилась бы на алтарь и охаметь так и вовсе не успела бы. — А вот с этого места поподробнее, — насторожилась я. — А что там поподробнее? Колдовство — штука простая. Дар либо есть, либо его нет. У кого есть — тот одаренный. У кого к дару еще и свой источник магии прилагается — рожденный. Те, конечно, посильнее будут и дурить могут так, что чертям в аду тошно будет. Сестричка моя такая, чтоб ей икалось, жлобине, где бы она ни была. — А ученые тогда кто? — Те, у кого дара нет, а колдовать очень уж хочется, — брезгливо поморщилась ведьма. — Костыли всякие используют, заклинания, артефакты, амулеты и прочую дрянь. Ну и жертвы, куда ж без них. — Значит, Марья — ученая? — Жадная она очень, а не ученая. Источника ей не досталось, но дар есть, и неслабый. Да только дочурке моей все мало. Мужиков мало, страны своей мало, ну и силы тоже. Ничем не брезгует. В том числе и жертвами. Тебя вот тоже на алтарь хотела отправить. От рожденных столько получить можно… Нам обеим бы на жизнь вперед хватило. Но нет. Все себе, все в карман. А мать побоку… — Полегче, бабуля, — разобравшись, о чем речь, я передернулась всем телом и с нескрываемым отвращением следила, как ярко-красный язык старухи то и дело плотоядно скользит по бескровным губам. — Жертва не состоялась, и ты сейчас именно с ней разговариваешь. — Ну да, — спохватилась Ядвига. — Тоже верно. Так чему же тебя учить, несостоявшаяся ты моя? — А всему, бабуля, как обещала. Начнем, пожалуй, с колдовства. Как мне вот этот стол в труху превратить. — Наша кровь, — фыркнула бабка. — Ну что ж, слушай… Я отвлеклась всего однажды, проследить, чтобы явившиеся на обед витязи опять не притащили ко мне во двор контрабанду из рыжих берендеев, да перекусить. Все остальное время Ядвига говорила, а я слушала и запоминала. Между делом выяснила, и как меня угораздило проклясть невезучего Илью, и как его от этого проклятия избавить. Но это была только малая толика информации, вываленная на мою голову бабкой, отрабатывающей наш договор. Надо признать, что учительница из ведьмы получилась паршивая. Она перескакивала с одной темы на другую, отвлекалась на третью, а заканчивала вообще четвертой, той, которую начинала час назад. Но у меня была хорошая практика в интернате, где никто особо не заморачивался школьными успехами воспитанников, лишь бы были успехи спортивные. Так что хоть и с трудом, но за разговором следила и даже откладывала многое в голове. Позже, когда Ядвига, наевшись оставшейся от обеда оленины, отправилась обратно в баньку, я еще и закрепила все полученные знания, основательно покопавшись в книгах Яги. Разобидевшийся за внеплановую трудовую активность Васька на глаза мне не показывался, так что меня никто не отвлекал. После трех часов изысканий, когда глаза сами собой начали закрываться, я убедилась, что, по крайней мере, сегодня бабка внучку не дурила и рассказывала хоть и путано, но правильно. Но самой главной мыслью, которую я усвоила за сегодняшний день, был одновременно простой и безумно сложный постулат: магия интуитивна. Одаренным и рожденным не нужны путаные заклинания и сложные амулеты вкупе с волшебными палочками. Мысль материальна, и при должном настрое превращается в магический импульс. А уж его сила зависит от многих факторов, начиная от уровня магического фона и заканчивая умением представить конечный результат. «А кое-кому и представлять ничего не надо, — проворчала я себе под нос, переодеваясь перед сном. — Так могу настроиться, что представить конечный результат не получится при всем желании!» С долей раскаяния я подумала об отбивающемся сейчас от крылатых кровососов Илье, но тащиться в лес и не подумала. «Завтра… Все завтра. И по-умному. Хватит спонтанные грабли раскладывать на собственном пути. Одну ночь еще переживет как-нибудь. Должна же быть хоть какая-то расплата за попытку такого наглого грабежа!» Я зевнула и улеглась. Утро вечера мудренее. Глава 27 ДЫМ НАД ЛЕСОМ Вопреки обыкновению, на этот раз никто не орал у меня под окнами и выспалась я на славу. Когда извечный зов природы вытащил меня из-под тулупа и погнал в привычную будочку у частокола, солнце уже стояло в зените. Завершив неотложные дела, я заинтересовалась, а почему, собственно, мне сегодня дали поспать. В воздухе слегка попахивало дымком, но у большого обеденного котла никто не крутился. Впрочем, косы и лопаты тоже остались невостребованными. Поплескав в лицо холодной водой, я поправила волшебную шаль на плечах и подошла к калитке. Богатыри чинно сидели на опушке и играли в кости. «Правильно, — хмыкнула я про себя, — какой солдат, пусть даже и волшебный, будет напоминать отцам-командирам про наряд? Или я вчера их так напугала?» Я уже открыла было рот, чтобы позвать лентяев, как прямо передо мной из земли вырос раскидистый куст, на глазах превратившийся в узловатый пень. — О! Леший! — обрадовался кто-то из обалдуев. — О! Работнички! — повысив голос, «обрадовалась» я. Энтузиазм у витязей сразу поубавился. — Хозяйка, а мы тут это… Ждем… — Дождались уже, касатики, — оскалилась я своим выдающимся зубом. — Посторонись-ка на минутку, лесной хозяин. Пусть мои работнички пройдут. Пень громко и, как мне показалось, злорадно заскрипел и сдвинулся в сторону. Я гостеприимно распахнула калитку. — Ну что, помощники? Обедать будете? — А то! Еще бы! А как же! — вразнобой загомонили витязи, поспешно стряхивая со штанов налипший сор, и прорысили к калитке, забыв и игру, и Лешего. Миски появились как по волшебству. — Вот и славно. Тогда милости просим обед зарабатывать, — осклабилась я, поводя рукой, — лопаты здесь, коса здесь, трава тоже здесь. А шишки… — я шлепнула травинкой, которую жевала, по руке, потянувшейся к шишкам на шустром пеньке, — шишки я не заказывала. Дважды повторять не пришлось. Витязи быстро разбежались по знакомым рабочим местам, и только один задержался поодаль, явно намереваясь со мной поговорить. «Опять за Илюшку просить будет, — догадалась я. — Да сниму я с него проклятие, сниму. Вот со срочными делами разберусь и сниму!» — Иди, иди! Тебя котел заждался. Я позже сама подойду. Парень кивнул и пошел к моей импровизированной летней кухне. Я проводила его глазами, внезапно задумавшись: «А что я зимой буду делать? Тут же не тропики. Должен же рано или поздно снег выпасть…» Богатыри еще пару дней назад соорудили над очагом прочный навес, но даже мне было понятно, что зимой этой защиты будет недостаточно. «Да мне-то какое дело? — спохватилась я, сообразив, что уже прикидываю, к какому месту частокола разумнее было бы пристроить типовую столовку с кухней. — Это пусть у Яги голова болит!» Я тряхнула головой, выбрасывая из нее проблемы питания небольших подразделений в полевых условиях, и развернулась к терпеливо дожидающемуся у забора Лешему. — Здравствуй, лесной хозяин! С чем пожаловал? Неужели опять витязи шалят? — Это нет, — проскрипел Леший, блеснув темными глазами. — Твоими милостями угомонились, паразиты. Другая напасть в лес наш вековой явилась. Я отметила это «наш», мысленно кивнув: «Ну хоть захватчицей меня уже не считает, и то хлеб». — Поселился в лесу злодей, — начал Леший, предусмотрительно вырастив из земли небольшой пенек и приглашающе указав на него веткой. Я кивнула и села. — Повадился траву топтать, ветки живые ломать да костры жечь! Задымил всю опушку. Мелких зверушек распугал, крупных отвадил… Того и гляди охотиться пойдет. Да ты сама посмотри. Я послушно повернула голову в указанном направлении и моргнула. Вопрос, почему мне с утра чудился запах гари, был снят. Дымило в той стороне знатно. — Вот что творит, паскудник! — раздраженно жаловался между тем Леший. — А у меня там одних птичьих гнезд пять десятков и четыре штуки. Хорошо, птенцы уже на крыло встали, улетели вместе с родителями. А кабы нет? Три лисы, дюжина белок да семейство заячье на осьмнадцать душ без крова оставил, негодный! Я уж и так, и сяк… А он сидит как привязанный. Как такого в болото завести прикажешь, ежели он с поляны ни шагу?! — Не надо его в болото, — с трудом сдержала смех я: Илья боролся с комарами подручными методами. — А куда его еще, вредителя?! — всплеснул ветками-руками Леший. — Того и гляди охотиться начнет! — Так ты его предупреди. Мол, будешь безобразничать, нечисть на тебя натравлю. — Дык ему, юродивому, только того и надо! Ходит по поляне кругами, руками машет да душу какую-то пропащую выкликает! — горестно возопил Леший. — Я ему огоньки колдовские зажег — не смотрит. Болотника подговорил голоса зазывные надурманить — не идет. Русалок упросил песни соблазнительные ему в уши надуть. Куда там… И не посмотрел в ту сторону. А болотник меж тем тридцать мухоморов за помощь вытребовал. И русалкам пришлось лужу прямо на опушке развести — закапывай ее теперь! Это же сплошное разорение!