Надо сказать, что воздушный корабль получился очень даже ничего. Жёсткий деревянный каркас – это пока. Менделеев получил задание от императора, которого уломал Сандро, создать в России производство дюралюминия. В начале прошлого года попалась мне на глаза информация из отдела аналитики по мировым научным изысканиям, что германский инженер-металлург Альфред Вильм установил, что сплав алюминия с добавкой четырёх процентов меди после резкого охлаждения, находясь при комнатной температуре в течение четырёх-пяти суток, постепенно становится более твёрдым и прочным, не теряя при этом пластичности. Сам того не предполагая, Вильм изобрёл дюралюминий, который так будет востребован в изготовлении летательных аппаратов. Хорошо, что он опубликовал статью о своём открытии в одной из газет. Пока же дирижабль – дальний бомбардировщик – имел деревянный каркас. Граф Цеппелин, Сантос-Дюмон, академик Жуковский вылизали в аэродинамической трубе его форму. С учетом использования на дальние расстояния не забыли и о комфорте экипажа. Я, Сандро и ещё восемь членов экипажа сейчас находились в гондоле управления летательным аппаратом. Ещё был отдельный отсек, где располагались четыре двигателя Тринклера – Костовича с запасом топлива для них и шестью механиками. А также гондола, где располагались заряды и четыре человека, контролирующие сброс бомб. Все три гондолы имели кресла для свободной и отдыхающей смен, в которых можно было отдохнуть. Горячее питание обеспечивалось из термосов в отведенном для этого специальном месте для приёма пищи. Имелся и отдельный гальюн. Связь между гондолами осуществлялась по телефону. Длина дирижабля составляла сто шестьдесят метров, диаметр – восемнадцать метров. Этот аппарат строился уже с использованием метрической системы. Объём составлял 33 580 кубических метров. Силовая установка из четырёх двигателей позволяла развивать максимальную скорость в девяносто шесть километров в час, или почти пятьдесят два узла. Немыслимая скорость для морского корабля, но не для воздушного. Полезная нагрузка составляла двенадцать с половиной тонн, из которых до девяти тонн можно было использовать для бомб. Испытательный полёт на расстояние в полторы тысячи вёрст туда и обратно с бомбовой загрузкой в сорок десятидюймовых бомб прошёл успешно. Сейчас нам надо было преодолеть восемьсот вёрст до порта Отару, отбомбиться и вернуться обратно. Пока всё шло очень хорошо. – Не промахнёмся? А то боковой ветер сильный, – поинтересовался я у великого князя. – Не должны. Штурман у меня подполковник Аверьянов, он ещё Корпус флотских штурманов застал. Я в нём уверен. В крайнем случае, над островом сориентируемся. Подробная карта Хоккайдо есть. Только выйдем на порт чуть позже, – вытягивая ноги и потягиваясь, произнёс Сандро. – Позже не хотелось бы, народу в порту будет много. Не хотелось бы большого количества жертв среди мирного населения, – задумчиво проговорил я. – Да и мне, честно говоря, не хотелось бы. Ужасные бомбы ты изобрёл, Тимофей Васильевич. Наверное, и сам уже не рад?! – В приватной беседе я и Александр Михайлович обращались между собой на ты. – Как вспомню горящий остров Фуругельма, так страшно становится, а там только десять зарядов было, сейчас же у нас их в шесть раз больше. Ужас! Я промолчал, потому что сказать на это было нечего. Двухсотлитровая зажигательная бомба получилась страшной, особенно при воздушном подрыве. А потушить водой горючую смесь практически невозможно. – Да, ужас. Думаю, японский император не захочет, чтобы такие бомбы упали на его дворец. Так что заключит с нами мир на наших условиях, никуда не денется, – великий князь усмехнулся. – Тем более в Корее от его армии скоро ничего не останется. Мы японцев уже выбили из Конджу, и сколько их доберётся до Масана или Пусана, не скажет и Господь Бог. Ладно, подремлю с полчасика, а то всю ночь не спал. Сандро закрыл глаза и буквально сразу засопел, провалившись в сон. А я задумался, вспоминая события последнего месяца. В Корее было всё хорошо. Несмотря на распутицу, переброшенные русские войска под Сеул начали его штурм. Корейцев в городе практически не осталось. Как только японцы начали грабежи, остатки жителей стали быстро покидать город, запоздало выполняя указ своего императора. Кстати, опять отличились браты. Усиленная сотня Тура нашла Коджона, когда он скрывался в горах, прячась от японцев, которые разгромили охрану императора. Потом они должны были соединиться с большим казачьим отрядом в Чхунчхоне и все вместе выйти в расположение наших войск. Но этот отряд, состоящий из 1-го Забайкальского казачьего полка и корейских партизан, попал под удар японцев, которым была дана команда найти корейского императора живым или мертвым и доставить в расположение армии генерала Куроки. Пришлось Туру силами своей сотни пробираться горными тропами, спасая Коджона. И им это удалось. Отбиваясь от погони, сотня вышла к своим и доставила императора Коджона, его четырёх сыновей, включая наследника, в ставку генерала Линевича. Николай Петрович представил кавалера полного банта знаков отличия Военного ордена Святого Георгия зауряд-хорунжего Верхотурова к ордену Святого Георгия 4-й степени. Адмирал Алексеев прошение утвердил, как и Георгиевская Дума, и стал Антип Григорьевич первым казаком Амурского казачьего войска, а может, и всех казачьих войск, кто имеет такие награды. Кроме того, пользуясь статутом ордена Святого Георгия, Туру присвоили звание хорунжий, так что у нас в станице Черняева теперь аж четыре офицера из простых казаков, а трое ещё и потомственными дворянами стали. Правда, чтобы Антипу дальше звания получать, ему необходимо экзамен на офицерский чин сдать. Ну, в этом мы ему поможем. Хорошим для войны оказался командиром хорунжий Верхотуров. Других участников этого похода без наград также не оставили. Леший получил повышение в звании до зауряд-хорунжего, Шило – подхорунжего и солдатского Георгия 2-й степени. Такие знаки разных степеней получила команда из десяти снайперов, которая постоянно во время перехода стряхивала с хвоста погоню. * * * – Значит так, смотрите, вот тропа, в засаду садимся следующим образом: Шило, ты здесь. – Леший, начертивший на земле план засады, ткнул палкой в одну из точек. – Урсул, ты здесь, Якут, ты здесь… Указав каждому из девяти снайперов позиции, Леший дальше обозначил сектора обстрела, кто кого прикрывает в случае отхода, и остальные моменты по организации боестолкновения. Вот уже третий день сотня уходила горными тропами от преследующих их японцев. Возвращение в Чхунчхон после нахождения императора Коджона оказалось ошибкой. 1-й Забайкальский казачий полк и корейские партизаны под руководством полковника Кима отбивались от превосходящих сил противника, вырываясь из города и уходя в горы. Насколько понял Тур, корейский полковник специально уводил отряд в сторону от того места, где, предполагаемо мог спрятаться император Коджон со своими телохранителями, на поиски которого и отправилась усиленная разведсотня. Тур опустил бинокль на грудь и направил своего коня назад в лесок, где спряталась его сотня, сопровождавшая императора. – Ваше императорское величество, превосходящие силы японцев разгромили отряд полковника Кима, он был вынужден отступить в горы на северо-запад. Мы же сейчас уйдём на северо-восток в горы Тэрёнсан, сделаем небольшую петлю и выйдем на перевал Йонхвасан. Потом через гору Пэгунсан выйдем к Пхочхону, а там и до Пхаджу рукой подать, – доложил Верхотуров императору, который внимательно слушал перевод. Задумавшись и помолчав несколько секунд, Коджон посмотрел на командира своих телохранителей, который согласно кивнул головой. – Хорошо, ваш план принимается, господин зауряд-хорунжий. И вот уже третий день отряд идёт по выбранному маршруту. Вчера вечером арьергард доложил, что сотню догоняет большой отряд японской кавалерии, ориентировочно от четырёх до пяти сотен всадников. Они расположились на стоянку в четырёх верстах. Из-за такой неприятной новости пришлось на следующий день с бивака сняться пораньше и всю дорогу искать место, где можно было бы дать бой преследователям. В полдень такое место было найдено. Небольшое горное ущелье, по дну которого протекала речушка. Склоны позволяли подняться на них. Длина прямого узкого участка, где могли проехать два всадника или пройти три человека одновременно, была где-то сто саженей, потом ущелье делало резкий поворот, где можно было оставить лошадей. На этом участке Тур расположил всех снайперов, один расчет пулемёта Максима и пять пулемётов Мадсена. По их с Лешим прикидке, этих сил должно было хватить, чтобы до позднего вечера задержать преследователей. На ночь было оставаться опасно, так как японцы могли по склонам обойти позицию. Идут. Леший припал к оптике. Японские кавалеристы двигались в колонну по два. Впереди, оторвавшись сажень на двадцать, шёл авангард из десяти всадников, а за ним – основные силы. Взяв на прицел правого из последней двойки авангарда, вахмистр мягко потянул спуск. Выстрел. Всадника вынесло из седла. Вслед за его выстрелом заработали остальные снайперы. Передовой отряд японцев был уничтожен в течение пяти секунд. Каждый из бойцов снайперской команды сделал по два выстрела, и арьергард перестал существовать, что заставило впасть в ступор двигающуюся следом колонну. Японский офицер, следовавший в её голове, поднял руку, чтобы что-то скомандовать. Выстрел – и он опрокинулся назад, медленно сползая под ноги своего коня. Лесков, передёрнув затвор, дослал патрон и припал к прицелу. Выстрел. Ещё один японец упал на землю. Выстрел, выстрел. Смена пачки. Ещё пять выстрелов – и ни одного промаха. Так же эффективно отработали другие снайперы. На участке сажень в тридцать образовался завал из мертвых тел и мечущихся лошадей. Остальные воины микадо, разворачивая лошадей, постарались скрыться за поворотом ущелья, уходя с простреливаемого участка. «Минут десять, а то и все двадцать выиграли, – подумал Леший, вставляя новую пачку с патронами в карабин. – Посмотрим, что японцы будут делать дальше». Кавалеристы приходили в себя дольше. Только через полчаса из-за поворота показались японцы, которые в пешем порядке решили атаковать устроенную на них засаду. Они шли волнами по три-пять-шесть человек, забираясь на склоны и ведя на ходу огонь. «Ожидаемо. Да другой тактики здесь и не применишь», – усмехнулся Леший, беря в прицел одного из противников, находившегося в его секторе обстрела, точнее, отстрела. Выстрел, выстрел, выстрел… Смена пачки. Выстрел, выстрел… Остальные снайперы также молотили, как из ППС, только точность была куда выше. Японцы валились на камни, в речку, орошая их кровью. Две минуты, три, пять. Всё! Не выдержали сыны Аматэрасу, начали откатываться назад за поворот ущелья, уходя от губительного огня. Лесков выглянул из-за камня, посмотрев на последнего убитого противника, который лежал саженях в двадцати от его позиции. «Справились с этой атакой, даже пулемёты в ход не пошли. Хотя ещё немного, и расчеты ”мадсенов” открыли бы огонь. А так будет сюрприз во время следующей атаки. – Леший посмотрел на солнце. – Ещё часа четыре-пять продержаться, и можно будет отходить. Около сотни мы положили, причём всех офицеров и унтер-офицеров в этой волне точно. Хорошо поработали». Вахмистр ползком начал отползать назад со своей позиции. Пора перебираться на запасную. Японцы – не дураки, наверняка смогли засечь его огневую точку, так что бережённого бог бережёт. * * * – Ваше высочество, – услышал я и открыл глаза, увидев, как штурман трясёт за плечо Сандро. – Ваше высочество, подходим к цели. Надо же, не заметил, как и сам заснул. Я потянулся в кресле, в соседнем то же самое проделал Александр Михайлович. – Подлётное время? – поинтересовался у подполковника Аверьянова великий князь. – Десять минут. Порт в лучах восходящего солнца, как на ладони. Видимость – миллион высоты, – улыбаясь, ответил Пётр Васильевич. – Боевая тревога. Всем занять свои места. Готовимся к бомбометанию! – Сандро резко встал из кресла. – Что же, господа, покажем японцам, что такое военно-воздушный флот Российской империи! Удивим их! Великий князь, подмигнув мне, направился на свой боевой пост, то есть к штурвалу. Насколько я понял, такой чести, как управление дирижаблем при первой воздушной атаке японского города, Александр Михайлович не отдаст никому. – Скорость? – спросил Сандро, заняв место за штурвалом. – Тридцать узлов, – громко ответил один из членов экипажа. – Снизить до двадцати. – Есть снизить до двадцати, – ответил другой офицер, после чего, подняв трубку, передал команду в гондолу, где находились двигатели с механиками. Дирижабль начал заметно замедлять ход. – Курс? – опять скомандовал великий князь. – Право десять, – тут же ответил Аверьянов. – Так держать, – секунд через двадцать произнёс подполковник. В воздушном корабле возникло напряжённое молчание. Минута, вторая. Я не выдержал, поднялся из кресла и, взяв бинокль, направил его на приближающийся город-порт, успев отметить, что и Саппоро видно как на ладони. Картина была прекрасной. Мы шли на высоте в две версты. Внизу прибрежной подковой раскинулись бухта и порт Отару. Сам городок размещался на склоне небольших гор, окружающих порт, которые сейчас выглядели розовыми от цветущей сакуры. Я достал часы и, откинув крышку, посмотрел на циферблат. Шесть десять. Отстали от назначенного времени на десять минут, точнее, чуть больше. Но для такого перелёта просто изумительная точность. – Приготовиться к сбросу бомб! – Ещё один из членов команды управления дирижаблем оторвался от прицела имени Жуковского и поднял телефонную трубку. – Сброс! Всем держаться за леера! «Млять, совсем забыл!» – Я, сделав несколько шагов назад, вцепился в специальный поручень. Сброс бомб я почувствовал, когда воздушное судно, словно вздыбившийся конь, рвануло вверх. Прошло несколько секунд, и дирижабль, управляемый Сандро, выровнялся и продолжил свой путь. – Приготовиться к повороту, – спокойно произнёс штурман. – Десять румбов вправо. – Есть десять румбов вправо, – невозмутимо ответил великий князь. Я же, не в силах сдержать любопытства, бросился к задней полусфере гондолы. Минуты текли, как кисель. Ну же! Наконец-то! Бинокль был не нужен. Внизу было море огня! Внизу был ужас! Внизу был Армагеддон!