Но подругам было не до сна. Они заранее договорились о том, что день перед испытанием станет решающим: с проблемой Мей надо что-то делать, иначе будет поздно. Вертрана и Эйлин сели по обе стороны от рыжули, взяли ее за руки. – Меюша, я знаю, что тебе страшно… – прошептала Элли. – Но затягивать нельзя… Верта сделала все возможное. Теперь моя очередь. Мей никогда не умела бунтовать. Робкая и послушная девочка не доставляла проблем ни классной даме, ни преподавателям. Вертрана не сомневалась, что и сейчас она подчинится суровой необходимости. Конечно, будет горько плакать… У Верты уже заранее сердце за нее болело. Мей осторожно забрала руки и сцепила их в замок: – Нет. – Что? Мей… – Нет. Ни за что! Это мой ребенок, и он будет жить, пока жива я. – Мей! Еще немного – и станет заметно! Я даже представить не могу, какая разразится гроза! Они избавятся от ребенка, накажут тебя и поскорее выпихнут из Института, пока лорд Героним не узнал и не передумал. И страдать за вас двоих будешь только ты. Мастер Ройм не вернется, Мей! Не вернется! Рыжуля, обычно мягкая и нежная, упрямо сжала губы. Верта впервые видела ее такой отважной. – Пусть разразится гроза. Мне уже все равно! Девочки, подумайте только, что они делают с нами! Мы вещи, игрушки! Даже наши тела нам не принадлежат… Может быть, они победят снова. Да что там, я уверена, что проиграю… Но, по крайней мере, буду знать, что боролась до последнего. И вдруг… Вдруг он все-таки вернется! Как я объясню, что не сохранила нашего ребенка? – О, Мей… – тихо произнесла Эйлин. – Мей… Я и не думала, что ты такая смелая. Мы будем защищать тебя, пока будет возможно. – Будем защищать, – эхом повторила Вертрана. – Еще есть время. Может быть, что-нибудь придумаем! Испытание проходило в четыре этапа, по числу эссенций, представленных в выпускном классе. Первыми выступали аметисты, за ними бирюза, потом хризолит – Мей, и замыкающей шла Вертрана – аквамарин. – Я с ума сойду от волнения, пока дождусь своей очереди! – нервничала Верта. – Ничего, ты смотри на других – и отвлечешься! – посоветовала Элли. Для этого испытания «розочкам» сшили неброские, строгие наряды, для каждого камня своего цвета. Эйлин с неудовольствием расправила подол фиолетового платья: оттенок ей не нравился. Зато Лоре удивительно шел бирюзовый, и она с торжеством поглядывала на товарок. С цветом повезло и Мей, изумрудно-зеленый подходил к ее рыжим волосам и светло-карим глазам. – Жаль, что Нелл здесь нет, – вспомнила она о несчастной «розочке». – Вдвоем было бы не так страшно. – А правда, кто-нибудь слышал про Нелл? – встрепенулась Дженни. Но воспитанницы молча качали головами. В Институте она или ее уже отдали лорду, никому не было известно. К концу сборов прибежала взъерошенная Богомолиха: – Габи, что за нелепая прическа? Распрямите ей эти буйные кудри, у вас две минуты! Мей, дорогуша, ты что это, вздумала толстеть? Придется снова подобрать для тебя рацион, а пока, Тина, затяни ей талию потуже. Подруги встревоженно переглянулись: вот и первые звоночки. Классная дама на всех парах унеслась в экзаменационный зал проверять, все ли готово к приходу гостей, а Вертрана решительно отстранила прислужницу. – Тина, давай я сама. Мей у нас очень нежная, еще, не ровен час, в обморок упадет. Наклонилась к уху рыжули: – Меюша, я потихоньку. Не волнуйся. – Я думала, у меня в запасе точно есть пара месяцев, – сокрушенно прошептала Мей. – Обычно да… Ты просто немного поправилась, не переживай. Вместе с Элли они затянули завязки на платье, сделав талию Мей почти такой же узкой, как прежде. Госпожа Гран, вернувшись через несколько минут, на этот раз удовлетворилась осмотром. – Красавицы! Красавицы! – всплеснула она руками. – Такие душечки! А я ведь вас вот такусенькими помню! За мной! Кресла, расставленные полукругом у небольшого подиума, были заняты лордами. Важные господа осматривались, переговаривались, держа в руках бокалы с вином. Прислужницы разносили закуски. Гости пребывали в отличном настроении, предвкушая представление. «Розочек» подвели к скамейкам и рассадили отдельно. Вертрана и грустная Мей оказались в одиночестве, каждая на своей скамейке. «Держись!» – подмигнула ей Верта, а у самой сердце испуганно прыгало в груди. На подиум поднялась госпожа Амафрея, слегка поклонилась под шум рукоплесканий: – Каждая наша воспитанница – редкий драгоценный камень, и сегодня они продемонстрируют нам свою силу. Первыми станут выступать аметисты. Эйлин, сокровище, выйди и покажи пример! Тонкая фигурка и горделивая осанка Элли мгновенно приковали к себе взгляды мужчин. Ей было страшно, но она ничем не выдавала своих чувств. Наоборот, можно было подумать, что блондиночка бесстрастна и сосредоточенна. – Сила, которой владеет Эйлин, – ментальная магия! Кто из уважаемых гостей хочет дать задание нашей розе? Со своего места поднялся плешивый лорд Лучиан, его приветствовали бодрыми выкриками. «Как дети! – подумала Верта. – И это цвет общества…» Она старалась не оглядываться, чтобы случайно не встретиться глазами с лордом Конором. В том, что он сегодня явился на испытание, Вертрана не сомневалась ни секунды. – Дорогуша! – Лорд Лучиан откашлялся. – Я давеча сильно устал после охоты… – Нажрался, как свинья! – выкрикнул лорд Бетхор, гости грохнули от смеха. Элли стояла, подобно статуэтке, высоко подняв подбородок. Грязь не липла к ней. – Устал! – повторил лорд Лучиан. – И куда-то в беспамятстве сунул свои любимые перчатки. Не могла бы ты покопаться в моей памяти и помочь их найти? Проникнуть, так сказать, в сокровищницу мысли! – Скорее в хлев! – не успокоился грузный лорд Бетхор под новый взрыв хохота. Вертрана, не выдержав, повернулась, чтобы посмотреть на этих людей. Хохотал молоденький лорд Ханк, вытирал слезы смеха лорд Героним, сотрясался в конвульсиях лорд Бетхор. Лорд Конор сидел, сжав губы, с его лица не сходило выражение холодного презрения. Поймав взгляд Верты, он сузил глаза и чуть наклонил голову. – Конечно, лорд Лучиан, я помогу вам, – спокойно ответила Элли, будто не слыша смеха. – Постарайтесь не двигаться и, по возможности, освободите разум. – Это он проделает без труда! – пискнул лорд Ханк. Но лорд Лучиан, терпевший насмешки лорда Бетхора, на господина Одгера вызверился: – А ты бы помолчал, щенок! – Тихо-тихо, уважаемые господа. Не при дамах… – попыталась сгладить конфликт директриса. – Я не вижу здесь дам! – буркнул лорд Лучиан, но тут же смутился. – Помимо вас, дорогая госпожа Амафрея. Эйлин терпеливо ждала. – Давай! – махнул рукой лорд. – Показывай свои фокусы. Элли закрыла глаза, прикоснулась пальцами к вискам. Вертрана сжала кулаки, волнуясь за подругу: «Ты справишься! Все получится! Ты столько тренировалась!» Краем глаза заметила, что и Мей шепчет слова ободрения. – Ваши перчатки… – медленно произнесла Эйлин. – Боюсь, я не обрадую вас. Вы бросили их в горящий камин. Если разворошите золу, то найдете оплавившиеся серебряные пуговицы – все, что от них осталось. – Да? – изумился лорд Лучиан. – Что-то такое действительно припоминаю… Под бурные овации Элли прошествовала к месту: лорды радовались представлению. Следом за аметистами – Эйлин, Дженни, Габи и Дейзи – место на подиуме заняли Алана и Лора, бирюза. Их выступление получилось еще более зрелищным. Специально для девушек в Институт доставили гигантский муравейник, и воспитанницы заставляли муравьев то маршировать, то выстраиваться в замысловатые фигуры. Потом наступило время волноваться за Мей. Рыжуля, несмотря на уговоры подруг, в последние дни почти забросила упражнения. Вертрана подозревала, что Мей боялась ненароком заглянуть в собственное будущее. Фигурка в изумрудном платье медленно поднялась на возвышение. – Это моя девочка! – горделиво воскликнул лорд Героним. – Я сам ее буду проверять! – Проверишь еще! – хохотнул неугомонный лорд Бетхор. Гости одобрительно загудели. Мей побледнела. – Вопрос у меня будет простой. Скажи, исполнится ли через год мое самое заветное желание? Мей кивнула и закрыла глаза. Вертрана сжала кулаки так, что ногти врезались в кожу. Только бы не провалила испытание, иначе Сухарь вызовет ее для беседы. А разговоров с директрисой лучше избегать, особенно сейчас. – Я вижу, что вы счастливы, – тихо ответила Мей. Вертрана, которая знала подругу, как саму себя, ясно видела, что рыжуля врет. Но та, фантазерка, всегда сочиняла так вдохновенно, что отличить правду от лжи могли только Верта и Эйлин.