– Я – эмпат. – Эмпат, – повторил мой внимательный собеседник чуждое слово. – Я изучаю человека. Знаю, что чувствует, чего хочет, как поступит. Вангьял нахмурился. – Одного человека. Многих сразу понимать не могу. – Одного человека… Чего я хочу? Конечно, я знала, какой вопрос последует в первую очередь за моими объяснениями. Склонила голову набок и мягко улыбнулась, глядя в хитрые ласковые глаза. Чего он хочет прямо сейчас, увидела бы не только я. Любая женщина поняла бы. Чего ж тут сложного? В целом он мне верил на слово, знал, что не вру. Еще одна удивительная особенность этого мужчины – его разум был открыт всему новому, не оказывал сопротивления истине, не прятался за догмами устоявшихся убеждений. Он видел мою внешность, мои особенности, и этого было достаточно, чтобы не барахтаться в бесполезных сомнениях. А вопрос свой задал из желания получить то, чего давно и страстно от меня требовал. Я оказалась перед выбором. И выбрала. Ладонью своей, которая все время нашего диалога лежала на его груди, медленно провела вверх, до самой шеи, заставив Вангьяла замереть. Запустила пальцы в его коротко стриженные волосы на затылке и чуть надавила, вынуждая склониться. Он подчинился и на мгновение чуть прикрыл глаза, борясь с волной эмоций, захлестнувших его. Никогда бы не подумала, что мне до безумия понравится чье-то столь дикое желание меня. Рядом с ним все было иначе, все было впервые. Когда я прикоснулась своими губами к его, он дышать перестал. Когда проникла языком в его рот, он едва слышно застонал. Когда приникла своим телом к нему, он задохнулся, ожил и словно с ума сошел. Теперь он не сдерживал себя. Его теплые сильные руки прижимали меня, ласкали. Я тонула в поцелуях и в его прикосновениях. Больше не была безучастной. Выгибалась в ответ на ласку, цепляясь за его плечи, и наслаждалась происходящим. Осознанно делала то, чего должна была избегать. Вангьял на мгновение отстранился, стянул с меня свою сорочку и, не отрываясь от моих губ, приподнял за талию и понес к кровати. Я тихо выдохнула, когда он избавился и от моего белья. А потом что-то зашептал. Я не разобрала ни слова, да и не могла сосредоточиться. Слова он смешивал с поцелуями, с прикосновениями. Была в состоянии только извиваться на кровати под ним, царапая ногтями его одежду. Вскоре он снял ее и прижал мои ладони к своей груди. Чего просит, поняла легко. С удовольствием впила ногти в обнаженную кожу, заставив его опять застонать. Мне понравился этот звук. Безумно понравился. Когда он вошел в меня, застонала я. Сначала от боли, потом от удовольствия. На какое-то мгновение Вангьял замер, обеспокоенно вглядываясь в мое лицо. Всего на мгновение. Я провела ногтями по его спине, сжала его бедра ногами сильнее и выгнулась ему навстречу, вынуждая проникнуть глубже, не останавливаться. И он продолжил. Сильный, восхитительный, нежный. Я потерялась в собственных эмоциях, в происходящем, не ощущала реальности, только его. Его одного. Его прерывистое дыхание, его безуспешные попытки быть сдержаннее, осторожнее. И его хриплый надломленный стон, когда я тихо всхлипнула, сгорая от множества огненных вспышек, пронзающих тело. Ни отдышаться, ни подумать я не успела, когда он вновь меня поцеловал. На этот раз нежно, бережно. В желтых глазах пряталась вина. – Я же знаю, что ты чувствуешь, – прошептала я, нахмурившись. Вместо ответа он снова поцеловал, лег рядом, укутал меня в летнее покрывало и прижал к себе. Стоило подумать, что здесь девственность понимают иначе. В моем мире девственницей можно становиться хоть после каждого секса. Медицинская услуга открытая, простая и платная. – Я должна была себя вести как-то иначе? Впервые на самом деле заинтересовалась. – Нет. – Он обнял сильнее. Я вздохнула, поерзала, устраиваясь поудобнее. – Вангьял! – Да? – А что такое могуэй? Он засмеялся: – Тебя Сити опять так называет? – Да. – Я задрала голову и заглянула в искрящиеся весельем желтые глаза. – Когда одна сюда заходит. А потом начинает бить себя и громко… Выть, – последнее слово я произнесла на своем языке. – Выть? – повторил Вангьял. – Дикий зверь. Аууу! – изобразила я. – Что она делает? Он снова захохотал. Причем успокоиться долго не мог. Я приподнялась и нависла над Вангьялом. – Что? Не понимаю. Он честно попытался справиться с собой. – Это значит злое и неживое. Мне будет трудно объяснить. – Почему? Вангьял окончательно успокоился и теперь смотрел на меня с нежностью. Провел пальцами по моему подбородку и губам. – Потому что ты умная, – он вздохнул прежде, чем продолжить. – Сити уверена, что ты неживое зло, которое существует невидимым вокруг нас. Могуэй меняет внешность и ест детей, обманывает, убивает, заставляет совершать плохие поступки. – А-а… – протянула я. – Нет. Это понимаю. Когда-то очень давно мои… люди верили во что-то похожее, когда были младенцами. – Неразвиты, – поправил Вангьял. – Неразвиты. А бьет она себя зачем? – Защищается. Глядя на мое озадаченное лицо, он вновь захохотал. – Подожди. Не смейся. У меня еще вопросы. К сожалению, от моей просьбы он только сильнее развеселился. Не стала обращать на это внимания. Все равно услышит и ответит. – Когда я утром выхожу отсюда, они все меня жалеют. Сити тоже. Почему она меня жалеет, если я злая? Веселье как рукой сняло. Он стал серьезным, даже сердитым. – Могуэй заходит в тело. – То есть во мне живет? – Да. – Он усмехнулся и тоже взялся задавать вопросы: – Понимать людей – твоя работа? Я легла рядом и уставилась в потолок. – Да. – Мне докладывают обо всех движениях в Лхасе и соседних государствах. Сегодня утром в Хайдун повстанцы захватили правящий дзонг. К обеду полностью его вырезали. Их возглавляет человек по имени Индра. – Казнь не была картинкой? – быстро сориентировалась я. – Казнь не была показной, – поправил Вангъял. – Не была. – У вас есть виды традиционных убийств или позорных убийств? – Есть. Не применили. – Даже с цанпо? – Даже с цанпо. – Это он. Ваш мир для него лучший. Безнаказанность, нет образованности, нет равенства. Он хотел стать особым воином, но его не допустили. Тогда он изучил науку сам. – Те, кто были с тобой, особые воины? – Нет. Со мной были охотники. – Я вдруг вспомнила. – Где мое мачете? – Мачете? – Мой большой нож. – Как он выкован? Почему его лезвие такое черное и не плавится? – Ты пытался его расплавить? – Я снова подскочила, испуганно взглянула на Вангьяла, поняв вдруг, что страсть к изучению всего необычного и неизвестного неизменно должна толкать этих людей на глупости. – Где мой скафандр? – Скафандр? – Одежда моя. – Отдал для изучения в дзонг Сунда Келапа своему учителю. Он великий изобретатель. – Давно отдал? – Нет. Он вернулся в город всего трое суток назад. Тихо сквозь зубы пробормотав неправильные слова на родном языке, я скинула покрывало, добежала до стены, как была обнаженная скользнула в темную мужскую сорочку, почти месяц принадлежащую мне. Вангьял внимательно с любопытством за мной наблюдал. – Поехали, поехали! – умоляюще на него глядя, пробормотала я. Добежала до него, взяла за руку и потянула на себя. – Поехали! Поехали! Нельзя!.. От волнения позабыла его язык и перешла на родной: