Он ждал меня на веранде. – Положи. Я поставила на пол тушь, бумагу, кисти и собралась состроить удивленный взгляд, но не успела. Он схватил меня за руку и затащил в комнату. Сопротивляться я не стала. Сопротивление не всегда уместно. Вангьял прижал меня к стене и снова поцеловал, требовательно, настойчиво и зло. Так же он целовал меня почти девятнадцать дней назад утром, когда, проснувшись, обнаружил, что татуировка с моей шеи окончательно исчезла. Татуировка, как объяснила мне, краснея, Булан, делала меня не просто бесплатной рабочей силой, а личной рабыней для секса. Были здесь и такие. Три поцелуя за три недели. Вот и все, что он себе позволял с рабыней. Власть развращает. Безграничная власть уничтожает. Он обладал властью, но не давал ей разрушить себя. То, чем я не могла не восхищаться. Я чувствовала его руки на своей талии, чувствовала, как он упрямо борется с желанием поднять их выше, к моей груди, или опустить ниже, чувствовала его горячее дыхание и тело. Его сердце билось прямо под моей ладонью. Остаться спокойной и не ответить в третий раз было сложнее. Вангьял резко отличался от всех мужчин, с которыми мне приходилось общаться раньше. – Отсюда разве можно убежать? – прошептала я, когда он прервал поцелуй и прижался лбом к моему виску. – Нет. Он не собирался меня отпускать, и я знала об этом. Я собиралась сбежать, и он чувствовал это. – Расскажи мне о себе, – попросил он. Просил не в первый раз. Раньше я уворачивалась, меняла тему. Сейчас менять тему не стала. – Что рассказать? – Все. Я улыбнулась и чуть сместила голову, заглянув в желтые глаза. – Спроси детали. – Спроси конкретнее, – привычно поправил он. – Спроси конкретнее. – Откуда ты? – Дальше вопрос. Он закрыл глаза и устало вздохнул: – Я могу заставить тебя ответить. – Знаю, – просто согласилась я. И душой не кривила. Он действительно мог. – Кто ты? – Слишком общий. – Как исчезла метка? – Растворилась. На мне останется метка только от очень глубокой раны. – Шрам. – Шрам. Он выпрямился и запустил пальцы в мои волосы. – Почему синие? – Они были белые, но я их покрасила. Насовсем. Была молодая, глупая и пьяная. В желтых глазах мелькнуло искреннее недоверие и удивление. Как он смеется от всей души, видела впервые. Сама засмеялась. Сложно было не вторить, глядя на его светящееся лицо. – Молодая – это сколько? Я задумчиво нахмурилась. Возраст человека они считали от момента зачатия и по годовым циклам. – Около семнадцати. – А теперь? – Двадцать шесть. Он удивленно поднял брови. Оказаться всего на пару лет старше меня явно не ожидал. – У тебя есть семья? – Нет. Родители умерли, когда я родилась. – У тебя есть образование? – Что? – не поняла я, встретив еще одно незнакомое слово. – Ты училась писать, читать, рисовать, петь? – Да. – Каково твое положение дома? Вот это мне, возможно, будет сложно объяснить. Я постаралась подобрать самое подходящее из известных мне слов. – Одинаковое. Все люди одинаковые. Все люди свободные. Все люди образование. – Все люди образованные, – поправил он. Я кивнула. Объяснить оказалось несложно. Принять объяснение было сложнее. По крайней мере, мне так прочиталось. Он немного помолчал, задумчиво расправляя своими длинными пальцами синие пряди на моих плечах. В глаза мне отчего-то при этом не смотрел. – А мужчина? – наконец равнодушно поинтересовался он. – Какой мужчина? – не поняла я, вспомнив Кобольда. О нем мы еще тоже не говорили. – Чья ты? – Муж? – проговорила я на родном. Здесь понятие «муж» буквально произносилось как «хозяин». Хозяин такой-то. Или хозяин дома такого-то. «Женщина» и «жена» – одно слово. – Муж, – повторил он, стиснув челюсти. – Он твой хозяин? Я засмеялась: – Нет. Слово «хозяин» на моем языке «муж», только не с таким плохим смыслом. Вангьял заметно расслабился, но в глаза мне по-прежнему не смотрел. От волос перешел к моим ключицам под темной легкой тканью его сорочки. Обводил их кончиком указательного пальца. – Нет, мужа нет. Мужчины нет, – добавила я на всякий случай. Не знаю зачем. Действительно не могла сдержаться и не реагировать на него. Да и как сдержаться, когда он не скрывает, что я ему нужна? – Что ты делала в роще? – Ловила того, кого нарисовала тебе. – Ты?! Мягко улыбнулась. Ну да. На виртуозного ловца я мало похожа. – Со мной было пятеро мужчин. Получила шанс вновь лицезреть взгляд желтых напряженных глаз. – Двое из них лучшие охотники моего мира. Он убил всех. – Говорила, одинаковые? Умный хитрец. Легко подметил. – Имя того, кого нарисовала, Кобольд. Он рожден испорченным, – постаралась подбирать наиболее подходящие известные мне слова. – Он убивает, обманывает, нападает, калечит. Для него нет законов и правил. Люди, звери, дети, старики, женщины, мужчины – ему не важно. Таких мы изолируем. – Ты не воин. – Вангьял смотрел на меня озадаченно.