Вангьял отодвинул скафандр в сторону, взял меня за плечи и потянул на себя, вынуждая лечь рядом. – А мне ты план свой не откроешь? – недовольно проговорила я, вытянувшись на нем сверху и глядя в подернутые дымкой желтые глаза. – Нет, открою. Смотри, думаю. – Он насмешливо сощурился. – Ты не о том думаешь, – в той же манере ответила я. – С твоим бесстыдством мужчине думать сложно. – С чем? – услышала я новое слово. – Нескромная женщина. А вот это я уже в свой адрес слышала ото всех обитателей дома. Особенно от старой Сити. Она, как змея, шипела это каждый раз, когда я оказывалась в поле ее зрения. – Могу встать, надеть тот женский купол с цветочками и забиться в угол, – рассердилась я. Вангьял от души рассмеялся: – И как? Долго там просидишь? – Смотря как сильно разозлюсь. Сердитой я была доли секунды, пока не поняла, насколько мое бесстыдство ему нравится. Его будоражило сочетание пренебрежения с моей стороны нормами поведения «истинно» невинной по местным меркам девушки и самого факта, что невинной я являюсь. – Такой рабыни у меня еще не было. Я состроила насмешливый взгляд. Кем играть пытается? Сбором стратегической информации я всю первую неделю осознанной жизни в его доме занималась. Рабынь личных у него, кроме меня, отродясь не было. Денщика и того не было. – Попробовать стоило, – с улыбкой прошептал Вангьял. – План, – напомнила я. – План простой: быть со мной рядом и не уходить. – Не этот план! Другой. Реагировать на очередную полушутливую попытку оставить меня на этой планете было некогда. Вангьял недовольно поджал губы: – На рассвете сядем на поезд. Сказал, как отрезал, с легкой прохладой в голосе. Не то чтобы обиделся, но пренебрежение мое в его мозгу царапины оставило. О дальнейших шагах спрашивать пока не стала. Логично, что отправимся в Чамдо, завтра по дороге остальное выясню. – Забава… Я подняла голову и вопросительно взглянула на его лицо. – Расскажи о себе еще. В желтых глазах пряталась усталость. Я улыбнулась и снова прижалась ухом к его груди. Там размеренно билось сердце. Завораживающий звук. – Что ты хочешь узнать? – Кто были твои родители? Я задумчиво помолчала, формулируя фразу сначала на родном языке, а потом переводя ее на язык Вангьяла. – Давно о них не вспоминала. Папа был пилотом, мама – врачом. Они пострадали от такого же, как Кобольд. – Пострадали? – Он их убил, – не стала вдаваться в подробности. Воспоминания не причиняли мне боли или печали, просто не хотелось сейчас говорить об этом. – Кто тебя растил? – Я росла в монастыре. Вангьял возмущенно фыркнул. Я рассмеялась: – Религии всегда будут существовать. Людям нужна вера. Но всякая религия зависит от социума. В моем мире вера выглядит иначе. Меня вырастила настоятельница, матушка Матрена. – Матушка Матрена, – повторил шепотом Вангьял. – Ты стала эмпатом из-за родителей? – Нет. Я родилась такой. Это редкий дар. Он очень ценится. Люди с таким даром только иногда выбирают иную профессию. Матушка как раз хотела, чтоб я избрала профессию, связанную с другим моим талантом. – Рисовать? – Рисовать, – улыбнулась я. – Других родных нет? – Нет. Вангьял немного помолчал, затем сухо спросил: – Почему ты ответила мне? Буря эмоций, которую он скрывал за показным равнодушием, выдала его с головой. Мне даже анализировать вопрос не понадобилось. – Ты мне нравишься, – ответила я так, словно это что-то совершенно естественное и очевидное. – Тебе кто-то еще так же нравится или нравился? Те, с кем ты прилетела сюда? – Нет, не нравится. – И в твоем мире? – И в моем. Я вздохнула, поднялась и уселась на нем, обхватив ногами его бедра. – Скажи, какое мое будущее здесь ты видишь? Кто я здесь? – Моя жена. – Вангьял упрямо сжал челюсти. Я мягко улыбнулась, с укоризной глядя в желтые глаза. – Ты можешь быть эмпатом и здесь. Может, здесь ты нужнее. Измени мир так, чтобы не закрывать больше на улице глаз. – Мы не имеем права вмешиваться. – Ты уже вмешалась. Он был прав, но разговор ушел от поднятой мной темы. – Не по собственной воле. Вангьял сжал челюсти сильнее. В нем росла злость и отчаянье. – Но по собственной воле ты моя сейчас. Или это ради выгоды? – Мне нет никакой выгоды, ты знаешь. Он оставался все так же слеп, зол и упрям. Мои намеки пропустил мимо ушей. Конечно же я понятия не имела, что ждет меня в будущем: улечу я или останусь. Тоска заполняла грудь, когда мысли обращались к неизбежной необходимости сообщить ученым об этой планете раньше, чем меня найдут на ней военные или разведка. Но эта же тоска наполняла меня теперь, когда он думал о себе и своих желаниях. Есть два мира, мой и его, но он мыслит только о том, как оставить меня в своем. Этой ночью я спала одна. Вангьял ушел работать в свой кабинет. Только под утро я почувствовала ласковое прикосновение прохладных пальцев к своим губам и щеке. Не открывая глаз, я поймала его за сорочку и потянула на себя, вынуждая лечь. А когда он подчинился, прижалась к нему и вновь растворилась в сновидениях. – Забава, – позвал он с десяток минут спустя. Мне показалось, что с десяток. – Вставай, – продолжил Вангьял мягко. – Нам надо ехать. Нехотя я послушалась и приоткрыла глаза. – Пойдем. Он сидел рядом и внимательно меня изучал. Спокойный, сосредоточенный и виноватый. Не удивиться такой разительной перемене было сложно. От прежнего раздражения не осталось следа. – Доброе утро, – поприветствовала я.