– Ладно… раз уж такая гулянка… Беззвучно рассмеявшись, я пошел дальше, задумчиво размышляя о том, что сучья эльфийская поросль сидит в каждом из нас. А как иначе объяснить эту дурость одного из матерых командиров Форта Славы, что решил потратить немало песо на бесполезную тачку, что способна вместить в себя максимум пару жоп и, обладая мощнейшим движком… никуда не увезти в бездорожном Мутатерре… Шагая к своему углу в офицерской казарме, я прислушивался к несмолкающему передатчику, откуда лились вопросы к старшим, а затем следовали быстрые четкие ответы. Все уже знали, чего я требую и старались не беседовать, а отрывисто лаять. – По седьмому этажу! С какой стороны окна кирпичом закладывать? – Со всех! Пока через одно! Дальше разберемся! – Серый внедорожник снова на ходу! Цифра пять на бортах. Куда его? – Отряд Рэка! Свободное место у стены слева от входа! – Докладывает крыша! Малый караван лагерных торговцев с запада. – Принято. Продолжайте наблюдение… База жила. База гудела как улей обезумевших шершней, что готовились вылететь и надрать жопы всем без разбора… И меня такой гул вполне устраивал… Я невольно мигнул, когда перед глазами появились знакомые зеленые строчки. А вот и задания… похоже, ту красную полусферу установили, и она сумела «дотянуться» до моей головы…. Арахисовый Боб порывался прокатиться на крыше моего броневика, мотивируя свою придумку желанием обучаться. Я задумчиво промолчал, зато высказался Рэк, после чего попытался поймать шустрого кузнечика шестипалым манипулятором Джинна, но не преуспел – сноровки пока было маловато. Я опять молча наблюдал – им обоим нужна практика, так что хрен с учиненными ими разрушениями. Но вернуть все разбросанные мешки с песком и блоки на место я заставил. А затем мы наконец сгруппировались и выдвинулись к цели. Получив отмашку наблюдателей, по залитой водой дорогой мы выехали на поверхность и угодили под теплый и спокойный сильный дождь. Там наверху, под самым дырявым стальным небом, покрытым осыпающейся синей краской, клубились пронизанные молниями мрачные рукотворные тучи, что медленно расползались из нескольких порождающих их источников. Судя по докладу под дождем вообще вся видимая территория сектора. Потоки грязной воды обрушиваются с крыш и стен, затапливают подвалы вот уже второй час и вся нечисть Мутатерра вынужденно поднялась выше. И нечистью здесь считалась не обычная летающая и бегающая фауна, а то, что обычно таилось в самых темных и сырых уголках. Разведчики не без испуга в голосах докладывали о выползших из укрытий гигантских черных многоножек, столь же больших оранжевых слизнях, двухголовых зверях с пузырящейся от обычного дождя кожей, неимоверно длинных змей и тысячи насекомых и тварей куда меньших размеров. Все это казалось мутным осадком со дна выброшенной лабораторной пробирки Монкара, что выползло, пережило пару дней и… приспособилось. Таясь в ночи, все это дерьмо как-то выживало, плодилось и тем самым окончательно уродовало и без того перекошенную картину этого мирка. Что ж… Кальвария открыла все краны небесных писсуаров и как разгневанное божество обрушило кару на чуждых ей тварей… Вода хлестала и из редких подвальных окон, утопленных в бетоне решеток, под напором брызгала между камней завалов – краны открыли вообще везде. Возможно во всем Формозе разом. И кара была не только водной – едва показавшаяся нечисть тут же оказалась под ударом обычных зверей. Кропосы, виверы, те лохматые бурые зверюги и еще не виденные мной прежде пятнистые стремительные кошки с остервенением бросались в атаку на все, что выползало из затопленных подвалов. Клыки смыкались и пробивали красные пузыри на коже двухголовых тварей, виверы падали на головы ползущих по стенам гигантских и местами скелетированных, но все же живущих змей, кошки ударами лап дробили панцири многоножек. Нечисть не умирала без боя, но Кальвария тут же добавляла подкрепления с прибывающих дронов. Мы двигались по розоватой воде с черными пятнами, давя колесами мертвечину и еще живых. Генеральная уборка Мутатерра началась… – Птицы – доложил возглавляющий наш отряд Рэк – Часть знаю… а вон то что за твари? Сделав шаг, он опустил опору на хребет серо-красной змеи, что выползла уже метров на десять, но продолжала тянуться из залитой водой ямы. Стальной кулак раздробил ей головы и бьющаяся в агонии тварь улетела на дальние камни. И на нее тут же опустилась пара десятков птиц. Черные, серые, бурые, разных размеров, они занимались одним привычным им делом – жрали еще теплое кровавое мясо. Деловито вбивая клювы в плоть затихшей змеи, раздирая когтистыми лапами кожу там, где ее прорвала стопа шагохода, они быстро насыщались… – Это же… вороны? Вроде бы и грифы… – задумчиво изрек Хорхе – Точно грифы… а вон тех белых огромных не знаю… ну и клювы мать их! – Падальщики – усмехнулся я, сидя на заднем кресле броневика рядом с замершей на полу Гадюкой – Все эти килотонны дохлятины надо срочно сожрать, переварить и высрать на мертвый песок. А затем добавить семян и ростков… Смотрите вверх, гоблины. Смотрите вверх… Над нами с гулом прошел тяжелый грузовой дрон, а за ним спешил еще один поменьше. Открылись створки на брюхе и вниз, на раскисшую почву посыпался град шариков. Второй дрон поспешил повторить вслед за первым и из его брюха потянулось быстро оседающее красное облако. – Старый добрый метод. Запечатанные в суглинке семена плюс активаторы роста – зевнул я, проводив дроны взглядом – Ясно… – Что ясно? – не скрывая горя поинтересовалась оставленная на базе Ссака. – Кальвария решила не перетасовывать регионы Формоза заново – ответил я – Это потребует слишком много ресурсов, которые сейчас нужны в других местах. Все останется как есть – прибрежные зоны, Гнойный каньон, Дублин, Мутатерр и остальное. – Но каждый условно плодородный участок засадят цветочками и саженцами, а затем выпустят сюда обычных зверюшек… – Ага. Все по уже опробованному другими Управляющими успешному методу. Следом начнется разборка и уничтожение всех этих апокалиптичных руин. Гоблины будут получать задания на крушение кирпича и истирание железобетона, Рубикон поможет… И однажды здесь возникнут чуток холмистые долины, заселенные племенами гоблинов… Здесь наступит мир и покой – относительные, но все же… эпоха недомутов и мутов канет в лету. – Когда это еще будет? – Нескоро – согласился я – Главные войны Мутатерра впереди. Нынешние и следующие поколения еще вволю похлебают кровавого дерьма. – Обидно, не? Я пожал плечами: – Кому-то всегда приходится платить полную цену за чужое счастье. О… ну нихрена себе… На наших глазах висящая пузатая цистерна под брюхом еще одного дрона раскрылась и в небольшое озерцо, что разлилось рядом со зданием Факела, один за другим шлепнулись несколько крайне знакомых на вид чешуйчатых тел. – Крокодилы мать их! – рявкнул Рэк, останавливаясь рядом с озерцом и тянясь к вялым животным – Они ведь вкусные под самогон, командир? Хотя под самогон все вкусно… – Дивинусы – поправил я, отметив укороченные пасти, что компенсировались шестью длинными лапами и шипастым хвостом – Малые дивинусы чистильщики… На наших глазах твари ожили, шевельнулись в грязевой жиже мелководья, куда их уронила доставка. А затем первый дивинус перевернулся и тут же вцепился пастью в издыхающего кропоса. Генеральная уборка продолжается… – Все по плану – напомнил я, когда мы миновали разлившееся озерцо, что еще вчера было лужей и уперлись стальным лбом шагохода в высокий прозрачный кустарник. Наш план был простым – в ответ на любую угрозу тут же ударить всем, что у нас имеется из оружия. А сверху нас поддержат засевшие на верхних этажах Факела меткие стрелки. Секунда… еще одна… И пара высоких прозрачных кустов медленно подались в стороны, открывая нам проход. Слишком медленно. Слишком нарочито. Слишком по-эльфийски мать их… Потянувшись вперед, я вцепился в микрофон на проводе, подтянул его к себе и прорычал внешними динамиками на всю улицу и прилегающие территории: – Больше никаких сучьих одолжений! Когда вернемся, хочу видеть здесь широкий и никогда не зарастающий проход. Пересадите и уберите все важное, остальное вырубайте к херам! Шоссе открытое днем и ночью – вот что здесь будет! Ответа не жду… Вернув микрофон, я откинулся в кресле и вцепился в подлокотники, когда броневик накренился, переваливая через брызнувший соком толстый корень. Никакого ответа на мои слова не последовало, но я знал, что услышан. Пусть выполняют. И если не выполнят – я устрою им показательную вырубку. Не из мстительности или ущемленной гордости ради. Просто я хорошо знал – только дай сучьим тварям ощущение собственной важности, только дай им подумать, что они могут решать кого пропускать, а кого нет… и вскоре начнутся беды… Чем дальше мы углублялись в Мертвую Зону, тем выше становились деревья, а смешанный лес сомкнулся настолько плотно, что казался сплошной стеной. Затребованное мной шоссе еще в будущем, а сейчас нам пришлось то и дело поворачивать, круша молодую поросль. Не мои проблемы – они знали, что я приду. А метров через двадцать я, как и остальные из отряда, убедился, что нас все же ждали – мы проломили очередное зеленое заграждение и неожиданно оказались если не на просеке, то на ее подобии. Изобилуют засыпанные крупным камнем ямы, откуда явно что-то было выкопано и пересажено. Десятки обрубленных лиан и вырытых и оттащенных в стороны корней обрамляют проход. Часть деревьев еще на месте, но на их стволах видны следы подготовки – никакой паразитной растительности, земля вокруг ствола выбрана, видны заполненные темной водой отпечатки тяжелых экзов. – Шоссе будет… – лязгнул над джунглями знакомый голос. Пауза… и тот же голос добавил – Но не слишком прямое… часть деревьев слишком ценна, а пересадить уже невозможно… Они стали частью великого общего… и… – Да в жопу – рявкнул я в снова подтащенный микрофон – И хрен с ним – пусть не слишком прямой, но чтобы было. – На обратном пути загляни на пару стопок, герой Оди… – Тот авианосец посреди леса? – Туда. Проход откроем от этого места. Заглянешь? – Если вернусь – усмехнулся я. Покачиваясь, проминая битый камень в ямах и оставляя за собой глубокие борозды в рыхлой и кишащей червями почве, вспугивая стайки почти нелетающих ярких птиц, мы неспешно продвигались через Рубикон, ведомые тяжко шагающим Джинном. Я внешне невозмутимо сидел в кресле и смотрел в бронированное стекло. Но внутри меня бушевал огонь. Наконец-то мы вырвемся из этой душной для меня западни огромного мутного Мутатерра… Наконец-то… Хотя огонь в душе скорее был ровным, спокойным и подозрительно похожим на позванивающий холодный свет изредка мигающей неоновой лампы. Не было той взрывной ярости, что терзала меня все эти дни. Я был идеально чист, выбрит, подстрижен, новая одежда пахла антисептиком. Добавить еще чуток того самого позитива – и можно считать себя едущим на офисную работу планктоном, если не обращать внимание на апокалиптические виды за окном и дерьмовую дорогу. Причина такого спокойствия проста – уколы. Я побывал в медблоке одним из последних, предварительно пропустив перед собой всех раненых в бою и на охоте. Следом пошли прибывшие муты и недомуты, страдающие от хронический болей и опухолей. И наконец в медблок забрался я, сходу получив четыре инъекции и по капельнице в каждую руку. Следом ко мне приблизился медицинский сканер, тихо скрежетнули металлические отточенные когти бездушного доктора, масляно блеснули новые иглы, и я прикрыл глаза, давая системе сделать то, что она умела лучше всего – подготовить пушечное мясо для грядущих битв. Витамины, восстановители, усилители, порция обогащенного внутривенного питания и жидкости, чтобы обеспечить то самое ускоренное восстановление, а к ним вдобавок еще укол серьезного обезбола. Затем робот занялся проблемной мышцей у левого бока, что постоянно давала о себе знать с самой прибрежной зоны. Едва лезвие закончило что-то иссекать, манипуляторы подняли обе мои руки и неспешно подплывшие иглы сделали серию уколов, после чего инструменты сменились и у меня из-под кожи подмышек принялись одна за другой добывать обмякших червей, скорее походящих на тончайшие длинные волосы. А я-то все гадал с чего мне так хочется кому-то зарядить пару ударов по харе – а это червивые подмышки зудели… О кишечнике можно и не думать – там наверняка было что-то живое и голодное. Но оно уже сдохло…. Следующий час в медблоке прошел еще веселее – мне латали вроде вполне нормально работавшую поясницу, залезали щупами под плечевые мышцы, что-то вытягивали из кожи головы, а затем делали дополнительные уколы. Вот дерьмо… Столько заразы я на себе давно не собирал. А собирал ли? Не помню. Этого не помню… После процедур пару часов меня пошатывало – как и остальных офицеров. А вот многие здешние обитатели буквально лежали пластом, не в силах шевельнуть даже пальцем. Они дышали то с трудом из-за переполняющей их химии и покрывающих свежих швов. И дело даже не в иссеченных опухолях и застарелых травмах – из них было добыто неимоверное количество той самой живой заразы, что побывала и в моем теле. Всевозможные черви, личинки и даже вполне взрослые на вид крохотные белые мухи изобиловали под кожей каждого, кто регулярно выходил в Мутатерр – а таких большинство. Прозрачные плоские многоножки были подлее всех – они обитали глубже, забираясь под тонкие мышцы. Двух таких достали у меня из бока. Да… как не крути, а паразитов придумали не гоблины. И чему можно отдать должное, так это тому, что паразиты среди разумной расы появились в последнюю очередь. Зато затем нас уже было не остановить… Благодаря медблокам и бесплатному к ним доступу наша база мгновенно превратилась в филиал божественной больницы, куда стремился каждый. Как мне сообщили перед выездом, еще четыре медблока приземлились у стены внутреннего двора Форта Славы. Доступ к ним платный, исключая неотложные случаи. Оплата в песо, либо доступ в награду за выполненные задания. Да… Управляющая взялась за дело и начала с одного из главных мотиваторов шевелить жопой – с внедрения дорогих платных медицинских услуг. Беспокоят черви в жопе? Душат опухоли? Гниют руки? Так работай, гоблин! И может получишь таблетку или укол… За полосой сырых джунглей нас встретила стена из сомкнутых воедино шести и пятиэтажных полуразрушенных зданий, замаскированных под зеленые холмы и серые скальные склоны. И эту маскировку придумала не система, а те, кто в свое время отвечал за продажу недвижимости в плавучих городах и заодно за те виды, что открывались взорам богатых клиентов с балконов их новых апартаментов. Как-то несерьезно, когда ты выкладываешь круглую сумму, опускаешь жопу в дорогущий полотняный шезлонг и вдруг понимаешь, что мол да… вот он величественный океан… но что-это за хрень на левой периферии, так сильно похожа на какой-то барак? А это барак и есть – чаще всего для вахтового персонала. Что делать с похожей на кусок формованного говна бюджетной постройкой? Правильно – наляпать бетона, утыкать все обычным камнем, напихать во все углубления и щели неприхотливую растительность и вуаля – это не здания, а зеленеющие холмы. Взгляд не цепляется до тех пор, пока не соображающий после третьей смены подряд работяга не вывесит за окно наспех выстиранные трусы. Но лучше сразу окна сделать не открывающимися… Встретившая нас стена бараков громко и ясно заявляла – расположенные перед нами плавучие острова повернуты к нам жопами, ибо все бюджетные постройки старались упихать на нижние этажи, а там, где этого не позволяла политика и как бы равенство, их пихали на задворки. Именно поэтому частично обвалившаяся маскировка была далеко не на каждом бараке, а на стенах виднелись остатки явно самодельных железных балконов, клеток и прочих бытовых сооружений. До того, как эти острова пришли на вечную стоянку в Формозе на них давно уже исчезли большая часть некогда суровых правил. Каждый такой островок представлял собой мини-страну со своими сводами негласных правил и законов. Хуже всего, как всегда, контролировалась рождаемость. И постепенно гоблины начинали выбирать за пределы перегруженных зданий, начиная жить в самодельных пристройках, что висели над бушующим океаном. Зато у каждого персональный туалет в виде прикрытой дощечкой дыры – сри не хочу… Здания были обитаемы. Не все, но многие. Вывешенная за окна одежда, клетки с курицами, связки рыба и мяса… Решетки на окнах и ставни тоже говорили о многом. Редкие дымы на крышах и балконах – не полыхающее жадное пламя, а что-то тлеющее навроде небольших кухонных очагов. Вырвавшись из тянущегося в один из узких проломов лесного «щупальца», мы разом окунулись в сумрачную прохладу одного из зданий. Межэтажные перекрытия разрушились, а джунгли расползлись во все стороны, в качестве авангарда послав сотни метров того прозрачного белого кустарника, что явно не особо переживал о почти полном отсутствии дневного света. Продвинувшись еще пару десятков метров, мы оказались на границе света и тени, по моему приказу остановившись у выхода на очищенную от мусора и хорошо сохранившуюся бетонную универсальную площадку. Прадед Клякс, да? На таких площадках собирались старики, играли дети, готовили пищу, устраивали свадьбы и похороны, здесь же выступали самопровозглашенные лидеры очередного протеста и здесь же их херачили в мясо безы… – Хочу собеседников – обронил я в пространство – Силой не тащить! Позвать вежливо. Так что пусть этим займется Хорхе… – Уже, команданте! Мы надолго? Подзарядиться бы… – Несколько часов – ответил я, поднимаясь с кресла и с удовольствием ощущая, как четко работает мое отреставрированное медблоком тело. Ныли надрезы и швы, но это ерунда. – Давай на тот холм, Рэк – приказал я, влезая в Гадюку – Для твоих позиция на его склоне. И займись разведкой.