– Сыграем – улыбнулся я – Куда ты нахер денешься… Игра простая. Сейчас мы идем в твой угол. Что у тебя там? Действительно угол обжитой? Навес какой-нибудь? Палатка? Может комнатушку снимаешь в бараке? – Зачем? – Мы идем туда и… переворачиваем там все вверх дном. Вспарываем матрасы, ищем тайники в стенах и полу. Если ничего не найдем – я тебя буду пытать. Недолго. Минуты три… может четыре… и если после обыска я ничего не найду… если после пыток ты не расскажешь о своих тайниках… то я отдам тебе все, что мы заработали за эти два дня. Включая пластиковые карты – порывшись в бедренном кармане, я бросил на стол перфорированные карты-ключи – И мы же обеспечим тебе и твоим смиренным безопасный путь к сундукам и обратно. Но… если я вдруг отыщу заначенный в твоем личном углу ящик консерв… если мне попадется забитая лекарствами аптечка, хотя вон тот ампутант аж заходится от боли… если я найду запас явно ненужной для смиренного гоблина одежды, обуви… или надежно спрятанную ключ-карту… что там кстати висит на твоей грязной шее, старик? Плоская стальная коробочка… она ведь мелькнула? Что в ней? Ну тебя я тоже обыщу… загляну в каждую твою пахнущую говном и смиренностью дырку… И как только я пойму, что ты, проповедуя тут смиренность и святое нищебродство как стиль жизни, сам при этом ночами тайком жрешь свиную тушенку, запивая сливовым сурверским компотиком, а в кармашке греешь карту взрывного сундука… я тебе старая гнида кадык через жопу выну и… Развернувшись, старик бросился бежать, с шумом ударяя протезом о бетон. Я рассмеялся ему вслед и окриком остановил рванувшегося следом орка: – Пусть! – Да он! – Старый упырок, что решил надавить на жалость и щедрость победителей – скривился я и перевел взгляд на замерших калечных мутов и недомутов – Он все же заботится о них кое-как. Но с посеребренного слюнями этих упырков пьедестала славы я его спустил. Эй! Гоблины! Кто хочет жрать? Мы угощаем! Все к кухне за похлебкой! А вы… – я повернулся к своим – Поднимайте жопы! День еще не закончился! Но если кто-то устал и к большему уже не стремится – вперед вон за тем стариком! Он научит как со вкусом жрать тараканов, представляя, что это лобстеры – просто сука мелкие… Убедившись, что никто из вставших не собирается двигать за сбежавшим Миросом, который, судя по звукам из-за сушняка, все же упал и теперь стонал в ужасе, я коротко кивнул и зашагал прочь с внутреннего двора. Гоблины потянулись за мной. А еще через пару секунд от стены отлип рослый крепыш без правой кисти и заторопился ко мне: – Возьми и меня! – И меня! – послышалось от соседнего столика – Я Краусс! Бывший разведчик! Митаго со мной! И Швара! Возьми! Поделимся добычей поровну! – Я тоже хочу! – И я!… – Возьми и меня, чужак! В бою я никакой, но умею чинить оружие! В электрике тоже разбираюсь! – И меня!… * * * За следующие восемь часов беспрестанного мотания по ближайшим окрестностям Мутатерра вокруг Форта Славы, мы выбили практически все зверье, а дохлого мяса валяться стало столько, что бегающие за нами муты сразу с нескольких лагерей просто не поспевали грузить мясо на самодельные повозки. Не поспевали настолько, что даже перестали сраться из-за особо жирной виверы или молодого кропоса. Мелочь не в счет – гигантские крысы, набитые картечью, порванные, говно вперемешку с мясом, закидывались в повозки без счета. Первые несколько часов небо то и дело темнело, когда на запах крови слетались все новые и новые стаи вивер, а вместе с ними прибыли и огромные стервятники… но после частых залпов в небо, когда патроны отстреливались десятками, а горячие гильзы звенели и звенели о закопченные старыми пожарами стены, небо посветлело, а черные и серые стены окрасились зеленой и красной кровью. Ну и странноватой чуток серебристой слизью, что вытекала из простреленных вздутых зобов стервятников. За эти исходящие часы вторых суток мы потеряли восьмерых мутов и недомутов из нового пополнения. Толпа была такой большой и настолько тупой, что защитить их всех было попросту невозможно – я рассчитывал на куда большие потери. Когда мы вернулись в последний раз во внутренний двор, я дал всем забрать свои мелкие и особо сука мелкие награды из приемника, после чего покинул это гомонящее месиво. Молча кивнул сидящим на наблюдательной башне ошалелым троим охранникам, влез на крышу барака-стены по узкой металлической лестницы, прошел по крыше, спрыгнул на стену и через несколько секунд уже заходил в наш барак, с остервенением срывая с себя вставший комом тяжелый плащ с капюшоном. Зеленая тряпка с белым шитьем, вместе с прилипшими к ней кусками кишок тяжело упало в душ, туда же отправился шлем, а чуть позже и остальное мое снаряжение, предварительно избавленное от содержимого всех карманов и подсумков. Столько крови… столько стрельбы… столько шума… и ради чего? Ради истребления семнадцати малых стай кропосов, хреновой тучи крыс, под сотню вивер, десяток стервятников и штук пять тварей очень похожих на крупных собак, но почему-то с обезьяньими лапами, что позволяло им свободно лазать по стенам и перепрыгивать с ветки на ветку, равно как и швыряться увесистыми округлыми булыжниками. Да эти твари и кирпичи неплохо метали, с любой позиции, прямо в движении или даже в полете, безошибочно поражая выбранную цель. Пятерых из восьми погибших мутов убили именно они – креаффы. Крайне редкие, почти не появляющиеся здесь твари из глубин Мутатерра. И вся стрельба и бездарно просранное время ради этого? Дерьмо… Единственный крохотный плюс – когда я уходил со двора, то заметил, как Ссака опускает руки на плечи пары сидящих рядом крепышей, натянув при этом на лицо свою особую улыбку рекрутера. А Рэк, делая большие глотки из алюминиевой кружки, что-то втолковывает уже пяти сидящим за одним – его орочьим – столом недомутам. Хорхе же.. Войдя в импровизированную душевую кабину, я обернулся и глянул в дальний конец общего зала, где имелась узкая дверь, что выходила в угол внутреннего двора, где была запаркована наша техника. Бывший консильери, заложив руки за спину, расхаживал перед заваленным различной технической хренью длинным стволом, за которым сидели два искореженных ядомутом гоблина. Один неумело разбирал винтовку, второй ковырялся отверткой внутри увенчанного антенной защитного шлема с отсутствующим забралом. Заметив мой интерес к выстроенным вдоль стены длинным и таким знакомым штукам, Хорхе оживился и, прервав ненадолго свою речь, шустро подкатил ко мне снабженную колесами здоровенную ванну – уже заполненную на две трети водой. Следом он подтащил волоком жестяное и в паре мест серьезно помятое корыто, побросал в него мое снаряжение, залил сверху парой ведер воды, насыпал какого-то порошка и убыл, пообещав притащить из моего угла стол. Пожав плечами, я стащил остатки одежды, швырнул ее в корыто и медленно опустился в ванну, погружаясь в холодную воду. С шумом выпустив воздух, я окунулся с головой и замер под водой, глядя сквозь колышущуюся толщу воды, сквозь которую доносились приглушенные шипящие звуки. Как в детстве… Когда мы спускались по ступеням в воду по подбородок и на счет три окунались, обнимали скрытые океаном каменные скользкие перила и замирали у самого дна, таращась друг на друга и ожидая кто первым не выдержит и пробкой выскочит на поверхность… Лежа в ванне, я слышал скрежет, лязганье, чьи-то голоса, но оставался под водой. Показалась нагнувшаяся надо мной уже раздевшаяся Ссака, следом мелькнул Рэк… когда я наконец сжег последний кислород и неохотно поднялся из воды, то обнаружил, что по бокам от моей появилось еще две ванны и места в них заняли лейтенанты. Ссака, задумчиво отскребая грязь с футболки, поинтересовалась: – В ночь пойдем? Я бы сходила. – Дело – проворчал сидящий с другой стороны Рэк, моя голову засунутыми в намыленные носки руками – Успеем сделать пару ходок пока сучьих тварей не набежало. – Нет – выдохнул я, растирая лицо ладонями – Эти не выдержат такой нагрузки. Сломаются. – Верно – признала наемница – Сломаются… Тогда до утра? – До рассвета – кивнул я, опять медленно опускаясь в воду – Покормить, дать по паре стопок самогона… и пусть спят. – А нам? – с надеждой спросил орк, прекратив мылить черную от грязи харю. – И нам – согласился я – Хорхе! Сигары надыбал? – Оду! – Тащи! – Да, коменданте. Когда я откусил кончик сигары и подпалил ее от протянутой зажигалки, Хорхе поинтересовался: – Рассказывать о новостях? Переборов усталость, я повел плечами, устраиваясь поудобней, сделал затяжку и кивнул, свободной рукой подтягивая к себе пергаментную карту Мутатерра: – Давай… – Подробно? Или так… – Каждую мелочь, Хорхе – буркнул я – И не стой. Брось жопу на табурет, плесни себе мескаля. И рассказывай. Выполнив многовековой ритуал по разлитию точно отмеренного количества самогона по стопкам, Хорхе раздал их желающим и, пригубив, монотонно начал перечислять все новое. Прикрыв глаза, я делал редкие затяжки, и, глядя в потолок, внимательно слушал… Бывший консильери – хотя может уже и не бывший – начал с Брунора Бочки. Пока мы мотались по руинам, ссаживая с неба крылатые мешки с дерьмом, Хорхе работал головой, проделав колоссальный объем работы. Воспользовавшись зачатками уже налаженных за прошлые сутки отношений с полезными и не слишком мутами, он сумел завлечь сюда к бараку не менее сорока здешних стариков, причем приходили они мелкими группами или поодиночке. Расспрашивая их, он сумел выяснить огромное количество подробностей, а затем профильтровал их, разделил на возможно правдивые и откровенное дерьмо, в результате чего получил неплохое досье на Брунора и его отряд. Благодаря Хорхе я узнал какова была их общая численность, кто и как командовал, как себя вели на мирной территории, что любили выпить и сожрать, каким основным и вспомогательным вооружением располагали, как вели себя в бою и какую тактику использовали при разведке, штурме, отступлении. Теперь я даже знал какими были их основные маршруты при уходе в ту или иную сторону Мутатерра. И знал, что по слухам в руинах у отряда Брунора было несколько тайников и они не найдены до сих пор. Опять взявшись за карту, окончательно стряхнув сонливость, я расстелил ее на столике рядом с ванной и принял расставлять на ней револьверные патроны в тех точках, что стариканы называли чаще всего. Пасть Кропоса. Жопа Паука. Три Пятерки. Кишка. Каменная Рвота. Цветок Озимандиса. Отель Преграда. Маяк Чмоха. Член Капитана. Червивый Дом. Дом Таро. Тут свое название имела каждая куча мусора. И я понимал, что это не ради атмосферности – надо же как-то ориентироваться в полуразрушенном городе. По Кишке до самой Каменной Рвоты, оттуда спуститься к Члену Капитана, найти взглядом Маяк Чмоха и двигаться к нему параллельно длинному низкому зданию Отеля Преграда, но не заходить внутрь, если тебе жизнь дорога. За Преградой свернуть налево и через полкилометра упрешься в Каменную Рвоту. Бойся кропосов, что в любой момент могут появиться из Жопы Паука… Все это были перечисления маршрутов сгинувшего отряда Брунора Бочки. И в первую очередь меня интересовали те точки на карте, чьи названия повторялись при каждом маршруте, при условии, что они были примерно в одном направлении. Все эти данные Хорхе выудил из седых раздутых голов еще живых старожилов, а те в свою очередь слышали это от давно сгинувших мутов. Как я и велел, Хорхе собрал каждую мелочь, каждый слух. И когда вся эта каша легла на пергаментную карту с ее частыми пометками, я получил ожидаемое – три точки на карте были отмечены минимум пятью патронами. В этих местах группа Брунора тусовалась вот прямо особо часто – даже если в тот день их путь должен был проходить на солидном расстоянии. Одна точка на юге. Всего в паре километров от бетонного каньона. И две точки на севере. Еще по многообещающей точке на западе и востоке – просто патронов-меток там было маловато. Но… уже ясно, что это не совпадение. Да и любой разумный боец понимает, что нужно иметь минимум несколько схронов с запасом жратвы, патронов, медикаментов и оружия. Всякое может случиться. И когда ты ползешь с порванной кропосом жопой по битому стеклу, вооруженный лишь кирпичом, то ты будешь рад, что ползти надо не десять километров до Форта Славы, а всего пару и вон до того ничем не примечательного здания… Когда Хорхе закончил с инфой по Брунору, он начал излагать все известные ему сведения про лагеря, что окружали Форт Славы – и про сам форт. Кто рулит, чем рулит, умело ли рулит, кто сел на свое место силой, а кто проложил путь наверх дипломатией и торговлей. Кто из лагерей имеет больший политический вес. Отмокающие лейтенанты слушали как могли внимательно, но где-то через пару часов отрубился Рэк, а следом засопела Ссака. Рявкнув, разбудил их и погнал по койкам, велев по пути усыпить словами или пинками остальных. А Хорхе продолжил говорить, медленно раскачиваясь на табурете, листая испещренный заметками старый детский альбом для рисования и делая мелкие глотки самогона. А я слушал, глядя то на карту, то на потолок, то на экран лежащего на краю стола планшета с его мертвым системным окном. Когда я почувствовал, что замерзаю, содрал с себя остатки грязи, вылез из мутной воды и, сполоснувшись под душем, что стоял уже посреди огромной разлившейся лужи, не успевающей уходить в узковатый сток, принялся чистить снаряжение, размалывая в зубах таблетки шизы и витаминов. А консильери все говорил и говорил…