– И все мои задания выполнены – жестко добавил я – Даже перевыполнены. Я больше тебе ничего не должен. А вот ты мне должна. – Согласна. – Мое отбытие? – Мы вернемся к обсуждению деталей отбытия через несколько часов. – Принято… – кивнул я и повернул голову к подрагивающему Кевину – Можно. Иди и карай своих мозгососов и мозгоедов… но смотри не сдохни сам, зомби. Но не мне учить тебя охотиться… Через мгновение Кевин уже перемахивал высоченную стену… * * * Наспех закинув в себя пару стейков, я влез в стальную шкуру и поднялся на чердак белокаменного здания. Подальше от перепуганной как никогда в жизни Дили, которую только что чуть не пустили на мясо собственные соседи. Ну да… еще вчера жарили барбекю на солнечной лужайке, а сегодня готовы выпустить тебе кишки… Обычная мирная жизнь… Чердак соответствовал постройке – внушительных размеров помещения с деревянными стеллажами и сундуками. Много старых вещей и совсем немного хаоса, что нарушает четкий порядок. На высоком столике – работать только стоя или на высоком барном стуле – стоит печатная машинка с заправленным листом. Проходя мимо, я глянул на лист бумаги. «Вселенной путь всегда прозрачен как слеза, но муть людская вносит грязь на чистые дороги…». Ясно… старой девочке нечем заняться, и она попыталась реализовать себя в чем-то еще… Крайняя часть крыши открывалась нажатием кнопки – что я и сделал, заставив ее разъехаться. Автоматически поднявшийся телескоп – глядящий не на стальное близкое небо – вырвал из пазов и убрал в сторону. Теперь ничто не мешало мне глядеть на добрые две трети Запретных Земель с хорошей обзорной точки. В паре десятков метров стрекотали дроны наблюдения, передавая картинку на экраны дома. Но я просто перебросил видеолинки себе и в любой момент мог увидеть на внутренних экранах все необходимое. Вот только видеть пока было нечего – все затихало. И я поднялся в спокойное место, чтобы спокойно обдумать кое-что вспомненное. Вспомненное или скорее вдруг всплывшее, когда я глядел на полыхающую рощу, которую спешно тушил ярко-красный беспилотник, пытаясь не дать огню распространиться на еще живые деревья. Я вспомнил это сочетание – погибающие в огне деревья, тяжелый серый дым, задыхающиеся крики умирающих и стрекот красных пожарных машин в небе, пытающихся хоть как-то унять огненный ад на земле… Дерьмо… Стоило вспомнить и мышцы сковало пусть недолгим, но оцепенением – прямо как в тот раз. С шумом выдохнув, я заставил себя чуть сдвинуться и меня отпустило. – Лид. – Устраивайся – не оглядываясь, ответил я Каппе, усаживаясь на место, где стоял телескоп, оставаясь под прикрытием мощной кирпичной стены и глядя выше подоконника. – Указания? – Ждем – проскрипел я как несмазанная машина – Мы ждем… как только здесь все уляжется – мы двигаемся дальше. На Формоз, Каппа, на Формоз… – Ты достиг своей цели, командир – в голосе Каппы зазвучала чуть ли не торжественность – Ты добился изменения… многого в этом мире. Надо же… обычно немногословного мечника снова прорвало? – У меня нет целей, Каппа – возразил я, глядя как с треском заваливается объятое огнем огромное старое дерево, ударяя полыхающими сучьями по пожарному дрону и сбивая его на землю – Я похож на эльфа? – Но… мы здесь… – Цели? Нет… Зависимость? Да… – выдохнул я – У меня нет целей. Это ухоженные чистенькие эльфы ставят себе важные сияющие как долбанный маяк цели и двигаются к ним мелкими четко продуманными шагами. Но я не Высший. Я не чистенький эльф, что видит мир через призму важных для них целей – семья, здоровье, долгая и спокойная жизнь, приносящая много звонких песо финансовая стабильность, выгодные знакомства… Не… я не такой. Я не тянусь за целями. Но как у каждого долбанного гоблина у меня есть зависимость. Вот что движет меня вперед, Каппа. Зависимость конченного уличного торчка. Она толкает меня вперед, она гонит меня пинками…. Она тащит меня вперед как самого никчемного уличного торчка готового сделать за дозу что угодно… – Зависимость… ты больше не принимаешь слезы… – Это так… не больше чем способ вспомнить – качнул я головой, забыв, что на мне экз – Алкоголь, сигары… просто смазка, Каппа. Просто смазка… – Я принес сигару. – Давай… я уже не помню, когда курил – усмехнулся я, поднимая забрало и чуть сползая вниз. Щелкнув дорогой золотой зажигалкой – явно Каппа взял ее с этого дома как и эту сигару – я выпустил дым и глядя сквозь него на зарево пожара, продолжил говорить – Моя зависимость другая… Мне нужно получать ответы и убивать. Помолчав, я добавил: – Но я не сунусь за ответами в по-настоящему благополучный дом. Я как та мрачная страшилка, что боится настоящего счастья, искренней честности… Если в доме вашем все хорошо – гоблин не придет… Рядом с таким домом я покручусь… и тихо уйду, не забыв поджать хвост… – Почему? – Потому что я жизнь положил на то, чтобы хоть что-то исправить в этом долбанном мире. И если хоть где-то это получилось… не стоит ломать, а? – У этих… – Каппа задумчиво оглядел затянутые дымом зеленые луга – У этих не получилось. – Тихо созревший под розовой кожицей вонючий гнойник – кивнул я – Мы выжгли его. Смотри… На вершине пологого холма появились несколько фигур. Невооруженные, в простой одежде, они опустились на колени и замерли с поднятыми руками. Они не увидели, как за их спинами мелькнул Кевин – зомби задержался и… пошел дальше, будто принюхавшийся и не уловивший интересующего запаха хищник. – Сдаются без боя? – в голосе самурая звучало презрение. – Не-е-е-е – протянул я с издевкой – Вот твоя слабость, Каппа. Будь хитрее. Да сейчас они стоят на коленях и тычут руками в небо, не забыв натянуть на рожи жалостливое выражение. Они молят о пощаде. Но если мы ее дадим… придет время, и они опять возьмутся за старое. Эти твари не могут не мутить воду… Вдалеке раздался протяжный механический вой. Через минуту в дом ударила волна сильного ветра, следом с небес обрушился проливной ливень. Поняв, что не справляется локальными методами, Камальдула нажала на погодные рычаги. Сидя под дождем, что попадал внутрь через раздвинувшуюся крышу, я чуть сместился, чтобы не залило тлеющую сигару. Сделав глоток из фляжки, я взглянул на льнущей к мокрой траве белый дым и опять заговорил: – Запоминай… На тот случай, если я сдохну или мне опять сотрут память. – Запоминаю. – Филиал, боковая ветвь сурверской организации. Название «Гередхайд». – Гередхайд… – Я вспомнил только что… без всяких флешбэков. Это случилось уже в самом конце эпохи Заката. За считанные месяцы до полного закрытия первых глобальных убежищ. Мы торопились, потому что нам мешали… – Кто? – Некоторые ученые и прочие светлые умы, кто привык к любой скармливаемой им информации относиться критически. Мы тогда выдавали лавины пугающей инфы о грядущем апокалипсисе. Каждый дымок раздували в полыхающее зарево с яркими огненными буквами «Бегите!». Большинство гоблинов хватало детей в охапку и послушно бежало по направлению, подсвеченному мигающими стрелками. Лезли послушно как фарш из мясорубки – хватай, уминай, пакуй. Но некоторые орали, что это все временно, что планета оправится, надо сидеть ровно на жопе и спокойно ждать… От таких крикунов мы избавлялись. Разными способами – смерть, подкуп, похищение со стиранием памяти и отправкой в любой из ближайших убежищ. Все зависело от известности и весомости кричащих. Идеальный крикун – анонимный блогер или радио-гуру. Схватил, кастрировал ментально – и в морозилку. А вместо него ставишь подставного, что начинает с пеной доказывать обратное – оставаться нельзя, надо валить в убежище на поклон к Атоллу Мира. В те дни, когда большая часть населения уже была заморожена или мертва, планета на самом деле начала приходить в себя… Поэтому мы ускорились. Я помню все рвано… но главное я вспомнил – как раз тогда мы жестко надавили на мешающую нам Гередхайд. Нам была нужна их земля. Эти упырки умудрились выкупить огромный кусок территории впритык к строящему предпоследнему глобальному убежищу. Объявили, что здесь они и будут выживать. Приступили к постройке собственного утопленного в земле бункера. Населения на планете стало в разы меньше, но правительства еще сохранялись, многие покровительствовали сурверам – или сами сурверы уже были правительством. Но мы додавили… мы вырвали у них этот кусок земли вместе с кровью и зубами. Гередхайд сдался. Три четверти этой организации уже через три дня лежали смирно в морозилках – ожидая достройки выторгованного ими мирка внутри мирка, бункера внутри того самого близлежащего глобального убежища. Мирка, где они смогли бы жить по своим правилам. Еще четверть сурверов не пошла на поклон и предпочли рассеяться по другим филиалам. Мы не придали этому значения – плевать… все равно додавим каждого. А если какие-то крысы спрячутся в собственной вонючей норе под землей – пусть там и сидят, лишь бы не высовывались следующие пару веков. Прервавшись, я пару раз пыхнул сигарой, взглянул на ее огонек: – Это было ошибкой. Спешка сыграла с нами злую шутку. Мы не проверили толком те выкупленные земли и не отправили туда пока строительные отряды – рабочих рук не хватало, все силы были брошены на завершение колоссальных убежищ. Мы знали, что сурверы почти достроили свой бункер. Они даже передали нам технические чертежи и нашу атолловские умники уже изучали все документы, пытаясь придумать как приспособить уже построенное под наши нужды. Так прошло пару недель. А потом настал тот день… На этот раз я молчал дольше, собирая воедино рваные обрывки воспоминаний. Каппа превратился во внимательно слушающую статую. – Собрав беженцев с уходящего под воду побережья – проливные ядовитые дожди и поднявшийся шторм сыграли нам на руку – мы подняли стаю набитых живой массой транспортников в воздух и повели их к убежищу. Первая волна эвакуации. В первую очередь, как в шлюпки тонущего корабля, в транспортники набились женщины и дети. Много детей… семь тысяч четыреста сорок три разновозрастных ребенка. Я был там. Спал в головном транспортнике, забившись в багажный отсек вместе с еще двумя бойцами. На тот момент мы не спали больше шестидесяти часов и меня отрубило мгновенно – прямо в экзе. Поэтому я проспал ту секунду, когда ведущий нас равнодушный компьютер перепроверил маршрут и… обнаружил, что больше не требуется облетать ранее чужие территории. Какая экономия топлива и времени! Предлагаемая корректировка была отправлена на утверждение… и согласие было получено. Один из заваленных работой логистиков, ничего не став проверять, увидев лишь зеленую простыню уже выкупленных нами земель на протяжении всего маршрута, радостно ткнул в «да». Копия была отправлена мне – как старшему из боевого сопровождения. Но я проспал… и спустя минуту ожидания, уже имея одно подтверждение, система приняла корректировку курса к исполнению. Один импульс… и вся транспортная стая прекратила начавшийся маневр обхода, нацелившись по прямой точно на приемные шлюзы строящегося убежища… до которых мы так и не добрались. Спустя семь минут семнадцать секунд после пересечения границы бывших сурверских территорий по нам ударили с земли. Массовый зенитный и ракетный огонь… Сначала я услышал дикий рев предупреждающих систем, затем толчок… глаза я открыл уже в воздухе, падая среди обломков… и тел… Я прикрыл глаза, позволяя бьющимся внутри разума воспоминаниям выплыть наружу… Резкий удар. Боль в лице. Я вяло веду рукой, пытаясь поймать поручень и не понимаю, почему за автоматически закрывшимся забралом мелькают облака, дым и огонь. Мутное от сна сознание очистилось после укола внутренней аптечки. Секунды хватило понять главное – катастрофа, авария, падаем. Я еще думал, что это что-то локальное вроде взрыва внутри транспортника. Крутнувшись, я на автомате поймал проносящую мимо бессознательную девчушку лет шести. Следом ухватил еще одну детскую ногу и не сразу понял, что дальше колена продолжения нет. Вверху расцвел огненный цветок взрыва и в нас влетел еще ревущий движок разрушенного прямым попаданием транспортника… Сработавшая автоматика стабилизировала меня двумястами метрами ниже, уже над самыми кронами деревьев. Прыжковые ускорители и ветви позволили смягчить посадку. Только поднявшись с земли, выпрямившись, я начал понимать, что именно произошло. Выронил из стальных пальцев кусок окровавленной плоти, прыгнул в сторону, где из-за деревьев с серой и желтой больной листвой продолжали вылетать ракеты «земля-воздух» и… на меня рухнул подбитый транспортник с раскуроченным вспоротым брюхом. Пилоты и электроника делали все, чтобы посадить машину… им даже удалось сделать угол пологим, но в лесу… Миг… и на меня налетела огненная чернота внутренности летающей машины. Пригнувшись, присев, выставив вперед плечо, я замер, в то время как упавшая на меня машина продолжала нестись по земле. Дикий многоголосый крик горящих заживо и женщин полоснул уши, в глазах навсегда отпечатались их искаженные лица… пристегнутые к креслам и лавкам тела в огне… Удар… и меня вынесло сквозь хвост машины, закрутило юлой, а последовавший взрыв отбросил в сторону. Писк аптечки, несколько уколов, тупая боль в брюшине… но я поднялся и побежал через горящий лес, не сводя глаз с продолжающих падать с неба огненных птиц… С шипением выдохнув длинную струю дыма, я буднично закончил: – Мы потеряли всех пассажиров, всех пилотов и почти все боевое сопровождение. Погибли все семь тысяч четыреста сорок три ребенка… странно, что я помню количество детей на бортах, но не помню количество женщин… Еще через день началось то, что позднее было названо войной Атолла против Сурверов. Ее начал я. Просто вошел в одну из еще действующих сурверских штаб-квартир и открыл огонь на поражение с обоих рук… События набрали обороты, по всей планете один за другим вспыхивали боевые действия. Еще через сутки верхушка сурверов завопила, что сдаются, что это все недоразумение, происки радикально настроенных бывших сурверов и ошибки электроники. Они мол настолько сожалеют, что передают остатки собственности и свои души во владение Атолла Мира. Алоха! Простите нас! Мы не виноваты – честно! Но все равно простите нас! Атолл их услышал… я был против… но Атолл принял эту безоговорочную капитуляцию. К концу месяца все сдавшиеся уже лежали в морозилках, а я делал все возможное, чтобы осложнить им дальнейшую жизнь. Взглянув на продолжающего молчать Каппу, я снова повернулся к окну, взглянул на коленнопреклонные фигурки на вершине заливаемого дождем холма: – Вот так примерно и сурверы сдавались на милость Атолла… такие гордые… такие могущественные… и так хотящие выжить любой ценой… В день, когда Атолл Жизни согласился перестать истреблять сурверов несмотря на то, что у меня были доказательства о информированности верхушки сурверов касательно защитных систем тех территорий… в тот день я понял, что наши пути с Первым начинают расходиться. Он сделал практичный выгодный ход… он простил детоубийц… А такое прощать нельзя. И тогда я понял кем Первый себя возомнил… – затушив сигару, вместе с последним дымом, я выдохнул и слова – Он возомнил себя богом… – Он совершил невероятное – бесстрастно заметил Каппа – Он изменил весь мир. Он изменил миллиарды судеб. Или прервал их… Разве он не бог? Он… он спас планету, командир… Он спас весь мир… – Да – признал я – Да… мы все – лишь помощники. Но не будь его – над Землей продолжали бы лить убийственные кислотные дожди, выжигая все живое, а в океанах по-прежнему ничего бы не жило… – Мы были там… ты и я… наверху… в здоровых джунглях… Это все сотворил он. Трудно не возомнить себя богом. Хирург… – Что? – Я слышал, что раньше, когда все операции проводили живые врачи хирурги, у них был комплекс бога. Они резали, выбрасывали больное, сшивали… Так и Первый Высший. Увидев содеянное руками своими, он… – Нет – оборвал я мечника – Не поэтому. Как раз к спасению мира Первый подошел как холодный расчетливый… кризисный управляющий кем он и был всю жизнь. И даже когда процесс пошел, когда один за другим стали пустеть и сноситься города, когда убежища поднялись и начали заполняться спящими телами… даже тогда он не начал считать себя богом. Даже тогда он продолжал действовать аккуратно, взвешивая каждый факт, беря во внимание все возможные последствия и находя единственно верное решение. В те дни он… восхищал меня. Было время, когда я мечтал стать таким как он… А потом… Снизу донеслось яростное и оглушительное: – Ну куда ты прешься?! – это орала Джоранн – Не видишь – разговариваем!