Армии исчезали, полицейские силы таяли, большая часть государственных служб деградировала или вовсе была упразднена. Границы стран переставали быть охраняемыми, мир быстро погружался в пучину беззакония и… темноты. Одна за другой глушились больше ненужные АЭС, еще работали поля ветряков, впитывали редкие лучи болезненного солнца панели и этого с лихвой хватало для обеспечения нужд оставшегося населения. Начались взрывы на ГЭС по всему миру. Древние плотины взрывались неизвестными злоумышленниками одна за другой, неся огромные разрушения всему, что находилось ниже течения. Никто не знал, что за зеленая террористическая организация стояла за этим делом – они не представлялись. Просто делали свое черное дело, уничтожая плотины и спуская водохранилища. При этом всех, кто жил ниже и находился в удивительно точно спрогнозированной зоне удара, заранее предупреждали о скором локальном конце света. Первый раз предупреждению никто не внял, зато в последующие и предупреждать особо никого не пришлось – людишки поняли, что это не шутка и предпочли сменить место проживания, благо теперь выбирать было из чего. Захватившая мир чернота быстро расползалась, возвращая огромные части планеты к первозданному состоянию. Опустевшие города окунались в ночную темноту, на улицах творилось ужасное. Авиасообщение исчезло – оно стало невыгодным почти мгновенно. Ведь первыми исчезли люди обеспеченные и благоразумные, что заранее проплатили себе места в колоссальных убежищах. Некому было платить за дорогостоящие авиабилеты, никто не садился на дорогие поезда, хотя ЖД сообщение еще кое-как действовало – там, где железнодорожные пути не были скрыты поднявшейся водой или уничтожены вандалами. Вообще исчезли все самые дорогие и сложные виды транспорта – самолеты, гиперлупы, атмосферные ракетные прыжки, стремительные морские переходы. Все кануло в лету. Включая глобальную сеть. Большая часть спутников упала, подводные кабеля умерли… эра молниеносной передачи данных исчезла – для большинства рядовых обывателей. Даже при рабочей сети у них просто не было в нее доступа. Следом почти полностью сдохла мобильная сеть – по тем же причинам. И по самой главной причине из всех возможных – за это некому стало платить, а поддерживать в рабочем состоянии что-то из чистого альтруизма… попросту глупо. Всем плевать. Так мир перешел на локальные сети, где сервера работали только к крепостях, соединенных между собой зыбкой связью. Но постепенно и эти привычные технические удобства исчезали. Мир откатился. Вернулся к техническому уровню самого начала двадцатого века – с некоторыми исключениями. Из некоторых анклавов еще продолжали уходить в небо многоразовые усталые ракеты, унося тысячи пассажиров в космический вакуум, где их ждали новые дома с искусственной гравитацией или же уже готовые оправиться к Луне и иным пунктам назначения огромные корабли, чье состояние тоже уже давно не вызывало доверия. Еще плыли над облаками дирижабли и крупные небесные острова – там обитали те, кто был убежден, что происходящее на поверхности планеты их никак не затронет. Еще существовали отдельные частные убежища так называемых сурверов, изредка высылающих на поверхность свои отряды – грабеж, разведка, а чаще всего и захват молодых рабов. Большинство сурверов продались Атоллу Жизни на никому неизвестных условиях, но некоторые предпочли остаться, до конца уповая на собственные силы. Хотя они попросту не хотели расставаться с последними крупицами власти и становиться никем в огромной людской массе запертой в колоссальных Убежищах. Да… это было удивительное и очень противоречивое время. Многим нравилась эта короткая эпоха – кровавая, закатная, но предоставляющая так много шансов для возвышения… Гаджеты все еще оставались. Как и современная боевая шагоходная техника. А локальные войны становились все ожесточеннее – ведь ресурсов становилось меньше с каждым годом. И в каждом таком бою погибали гражданские – военные правила и кодексы исчезли, на смерть обычных жителей мало кто обращал внимание. На поля боев вернулись давным-давно запрещенные боевые газы, разрывные пули, грязные бомбы… Самопровозглашенные правители яростно дрались за каждый кусок еще стоящей что-то территории. Границы переписывались каждый день. А Закат становился все багряней и тусклее… Убежища продолжали глотать людей, но уже в куда меньшем темпе. В один момент показалось, что вроде как все начало налаживаться. И планета вроде бы затихла. Но обрадовались рано – последние пять лет оказались самыми ужасными. По миру ударил шквал эпидемий. На каждом континенте вспыхнули очаги быстро распространяющейся заразы. И никто не знал что за болезни их поразили. От некоторых болезней люди задыхались, от некоторых умирали в лужах собственного кровавого поноса, еще парочка хворей покрывала все тело черными струпьями, а последняя, особенно пакостная, вообще не имела внешних проявлений, если не считать за таковую взбесившуюся нервную систему, порождающую настолько сильные фантомные боли в конечностях, что воющие страдальцы сами отрубали себе руку или ногу в безуспешной попытке избавиться от мучений. Да… болезни окончательно проредили еще плотные ряды оставшейся популяции. Хоронить было некому. Сотни тысяч трупов гнили в городах и на забитых машинами магистралях. Люди вперемешку с обезьянами – по последним ударила своя волна загадочных заболеваний, поразив лишь некоторые виды. Одновременно с этим по планете поползли пугающие слухи – во многих почти пустых местах вдруг начали появляться удивительные дикие звери. До странности умные, хитрые и сильные звери не оставляли шансов обычному человеку, по слухам, убивая его милосердно быстро и, не трогая труп, тут же двигаясь дальше – к следующей жертве. Звери способные принять ребрами два выстрела картечи в упор и даже не замедлиться. Звери способные прыгнуть на высоту до десяти метров, стащить со стены визжащего человека и, прикрывшись его телом от пуль, отступить… Насколько эта информация правдива Ссака не знала – как раз в дни, когда города были заваленными дохлыми людьми и обезьянами, когда устоялись слухи про слишком умных и сильных зверей, она поймала сообщение Атолла и сделал свой выбор, направившись к ВестПик по пустынному хайвею. Между ног ревел мощный байк, из динамиков раздавалось веселое кантри, над головой разгорался закат, а во рту еще горело от кукурузного самогона – это последнее ее воспоминание. - Это было классное время – произнесла Ссака и одним глотком допила свой уже пятый коктейль – Реально классное время. Я бы вернулась в те времена… хотя может и нынешние не хуже? А, каппи? Есть с кем подраться? Поняв, что я задумчиво молчу, переваривая услышанное, голос подал Хорхе: - Дивинусы – слишком умные и сильные звери. С броней под кожей! Боевые шагоходы… а пилоты в них – разумная слизь, что взрывается сама собой! Как тебе? - Звучит неплохо – признала Ссака и, зевнув, встала – Пора вымыть задницу. А затем поспать. Какие планы на завтра, лид? - Ранний подъем – ответил я – А затем выступаем. Курс – руины Рио Рохо. А сейчас всем спать, гоблины. Подъем через пять часов. Возражений и обсуждений не последовало. Каппа и Хорхе просто завалились на свои одеяла и затихли под москитными сетками. Я продолжал сидеть в своем прозрачном сетчатом шатре, глядя на ровный огонек тусклой спиртовой лампы и пытался вспомнить хоть что-то. Через пять минут, когда на свое одеяло упала хромающая на обе ноги наемница, я повернулся к мерцающим экранам, дождался, когда в мою сторону глянет один из седеющих уже гоблинов и поманил его пальцем. Я сам спать не собирался – слишком многое еще надо успеть узнать. Когда усталый, но перевозбужденный увиденным и подпрыгивающий как юнец гоблин опасливо приблизился, я задал пару вопросов, убедился, что ответы меня устраивают и, выложив перед собой пару стопок песо и десяток патронов, велел притащить все необходимое. Картонка, лист пластика, нож, уголь, огрызок карандаша и стенка разломанного деревянного ящика меня устроили. На бумаге проще и она имелась, но мне хотелось большего масштаба. Гоблин посверкивал глазенками на приготовленные дары, к нему потихоньку подтянулось два собрата и все они, торопливо выплевывая слова, тыкали грязными пальцами в стенку ящика, а я добавлял новые ориентиры. Когда сведения этих троих – проверенные сведения, что я получил после их небольшого ожесточенного спора, перешедшего в позорную бабскую драку с тасканием за волосы и укусами – я выдал им плату и отпустил. Их место занял высокий черноволосый парень со шрамированной мускулистой грудью, одним яростно сверкающим глазом и исковерканным раздутым левым ухом. Он парой слов доказал, что знает о чем говорит и на растущую карту добавилось еще несколько элементов раскинувшейся за ВестПик местности. В финале, получив свои песо, парень представился Гонсалесом и предложил поработать на нас проводником, если нас интересует местность откуда он родом. Узнав, что я отправляюсь через несколько часов, он задумчиво поморгал единственным глазом, почесал ухо и развел руками – а почему нет? Но сначала он прямо сейчас выполнит уже появившееся основное задание, может даже прихватит дополнительное, чтобы не терять бонусное меню «Досуг» и отправится с нами. Гонсалеса сменил третий забавный персонаж – не могущая унять сухой лающий кашель старуха, чье лицо перекашивала частая судорога, руки тряслись, голова моталась, а спина и шея выгнулись так, что ее трясущаяся голова болталась на уровне груди. Рваное пончо на голое тело, что особо ничего не прикрывало, не добавляло ей обаяния, а каменной крепости черные пятки с толстыми наростами вызывали невольное уважение – на таких хоть по раскаленному металлу. Поминутно облизывая покрытые серой пеной губы, морща нос, она уверенно заявила, что еще недавно была первой красавицей этих земель и что она, в отличие от нас «подкидышей», здесь родилась – в семье великого речного вождя Каскада Рухьенте. Ее же зовут Кастилла Рухьенте. Она знает Рохо Рио вдоль и поперек! И да, она уже знает, что меня интересует эта река – услышала от тех седеющих уродцев, настолько тупых, что даже сопли собственных пене утереть не могут! Старуха чуть ли не потребовала взять ее с собой, добавив, что ей ничего не надо платить, а назад ее везти не придется. На мой почти безразличный вопрос «почему?», она с таким же равнодушием ответила, что недавно ей явился вещий сон. В этом сне так и было сказано – сюда явятся сильные чужаки, что захотят позднее отправиться к доброй большой реке. И что это ее шанс вернуться домой – чтобы насладиться последний раз красотами родных мест и… умереть. Время пришло. Она это чует так же ясно как влажную теплоту стекающей по ногам мочи. Глянув на ее мокрые ноги, я кивнул. Хорошо. Но поедет на крыше. Старуху такой расклад устроил полностью и еще один проводник, воняя стариковской мочой, мотая головой и выбрызгивая из себя слюну и кашель, уплелась к мерцающим экранам. Убедившись, что больше нет желающих добавить пару ориентиров на примитивную карту, я пододвинул спиртовую лампу поближе, зажег пару новых восковых свечей, доставленных кухаркой вместе с кофе и, прихлебывая бодрящую и еще теплую жидкость, вгляделся в каракули. Дерьмо… Я ожидал подляны и ничуть не удивился, когда по неумелым зигзагам и размашистым линиям аборигенов понял, что манящие меня руины на берегу Рио Рохо с трех сторон окружены Садами Дьявола. Эти сады тянулись почти на триста километров вдоль реки, медленно расширяясь в сторону ВестПик, но до их встречи еще было очень далеко. Руины находились на самом краю окруживших их Садов. Сука… Снова сады! Друиды, Высшие, Аммнушиты – все эти дерьмоеды обитали в подобных вот Садах, Заповедниках и Благословенных Землях. Может и к лучшему – я насторожен вдвойне. Слово «Сад» меня пугает куда больше, чем слово «Дьявол». Руины на краю окруживших их Садов… Чтобы не пилить через неизвестные территории, куда проще чуть сменить маршрут, вот ту, вдоль кое-как отмеченного песчаного языка, что порос не так густо, продраться к пересохшему в этом время года руслу ручья и по нему добраться до самой Рио Рохо. Там придется искать плавсредство. Меня устроит обычный плот, что способен выдержать вес внедорожника. Рубить толстенные деревья мне в упор не улыбается – уверен, что любая даже небольшая вырубка привлечет внимание не дронов, так дивинусов или наоборот. А они в свою очередь оповестят систему, что обрадованно направит по наши жопы все имеющиеся у нее поблизости ресурсы. Мне понадобятся пустые пластиковые бочки, мотки крепкой веревки, пяток сухих бревен, кое-что можно без лишнего шума отыскать и в джунглях. Опустошенный прицеп поможет все перевезти, хотя сам по себе добавит трудностей. Что еще? Наблюдение чужой системы… этого не избежать. Нас в любом случае обнаружат почти мгновенно. И начнут «передавать» по цепочке от одного наблюдателя к другому. Система будет в курсе моих передвижений. Невозможно что-то скрыть от того, кто владеет джунглями, в которых ты живешь. Конечно, тут есть «сумрачные пятна, но где они находятся я не знал, к тому, постоянных сумрачных зон тут точно нет – дроны тут летают часто, а в сумраке джунглей бродят дивинусы. Чего мне точно не хотелось – напороться на действующую полусферу наблюдения смиксованную с крупнокалиберной оружейной точкой. Но благодаря рассказам туземцев я знал, что таковых тут немного и находятся они в стороне от выбранного мной маршрута. Пробиваться сквозь даже не слишком плотные джунгли та еще морока. Значит, мне потребуются не только проводники, но и пара крепких гоблинов, способных долго махать мачете и оттаскивать бревна. Кое-где мы с Каппой поможем экзами, но мобильную броню надо использовать как можно реже. Встряхнув гудящей головой, я понял, что отгонять сон уже не получается. Измотанный организм яростно требовал бессознанки – и получил ее. Завалившись на бок там же где сидел, я прикрыл веки и заснул, успев еще приказать себе проснуться через два часа. Нам еще устанавливать камеры наблюдения вокруг почти откопанного и очищенного барака. Запирать двери, договариваться с Управляющей, что она присмотрит за нашим барахлом и отдельной территорией. Местным гоблинам, что так нас опасались, я не доверял. Трусливые крысы самые жадные… А Управляющая присмотрит. И заодно отгонит не только жадные, но и просто любопытные носы кладбищенских. Мокса Куидди слишком долго не подает о себе знать. И вряд ли ее пассивность можно отнести только к вежливому ожиданию, когда я сам начну диалог. Она не из тех, кто покорно подмахивает. Ладно… Рано или поздно она себя проявит и по ее первому действию многое станет ясно. Поймав себя на легкой раздраженности – я трачу слишком много времени на размышления о смотрительнице кладбища – задумался, не пора ли обрубить голову могильной гадюке? Шлепнуть дырявую, прикончить ее верных псов. На все уйдет минут десять. А потом лечь и спокойно заснуть под звуки истошных причитаний кладбищенских обитателей. Подожду… подожду еще совсем немного. Я сейчас в таком состоянии, что даже бездействие и нейтральность вызывают злость. В моей голове взорвалась яростная вспышка, окрасившая внутренности черепа багровым закатом, что колючей губкой стер все мысли и погрузил меня в темноту… Мокса Дырявая появилась в самый последний момент – мы уже перевалили пролом в стене и медленно двигались по очищенной от растительности полосе, постепенно набирая скорость. Не считай проводников, с нами отправилось десять крепких гоблинов, что соблазнились возможностью подзаработать – каждому был сразу же выдан гладкоствол, пятнадцать патронов с картечью, наточенный тесак и по две банки консервов. Эта щедрая акция истощила моим запасы «подарков», но я не переживал – я всегда найду себе еще. Не найду – отберу. Мы встали на курс и тут Моксу спустили со стены на веревках – она буквально сбежала по вертикальной плоскости, привязанная за пояс двумя концами. - Буэно суэрте, коменданте. Мы с беспокойством будем ждать твоего возвращения. И с надеждой – улыбнулась хранительница кладбища – Бон виахе! Очнувшись от дремы, что снова свалила меня, я, лежа на своем экзе, медленно и задумчиво кивнул, не сказав ни слова. Она, еще раз улыбнувшись, подпрыгнула и ее утащило вверх, вернув на территорию ВестПик. - Пауки – с зевком пробормотал я, снова откидывая голову на пахнущую пылью и травами старую куртку, что служила мне подушка – В каждой бабе живет паучиха. Старая хитрая паучиха с чуйкой… - Командир? – чуть удивленно глянул на меня Каппа. - Она почуяла – пояснил я и прикрыл глаза. - Почуяла что? - Не приди она до нашего отбытия – я бы грохнул ее. Для спокойствия… Она этого знать не могла. Я не говорил, не показывал. Но она почуяла. И пришла. Дала понять, что приняла нас чужаков и ждет нашего возвращения… Паучиха. - Разве каждая баба такая? После короткой паузы я покачал головой: - Не… такими, наверное, только настоящие бабы бывают, Каппа. И именно таких баб судьба жестоко дырявит из всех стволов. - Может поэтому у них такая чуйка? Страх открывает глаза… - Не будите меня пару часов. - Принято, лид. Я обеспечу ударный темп… Глава 7 Глава седьмая. Он, бродя по чужому рабочему кабинету как по своему собственному, походил на хищную кошку, что металась по дорогим коврам, загибая их углы тяжелыми рабочими ботинками, что никак не вязалась с элегантным, но уже вышедшем из моды кремовым деловым костюмом: - Все миллиарды можно было бы с легкостью разместить на одном из материков! Да… пусть без особого комфорта, но это освободило бы планету от человеческого ига! Добровольный уход в резервацию – осознанный выбор истинно разумных и трепетно относящихся к своей колыбели людей! В резервацию бессрочную! Да! Резервация продлится до тех пор, пока планета не исцелит свои глубокие раны полностью! Пока не восстановится все многообразие жизни! А там, где действиями жадных и слепых людей произошло полное истребление одного из ярусов пищевой цепочки, должна помочь наука – мы должны будем интегрировать туда новый подходящий вид, что займет нишу предшественника и начнет пожирать низших, давая при этом пожрать себя высшим. - Вы осознаете, что говорите? – спросил не скрывающий изумления седовласый старик, чье тело было слишком мало для придвинутого к старинному рабочему столу кресла с высокой спинкой. За его спиной вздымалась стеклянная стена с водопадом – центральная его часть была выключена и за прозрачным стеклом было видны плывущие черные тучи. Летающий остров снизился, опустив своего высокородного владельца ближе к грешной земле – специально для этого разговора. На меня, сидящего на обычном стуле у стены, упирающегося затылком в золоченную раму темной от прошедших веков картину, внимания никто не обращал. Я был не против.