А со всем остальным – наркотиками, алкоголем и пристрастием я разберусь позже. Любовь может справиться со всем. Концерты прошли нормально. Наркотики помогли мне пережить их. Но я больше не писал песен и не давал тех взрывных представлений, о которых зрители были наслышаны после европейского турне. В «Письмах Покойника» официально появился труп, ха. Надо записать это куда-нибудь. Полет в Лос-Анджелес прошел в тишине. Как только мы приземлились в аэропорту, я сразу же дал водителю адрес Инди. Мне было плевать, что остальные хотели поехать к себе домой. Черт с ними. Они испоганили мне жизнь, представив одной синеволосой похитительнице сердец. Я приехал не с пустыми руками. Я думал долго и упорно, а потом нашел-таки подходящий для нее подарок. Мне кажется, он идеально передавал то, что я хотел сказать. К сожалению, мой подарок мог умереть. Нельзя было терять ни минуты. Инди жила в дерьмовом районе в еще более дерьмовом доме. Прямо под ее квартирой располагался стриптиз-клуб, поэтому нужно было заходить из переулка с другой стороны и по ржавой металлической лестнице добираться до самого жилого комплекса. Я постучал в дверь трижды и еще на всякий случай позвонил. Я знал, что она дома. Было шесть часов. А идти Инди было некуда. Работы у нее не было. Хадсон проверил это для меня. Дверь открыла светловолосая высокая женщина. Наташа. Я узнал ее по фотографиям на ноутбуке Инди. Она изогнула бровь и одарила меня таким взглядом, будто я только что справил нужду на коврик у ее входа. – Чем могу помочь? – она вела себя так, словно мы не болтали по «Скайпу». Интересно, сколько всего рассказала ей Стардаст? Все рассказала, болван. А ты как думаешь? – Я ищу Инди. – Она не хочет тебя видеть. – Инди придется увидеться со мной рано или поздно, потому что я не успокоюсь, пока это не произойдет. Скорее всего, ей придется получить судебный запрет на меня, если она действительно хочет вычеркнуть меня из своей жизни. Дополнительный бонус, – я помахал кулаком с зажатым в нем подарком, демонстрируя Наташе, что пришел не с пустыми руками, – я кое-что сделал для нее. Она поймет, что это значит. Нэт секунду смотрела на мой подарок. Она словно бы колебалась, и ей было стыдно за меня. Даже мне было стыдно за себя. В данный момент я был готов даже молить, и черт, я уж точно смотрелся как идиот, держа в руке истекающий водой полумертвый презент. – Инди! Это он, – крикнула она вглубь маленькой квартиры. Спустя несколько мгновений у двери показалась Инди. Это и все? Я был сбит с толку. Но увидев выражение ее лица, я почувствовал, как радость при виде ее после целых трех недель разлуки испарилась. Ее глаза, ее выразительные голубые глаза, сиявшие, когда я играл на гитаре, глаза, возле которых появлялись морщинки каждый раз, когда она кончала на мои пальцы, язык или член, потухли. Девушка, стоявшая передо мной, совершенно не была похожа на ту живую и активную Инди, бросившую меня в Европе. Я протянул руку и отдал ей подарок, прежде чем она успела заговорить. Она уставилась на цветы, зажатые в моей ладони, не хмурясь, но и не растрогавшись. – У роз нет гена синего цвета, – объяснил я. – Я не смог найти нужный цвет. Факт. Поэтому я покрасил их для тебя. На это ушло несколько часов, – я следил за выражением ее лица голодным взглядом, пытаясь расшифровать ее чувства. Но ничего не получил в ответ. Спотыкаясь о слова, я продолжил говорить в два раза быстрее. – Видишь, я потратил время. На розы. Потому что мне не все равно. Ты мне не безразлична. Наверное, я пытаюсь сказать, что заслуживаю второй шанс. Я так гордился своей маленькой речью. Оглядываясь назад, я вижу, насколько мало понимал. Не мог понять ситуацию и уж точно не мог прочитать то, что так ясно было написано на ее лице. Мы не герои романтической комедии, где проблема решалась с помощью букета и коробки конфет «GODIVA»[34]. Она глядела на мою протянутую руку с подарком, и когда я уже решил, что она заберет цветы, Инди убрала руку и розы шумно упали на пол между нами. – Что? – спросил я. Правда. Потому что в моем глупом умирающем мозге я все еще видел в ней свою тайную подружку. И это была ссора возлюбленных, которую можно решить и которая после примирения сторон вполне могла бы привести к горячему, отчаянному, страстному сексу. – Сколько ты выпил и употребил сегодня? – спросила она спокойным голосом. Инди выглядела хорошо в изумрудном платье-кимоно. – Немного, – я икнул, не осознавая, что она может учуять запах алкоголя через порог. – Ты мне нужна. – Ну да, – она покачала головой, издав смешок. – Послушай меня, Алекс, и слушай внимательно, потому что можешь угрожать приходить сюда каждый день до конца своей жизни, но это ничего не изменит. Я не хочу слышать о тебе. Ты самый эгоистичный самовлюбленный человек, которого я когда-либо встречала. Не нужно заходить завтра, потому что меня здесь не будет. Где бы я ни была, тебе там не рады. Спасибо за цветы, – она пнула их подальше от порога. И захлопнула дверь перед моим носом. Закрыла изнутри на щеколду. Оставив меня одного. Я был ребенком лет шести-семи, когда сестра заставила меня посмотреть вместе с ней «Красавицу и Чудовище». Я смотрел просто потому, что она была старше и знала, как готовить попкорн в микроволновке, а попкорн и фильм – лучшее в мире сочетание. Один момент произвел на меня неизгладимое впечатление. Я еще много дней расспрашивал сестру об этом. Когда Гастон находит замок Чудовища, когда воцаряется хаос, когда они начинают сражаться и в какой-то момент чудовище просто… сдается. Оно позволяет Гастону ранить его и выиграть битву. – Почему? – спрашивал я в тысячный раз. – О боже, ты глупыш. Что непонятного? Он потерял свою девушку! Его жизнь утратила смысл! Он скорее готов умереть, чем прожить жизнь старым, одиноким неудачником. Без нее он навсегда останется монстром. Самые правдивые в мире слова, пусть даже их произнесла та, которая потом получит не самое лестное прозвище «Городской Велосипед» – ГВ, потому что все на ней катались. Вряд ли она была авторитетом в вопросах романтики. Наверное, я никогда не рассказывал Инди эту историю, а мысль, что никогда и не расскажу, душила меня. Я уже выкуривал вторую пачку сигарет за день, гадая, в чем смысл. Зачем смотреть в пустоту и видеть, как время и воздух двигаются, несмотря на их невидимость, тащатся, как тяжелый труп, который нужно повсюду носить с собой. Я был под кайфом и напился виски. А в голове роились вопросы. Столько вопросов. И все неправильные. Где Инди? Что она делала? Как я смогу все исправить? Был ли у меня вообще еще шанс? Я позвонил Фэллон и сказал, что, если она не расскажет о произошедшем, это, черт возьми, сделаю я. Фэллон была уже трезвой и призналась во всем полиции. В реабилитационном центре ее навестили копы в гражданском. Уилл был там и держал ее за руку. Ей дали возможность закончить курс реабилитации, прежде чем сесть за решетку. Блэйк сказал, что по закону я был чист. Словно, черт подери, мне было не все равно. Я написал Инди, сообщая о Фэллон, хотя Блэйк и Лукас отговаривали меня. Она не ответила. Не знаю, стало ли ей лучше или хуже от этой новости. С одной стороны, я снова вскрыл рану. С другой – я предложил способ излечить ее. Дверной звонок прозвенел три раза. Старый Алекс, также известный как Алекс из турне, уже бы нахмурился. Новый Алекс был чудовищем, которому было наплевать, ворвется ли сейчас сюда Гастон. Сегодня какой-то ублюдок особенно старался. У всех ребят был ключ от квартиры, которую я снял, когда возвращался в Лос-Анджелес, чтобы быть ближе к Инди, так что, наверное, это какой-нибудь сотрудник службы доставки, желающий побыстрее отправиться дальше. Я что-то заказывал? Не припомню. Звонок прозвенел еще два раза, и послышался стук. Стащить себя с дивана было так же тяжело, как если бы я пытался снять с плеч груз весом в сотню тонн. С каких пор мое тело стало таким тяжелым? После Парижа я мало ел и, наверное, потерял несколько фунтов веса. Поэтому пришел к выводу, что все дело в моей голове. – Иду, – простонал я, шаркая к двери. Я посмотрел в глазок просто по привычке. С той стороны двери стоял парень с русыми волосами и мягкими чертами лица. На нем были спортивные штаны из джерси, и выглядел он как настоящий маньяк. Чудовище я или нет, но я не собирался раскатывать перед ним красный ковер и приглашать в дом, чтобы он порезал меня на пастрами. – Кто это? – спросил я. Было приятно осознавать, что я еще мог думать логически. – Крэйг Беллами, – он вскинул голову и закричал, правда сделал это прямо в глазок, будто это был микрофон. Старший брат Инди. В моем представлении он существовал в виде призрака, необходимого инструмента, который своими выходками помог нам сблизиться и за которым мне приходилось постоянно прибирать. Он мне и настоящим-то не казался. Я был просто рад, что этот придурок вел себя хуже меня. Я знал, что нужно открыть дверь. Даже если он собирался убить меня, а это было бы неудивительно, и я посчитал бы это поэтической справедливостью, возможно, у меня получится узнать, где она. Черт, меня почти радовала мысль, что меня покалечит человек с ее ДНК. Я открыл дверь и сказал самую глупую вещь в своей жизни. – Где она? Крэйг проигнорировал мой вопрос и толкнул меня обратно в квартиру. Я позволил ему это сделать, хотя мы и были одного роста (ну, может, я чуть повыше) и примерно одинакового телосложения. Наверное, я выглядел так, словно по мне проехались все грузовики штата, однако, глядя на него, можно было подумать, что последние пару лет Крэйг прожил в сырых пещерах афганских гор. Мы оба не заслуживаем Инди. – Знаешь что? Моя сестра мало с кем откровенничает. По природе она скрытна. В детстве каждый раз, когда я устраивал вечеринку или приглашал друзей, она закрывалась не просто в своей комнате, а в шкафу. Она слушала музыку и шила. Она и твою музыку слушала, – сказал Крэйг, приближаясь ко мне и заставляя меня попятиться назад. Я не знал, что ответить, но Крэйг и не ждал ответа. Он снова толкнул меня, и я отступил на кухню. – Почти каждую неделю я устраивал вечеринки, пытаясь заглушить боль, но она ничего не говорила. Понимаешь, Инди просто такая хорошая. Даже когда я обрюхатил Нэт и вылетел из колледжа спустя три с половиной года, все испортив, Инди поддерживала меня, сжимала мою руку и смотрела на меня так, что я чувствовал себя важным. После третьего толчка я врезался в кухонную раковину. Я слегка поморщился, поглощенный его историей, гадая, к чему он ведет. Крэйг стоял так близко, что я видел волоски в его носу. От него несло алкоголем, потом и отчаянием. Этот запах я узнавал, потому что на протяжении долгого времени сам носил его словно духи. – Я понял, как только она подписала контракт, что Инди отдаст тебе все. Такова моя сестра. Классическая добрая душа. Всегда ко всем привязывается. Я подумал: «Ну и черт с ним». Пора и ей выучить урок. Я подумал, что ты поиграешь с ней, бросишь, но мы будем рядом и подберем осколки. И в конце концов она продолжит жить дальше и найдет достойного парня. Ты останешься просто мгновением в ее жизни, хорошей историей, которую можно рассказать подружкам при встрече. Я и представить не мог, что ты так навредишь ей. Не просто ей, а нам. Ты и твоя подружка взяли и разрушили семью и выкинули все наши планы и мечты в мусорку. А потом вернулись, чтобы сделать еще больнее. А теперь скажи мне, Уинслоу. Как бы ты отреагировал на моем месте? Мы уставились друг на друга. Его глаза были чуть светлее, чем у Инди. Голубее. Проще. Мягче. Им не хватало умного блеска людей искусства. Внезапно мне ужасно захотелось, чтобы он сделал мне больно. Он казался продолжением Инди, а я хотел избавить ее от всего дерьма, через которое ей пришлось пройти. – Я бы убил меня, – сказал я ровным и сухим голосом. – Может, не буквально убил, потому что тюрьма – это не весело, но я бы точно оставил несколько отметин на всю жизнь. Черт возьми, я оставил их на твоей семье. Не знаю, закончил ли я предложение до того, как его кулак врезался в мое лицо. Так я все это себе и представлял. Сначала шок, потом жжение и, наконец, боль. Я лизнул верхнюю губу, почувствовав теплую струйку, стекающую из правой ноздри. Выпрямился. – Знаешь что? – он рассмеялся своим мыслям, качая головой. – Мою маму можно было еще спасти. Она умерла не сразу. Если бы эгоистичный придурок проявил милосердие, она осталась бы жива. Снова удар, в этот раз в живот. Я сложился пополам, выкашливая кислород из легких. Черт. Парень был силен. Я дернулся назад, в глазах потемнело. И все равно я его видел. Я мог бороться. Наверное, даже мог одолеть его. Мне вспомнились слова сестры. Я потерял свою девушку. Я — монстр. И таким я и останусь для Инди. До конца наших жизней. Крэйг обхватил меня и швырнул на пол. Я не пытался сопротивляться, позволяя ему бить меня по лицу кулаками, пока оно не потеряло чувствительность. Его лицо, которое в тот момент казалось просто рычащим раздутым розовым пятном, исказилось от боли. Интересно, понимал ли он, насколько мы похожи. Что мы любили одну и ту же девушку, конечно, по-разному, и эта девушка любила нас и хотела нас спасти, в основном от самих себя. – Где она? – повторил я, кашляя кровью. Их мать можно было спасти. Тогда я об этом не знал. А если бы и знал, отреагировал ли я по-другому на возвращение Фэллон домой в тот день? Да. Я поступил бы иначе. Я умолял ее рассказать мне правду: «Ну давай, милая. Что бы ни случилось, мы сможем это исправить, но мне нужно знать правду». Я бесконечное множество раз прокручивал в голове ту ночь. Еще до того, как в моей жизни появились Инди и Крэйг. И ответ всегда был одним и тем же. Я мог бы рискнуть отношениями с моей девушкой и отправиться в ближайший полицейский участок. Больше я ничего сделать не мог, ведь Фэллон утверждала, что сбила не людей, и, возможно, в то время, находясь под кайфом, она сама в это верила. Но я бы не позволил этому сойти ей с рук, потому с этого все и началось. Это был последний шаг в пропасть. С того момента все начало разваливаться и рушиться, как красивый изысканный чертов карточный домик. Я начал употреблять дурь. И гонять. Начал пить больше, чем раньше.