Лидия Анатольевна (смешавшись): Откуда же… откуда же мне знать! Фандорин: Разумеется. Тогда позвольте о другом. Мне известно, что много лет назад между вашим мужем и Казимиром Борецким произошёл разрыв. Из-за чего? Лидия Анатольевна: Я… Право, не помню… Это было так давно… Фандорин: Правда ли, что ваш деверь в своё время был привлекательным мужчиной? Лидия Анатольевна: Не в моём вкусе… Слишком вульгарен. Фандорин: Да? У него из кармана выпала записка. (Достаёт записку, читает.) «Вот твои пять тысяч. Больше ты от меня ничего не получишь. Если не оставишь меня в покое, клянусь, я убью тебя!» Подписи нет. Почерк женский. Он вам не з-знаком? (Показывает ей записку.) Лидия Анатольевна вскрикивает, закрывает лицо руками. Лидия Анатольевна: Я дура! Дура! Я была не в себе! Нужно было просто отправить деньги, и всё! Фандорин: Чем он вас шантажировал? Прежней связью? Лидия Анатольевна: Да! Станислав чудовищно ревнив. Он когда-то отказал брату от дома, ему померещилось, будто Казимир за мной ухаживает. О, если бы он узнал, что дело не ограничилось одними ухаживаниями… С годами гордость развилась в нём до астрономических размеров. Во всяком пустяке он видит ущемление своей чести! И Казимир отлично этим воспользовался. Этот негодяй был по-своему очень даже неглуп. И ещё эта злосчастная записка! Хотела припугнуть, а вместо этого дала ему в руки ужасную улику. (Падает на колени, кричит.) Господин Фандорин, заклинаю вас! Не говорите Станиславу! Для него это будет страшным ударом. Он так презирал своего брата! Вбегает Станислав Иосифович. Станислав Иосифович: Лидия! Что такое? Почему ты кричишь? Почему стоишь на коленях? (Поражённый, пятится и машет рукой.) Нет! Нет! Неужели… Это ты? Ты его..? Коньяком, да? Коньяком? Лидия Анатольевна (вскочив): Как ты… как ты можешь? Эраст Петрович, я не… Фандорин (остановив её жестом, быстро): Почему вы допускаете, что ваша жена могла отравить Казимира Борецкого? Станислав Иосифович (не слушая Фандорина): Лида, я восхищаюсь тобой! Лидия Анатольевна: Так ты обо всём знал? Все эти годы? Станислав Иосифович: Нет, я узнал недавно. Месяц назад обнаружил в твоём ридикюле записку, в которой он напоминал тебе о «прошлом безумии» и просил о встрече. Я был сражён! Я… столько вынес! Моя жена! С этим гнусным сатиром! С этим ничтожеством! Какого труда мне стоило не подать вида! Я знал, что расквитаюсь с вами обоими, но не мог придумать, как именно. Но теперь я всё, всё тебе прощу! Ты искупила свою вину! Лидия Анатольевна: Мерзавец! Я боялась, я давала ему деньги! Только бы уберечь тебя от удара! А ты в это время думал, как бы мне отомстить! Станислав Иосифович: Как деньги? Какие деньги ты ему давала? Лидия Анатольевна: Негодяй! Ты и теперь хочешь меня погубить! Не слушайте его! Эраст Петрович, клянусь, я не убивала Казимира! Станислав Иосифович: Ты давала ему мои деньги? Ах, впрочем, какое это теперь имеет значение! Милая, не отпирайся. Это произведёт плохое впечатление на присяжных. Я найму лучшего адвоката! Спасовича или самого Плевако! У нас теперь довольно для этого средств! Весь зал будет рыдать, тебе вынесут самый мягкий приговор! Или вовсе оправдают. Лидия Анатольевна: А ты со мной разведёшься на законном основании, как с неверной супругой? Оставишь меня без копейки, обдуришь Ингу и будешь проживать наследство один? Ах! Я всё поняла! Господин Фандорин! Я поняла! Этот человек чудовище! Казимир был в тысячу раз лучше тебя! По крайней мере он был живой, а ты мумия, засушенная мумия! И притом мумия подлая! Это он, он отравил Казимира, а не я! Месяц думал, как отомстить, и придумал! Брата убить, а вину свалить на меня! Одним ударом двух зайцев! Станислав Иосифович: Ну уж… Ну уж это я не знаю, что такое! Эраст Петрович, вот уж воистину с больной головы на здоровую! Занавес начинает закрываться и свет меркнуть ещё на предыдущей реплике Лидии Анатольевны. Завершается сцена под истерический хохот Борецкой, повторяющей: «Мерзавец! Мерзавец! Мерзавец!» 9. От «А» до «Д» Маса и Глаша сидят на скамейке. Глаша: Масаил Иванович, а у вас в Японии девушки красивые? Маса: Абсорютно. (Придвигается ближе.) Глаша (отодвигаясь, но совсем чуть-чуть): А больше чернявых или светленьких? Ну, блондинок или брюнеток? Маса: Брюнетки борьсе. (Снова придвигается. Наклоняется к Глашиным волосам, шумно втягивает носом воздух.) Бозественный аромат. Глаша (смущаясь): Как вы красиво говорите. Ещё красивше, чем Аркаша… Маса: Горова гореть. (Показывает на голову.) Грудь бореть. (Кладёт руку на сердце.) Глаша: Правда? Маса (заглядывает ей в лицо): Граз горубой. (Целует.) Губы горячий. Глаша: Быстрый какой! (Слегка отталкивает его рукой, но тут же гладит по стриженной ёжиком голове.) Это у вас такие куафюры носят? Щекотная! Маса: Бобрик. Наклонив голову, щекочет Глаше нос. Она хохочет. Воспользовавшись этим, Маса обнимает её. Входит Фаддей. Глаша, ойкнув, вскакивает и убегает. Фаддей: Шалапутка. Маса (нисколько не смутившись, встаёт и степенно кланяется): Фаддэй-сан. Добрый вечер. Фаддей: И вам того же. (Садится на скамейку. Некоторое время оба молчат.) Охо-хо. Маса (со вздохом): Нэ. Фаддей: Вот и я говорю. Один брат помер, за ним второй. Я их обоих годков на двадцать постарее буду, а всё живу, не призывает Господь. У вас-то в Азии как? Если господин помер? Маса (показывает, будто крест-накрест взрезает себе живот): Сэппуку. Харакири. Фаддей: Во-во. Без ножа зарезали. Вся имущества ныне Инге Станиславовне отписана. Ладно. А я-то как? Мне-то куда? Оставят тут жительствовать или попросят со двора? Маса (качает головой): Беда. Фаддей: То-то что беда. Молчат, вздыхая. Маса: Доктор Диксон давно? Фаддей: Что давно? Маса (показывая вокруг): Дома давно? Фаддей: У нас, что ли? Месяца три. (Показывает три пальца.) Барин как стал болеть, пожелал доктора, и чтоб непременно англичанина, к нашим доверия не имел. Дал объявление в газету, ну этот и явился. Понимаете? Маса (кивает): Да. Ангричанин, газета. (Немного подумав.) Добрый доктор? Фаддей: Кто его знает. Чужая душа — потёмки. Маса (недовольно тряхнув головой): Доктор — дока? Доктор — дрянь? Фаддей: А, хороший ли он доктор? Да чего ж хорошего, если барин помер. С евоными английскими лекарствами совсем расхворался, да и помер. Маса достаёт свой свиток, смотрит в него. Маса (резюмируя): Доктор дусегуб. (Встаёт, кланяется.) До свидания, Фаддэй-сан. Говорить господин. Поворачивается, входит в левую половину сцены, свет за ним медленно гаснет. Фаддей таращится японцу вслед. 10. Окно Открывается левая часть сцены. У стола Фандорин и Диксон. Справа входит Маса, видит доктора, замирает в нерешительности, потом достаёт свой свиток, тушечницу, кисть и быстро пишет сверху вниз, постепенно разматывая свиток. Диксон (он то ли нетрезв, то ли не в себе, то ли и то, и другое): …Я сделал autopsy. It's a real mystery! Пилил rib cage (Что не может объяснить по-русски, показывает жестами.) Не инфарктус! Пилил cranium. He инсультус! Причина смерти не обнаружена! Он просто упал и умер! Совершенно здоровый человек! Фандорин: Я просил также исследовать содержимое фляги. На п-предмет яда. Исследовали?