— Они не найдут тебя. Никто из них не стал бы пачкать обувь в канализационной воде. Это заставило ее слабо улыбнуться. — Полагаю, ты права, но мы не можем их недооценивать. Особенно если они объединят свои силы. — Ты действительно думаешь, что они объединят свои силы? — я спросила. — Никто из них не похож на такой типаж. Татьяна посмотрела на темные стены, выражение ее лица изменилось. — Я когда-нибудь рассказывала тебе о том, как это произошло со мной, Елена? — Твой отец оставил тебя и твою мать ради молодой женщины... и сына. Вы обе впали в нищету, и твоя мать умерла. — Она умерла, обнимая меня, — сказала она. Ее тон не был ни грустным, ни счастливым, вместо этого он был воздушным и темным, будто она погрузилась в кошмарные воспоминания. — Иногда, когда я засыпаю, я все еще чувствую их. Я чувствую ее потную кожу и жар, чувствую ее дрожащую грудь и потрескавшиеся губы. Никакого достоинства — мой отец не позволил ей умереть достойно. — И мой тоже. — Отцы, — вздохнула Татьяна. — Я часто думаю о нем. Ты думаешь о своем отце? — Мне все еще снятся кошмары о нем, — честно ответила я. — Я вижу, как он сгибается пополам, хватаясь за грудь. Иногда он знает, что это я его отравила, иногда нет. — Мне нравится думать, что он знал. Это заставляет меня чувствовать себя самодовольной. Я почувствовала, как у меня дернулись губы. — Меня тоже. Татьяна пристально посмотрела на меня. В тусклом свете ее глаза казались скорее черными, чем серо-голубыми. — Я решила свою судьбу в тот момент, когда больше не могла ощущать ее пульс, — сказала она. — Когда моя мать умерла со мной на руках, я поняла, что мир должен быть наказан. Мужчины, которые бросили ее, и женщины, которые предали ее. Все, что у меня было, это мой ум и красота — и то, и другое сослужило мне хорошую службу. — Ясно. — я обвела рукой вокруг себя. — В твоем распоряжении целое королевство. Дерьмовое королевство, но, тем не менее, королевство. — Я вижу себя в тебе, Елена. Моложе и полной надежд, но себя. Я смотрю на тебя и вижу маленькую девочку, которая только взглянула на Константина Тарханова и поняла, что он будет идеальным защитным одеялом. — Почему ты выбрала Константина? Татьяна выглядела задумчивой. — Мне было семнадцать или восемнадцать — совсем юная — и я работала секретаршей у известного преступника. Константин уничтожил свою организацию... но позволил мне уйти до того, как начали стрелять пушки. Даже передал мне мою сумку и пальто, предупредив, чтобы я убиралась как можно быстрее, пока не стало опасно. — это похоже на моего мужа. — Я этого не сделала. Я просто ждала на улице, пока они с Артемом не закончат кровопролитие. Когда он увидел, что я жду, то предложил мне работу. — Этого было недостаточно? — Даже близко нет, — засмеялась она. — Я годами наблюдала, как он накапливал власть, и моя ненависть к нему становилась все сильнее и сильнее. Каждый раз, смотря на него, все, что я могла видеть, был мой отец. Я стиснула зубы, чтобы не наброситься на нее. Константин не был похож ни на одного мужчину, которого Татьяна когда-либо знала, особенно на ее жалкого отца. Ее глаза остановились на исчезающем синяке. — Думаю, он был больше похож на моего отца, чем я думала раньше. — Что насчет твоего сына? — я спросила. — Ты не скучаешь по нему? — Я сожалею, что не смогла спасти его, — призналась она. — Я могла бы спасти ее, но не смогла спасти его. Я могла бы спасти ее. Мои брови сошлись на переносице. — Ее? О ком ты говоришь? Мир рухнул. Земля под моими ногами и крыша над моей головой содрогнулись, грохоча, как гром в небе. С потолка посыпалась пыль, и по бетону пошли трещины. Единственное, о чем я могла думать, было: это не выдержало бы ядерной атаки. Какая пустая трата денег. Татьяна бросилась к делу. — Что это было? — потребовала она. Она направилась к двери, но я отступила в сторону, преграждая ей путь. — Ты останешься здесь со мной. Понимание сразу же отразилось на ее лице. — Ты. — Я, — подтвердила я. — Я уничтожу тебя, Елена, если ты не уберешься с моей дороги, — прошипела она. — Я слишком долго ползала. Я больше не стану. — У тебя нет оружия, — сказала я. — Что ты собираешься делать? Решение щелкнуло в ее голове, как захлопнувшаяся дверь. Татьяна сделала выпад, и мы упали на пол. Боль рикошетом пронзила меня, когда ее пальцы обхватили мое горло, сдавливая трахею. Я поцарапала ее лицо, призывая каждый сантиметр силы внутри меня. Я не собиралась умирать здесь, не собиралась быть подавленной ею.. — Отпусти ее! — прогремел чей-то голос. Пистолет взведен. Руки Татьяны расслабились, когда дуло упомянутого пистолета прижалось к ее лбу. — Кто ты? — спросила она кого-то, кого я не могла видеть. — Агент Стивен Кавински. Из ФБР. Мои глаза закрылись, когда меня захлестнуло чистое облегчение. Константин выполнил свою часть; я выполнила свою. Все кончено. Открыв глаза, я встретилась взглядом с Татьяной. Она смотрела на меня сверху вниз с выражением ужаса и предательства. — Ты пожалеешь об этом, Елена, — прошипела она. Кавински велел ей заткнуться. Я закашлялась, мои легкие все еще пытались вдохнуть воздух. — Сомневаюсь в этом. Я очень в этом сомневаюсь. 34 Елена Тарханова Я была удивлена тем, как много я забыла. Мои сны и мысли преследовали образы седеющего тела моего отца и широко раскрытых пустых глаз бывшего мужа. Я привыкла носить слабость моей матери, как пятно вокруг рта. Моя апатия, интеллект, беспокойство — все разочарования и слабости, которые исчезли вместе с ветром времени. Я была лучше для этого. Теперь я это знала. Было труднее забыть о Татьяне. В первые несколько месяцев она стояла в дверных проемах и в конце коридоров, игнорируемая, но никогда не забываемая. В начале каждого разговора ее имя оставалось невысказанным, и когда Антон задавал вопросы, ему давали расплывчатые ответы.