— Да. — ее глаза метнулись к Роману. Он развлекал детей. — Просто немного устала. Я мгновенно понял, из-за чего Елена и Роман ссорились. В тот момент, когда Даника проснулась, Роман оставил ее. Он не обсуждал и не упоминал о своей реакции на то, что Даника пострадала, вместо этого решив игнорировать все свои проблемы. Она была в замешательстве — я знал, что она была в замешательстве. Эти двое обычно дрались, как кошка с собакой, но Роман был странно отстранен. Он не разговаривал с ней несколько дней. Раздражение промелькнуло на лице Елены, когда она увидела то же самое, что и я. — Хочешь, я тебе что-нибудь подам? — она спросила. — Или приготовлю что-нибудь? Чтобы помочь тебе уснуть? — Я в порядке, Лена. — ответила Дани. Она оторвала взгляд от Романа и уставилась в свою тарелку. Елена открыла рот, но я бросил на нее взгляд. Она мгновенно нахмурилась, выражение ее лица говорило о миллионе вещей. Ни один из них не был милым. Пусть они разбираются сами, предупредил я ее взглядом. Он причиняет ей боль, ответила она. Они оба причиняют друг другу боль. Елена закатила глаза, но больше ничего не сказала на эту тему. 25 Константин Тарханов — Войдите, — позвал я, поднимая голову от стола. Елена вошла, завернутая в одеяло. В руках она держала большие шерстяные носки. — Не замёрз? Я принесла носки. Ветер и дождь обрушились на поместье по мере того, как зима становилась все хуже. Небо было вечно серым, а воздух бесконечно холодным. И Елена, и Нико были опустошены тем, что не могли выйти на улицу. Не раз я входил в комнату и заставал их обоих уставившимися в окно с одинаковыми угрюмыми выражениями лиц. Я откинулся на спинку кресла, подзывая ее ближе. — Иди сюда. — Я здесь не для того, чтобы отвлекать тебя, — предупредила она. — Развлеки меня. Елена закатила глаза, но не смогла скрыть улыбку, когда приблизилась. Я думал, что она бросится в мои объятия, будто я жестом приглашал ее сделать это, но вместо этого она села на край стола, почти на расстоянии вытянутой руки. Почти. — Ты наденешь носки для меня? Она фыркнула. — Я заберу их обратно, если тебе будет больно. — И оставишь меня замерзать? — Ты выживешь. Я просунул руку под ее одеяло, обхватив пальцами ее икру. — Ты такая теплая, lyubimaya — любимая. Я мог бы вонзить в тебя свои зубы. — Я же сказала тебе, что я здесь не для того, чтобы отвлекать. — Лгунья. Ты прекрасно знаешь, как сильно ты отвлекаешь. Елена тайно улыбнулась. — Нико бросил меня ради Еввы, а Роксана присматривает за Даникой. — Я твой третий выбор? — я сжал ее ногу. Она попыталась вырваться из хватки, но не с намерением освободиться. — Это больно. — По крайней мере, ты выше Романа, — заметила она. Я не ответил на ее слова, внезапно слишком восхищенный ее красотой, чтобы думать о чем-то другом. Она сидела на краю стола, как русалка на скале, запрокинув голову, показывая густые пряди волос. Ее зеленые глаза смотрели на меня из-под темных ресниц, в их радужках искрилось веселье. Каждый сантиметр ее тела был совершенством, каждая ее частичка прекрасной. Каждая ее частичка моя. — Не смотри на меня так. — Я не смотрю на тебя каким-то особым образом. Она поджала губы, скрывая растущую улыбку. — Так кто же теперь лжец? Я скользнул рукой все выше и выше, касаясь пальцами ее чувствительной части. — Ты мне скажи, lyubimaya — любимая? Прежде чем она смогла ответить, я притянул ее к себе на колени, крепко прижимая к себе. — Кон! — огрызнулась Елена. Я уткнулся носом в ее плечо, вдыхая ее запах. Она не сопротивлялась, не отворачивалась. Вместо этого Елена выгнула шею, давая лучший доступ к чувствительной плоти. Темная радость поднялась во мне, когда я понял, что эта часть Елены навсегда и полностью моя. Ее стоны и вздохи будут слышны только моими ушами, ее кожу будут ласкать только мои пальцы. Только я могу попробовать ее на вкус; только я имею честь быть рядом с ней. И она мне позволит. Сколько лет я вожделел эту девушку? Сколько раз мне снились сны, в которых она была центром? Частью скольких желаний и будущего она была в моих видениях? Несмотря на всю эту жажду, я теперь держал ее у себя на коленях, посасывая языком ее шею. Я все еще слышал ее смех, остроумные реплики. А позже мы пойдем и поужинаем с нашим сыном, прежде чем вернемся в наши покои, где я буду проворачивать с ней греховно опасные вещи в темноте ночи. — Почему ты улыбаешься? — спросила Елена, задыхаясь. — Я улыбаюсь? Она наклонила голову, лучше разглядывая меня. — Держу пари, я могу стереть эту ухмылку с твоего лица. Мои брови поползли вверх. — И как ты собираешься это сделать? Резким движением она приподняла бедра и потерлась о мою растущую эрекцию. Я выгнул шею, когда удовольствие и желание пронзили меня, а мышцы напряглись в ответ. Член натянул брюки, неловко прижимаясь к ширинке. — Не так ты заставляешь меня улыбаться, lyubimaya — любимая. — прорычал я. Елена рассмеялась и повторила движение. Обнаружив, насколько я тверд, ее собственная улыбка озарила лицо. — Все еще холодно? Я глубоко вздохнул, звук исходил из нижней части моего живота. — О, нет. Больше нет. Я сдвинул бедра, прижимаясь к ней. Она резко втянула воздух сквозь зубы.