Вскоре после этого началась еще одна скачка, грохот копыт, ударяющихся о землю, был таким же громким, как гром в небе. Елена не вернулась. 22 Елена Фальконе Даника хотела меня кое о чем спросить. Она была источником энергии рядом со мной, теребя свою шляпу, пока локоны ее волос не распустились. Она продолжала смотреть на меня, приоткрыв рот в начале вопроса, прежде чем быстро отвернуться. — В чем дело? — спросила я, когда мы направились в ванную. Два Вора последовали за нами, но оставались на приличном расстоянии. Они привлекли внимание нескольких посетителей, но никто не осмелился приблизиться, вместо этого решив скрыть свои любопытные взгляды под веерами и носовыми платками. Всем были известны слухи, которые окружали всех, кто был связан с Константином Тархановым, и только глупцы могли искушать истину. Даника споткнулась на мощеной дорожке. — Вот дерьмо! — я поймала ее прежде, чем она упала, и подняла за локоть. — Спасибо, Елена. Все дело в этом чертовом наряде. Туфли и шляпа, я почти ничего не вижу. Я выгнула бровь и указала на свои босые ноги. — Сними их. — И рискнуть подцепить столбняк? — она фыркнула. Я посмотрела на ее исцарапанные колени и ушибленные ноги. Даника падала и причиняла себе боль с тех пор, как была ребенком. — Если ты до сих пор не заболела столбняком, я бы сказала, что ты в безопасности. Даника показала мне язык, но ее ухмылка перестала казаться злобной. Она внезапно замолчала, лицо ее сморщилось, когда она проглотила свой вопрос. — В чем дело? — повторила я. — Не понимаю, о чем ты говоришь. Ее глаза метнулись ко мне, прежде чем вновь посмотреть вперед. Мы вошли в роскошную ванную. Женщины выстроились в очередь перед зеркалами, но как только они увидели Данику и меня, то извинились и выбежали под облаком духов. Быстро комната опустела, и мы остались одни. После еще нескольких напряженных взглядов Даники я огрызнулась: — Просто скажи. Ты действуешь мне на нервы. Она порозовела. — Обещай, что не будешь злиться. Настала моя очередь послать ей многозначительный взгляд. — Хорошо... — Даника прикусила нижнюю губу, но ее глаза светились радостью. — Вы с Костей снова вместе? Я посмотрела на раковину, скрывая от нее выражение своего лица. Мои мышцы все еще дрожали от оргазма, до которого меня довел Константин. Я все еще ощущала его пальцы внутри себя, накачивающиеся и растекающиеся, каждое движение было рассчитано на то, чтобы сделать меня более влажной. Я приложила усилия для ответа. Мысли все еще были затуманены возбуждением. — Нет. — Но ты же остаешься, верно? Я никогда больше не уйду. — Да. С тех пор, как я произнесла эти слова Константину, я оказалась в удушающем тупике. Не потому, что я сожалела о них. Нет, на самом деле, говоря эти слова, я испытывала чистую эйфорию. Все мое сердце успокоилось, зная, что в будущем у нас не будет душевной боли и что я смогу остаться со своей семьей на многие десятилетия. Мой сын остался бы в своей семье, а я осталась бы с ним. Это Константин держал меня в напряжении. Я не знала, чего я ожидала, но знала, что ждала большего. Я думала, что мои слова вновь воспламенят нашу прошлую любовь, вернут нас вместе через океан времени и боли. Вместо этого Константин кивнул головой и сказал: — Я позволю Николаю выбрать комнату. Я была слишком эмоциональна, чтобы по-настоящему воспринять его отсутствие реакции до самого конца. Почему он не пригласил меня обратно в свою постель? Почему не заключил меня в объятия и не объявил о своих намерениях? Неужели... неужели он передумал? Все мое тело покалывало при этой мысли. Теперь, когда погоня закончилась, неужели Константину больше не было интересно? Он поймал свою добычу — чем я еще могла его заинтересовать? Перестань думать о глупостях, резко сказала я себе. Я посмотрела на свои руки. Слова выцвели на оливковой коже, но я все еще могла их разобрать. ... ты самое прекрасное создание, которое когда-либо ходило по земле... ... все языки мира никогда не смогли бы подобрать определения, которое воздало бы тебе должное... ... описание тебя требует всех уст и эссе идиом... ... ты всю свою жизнь была творением любви... Это не слова человека, потерявшего интерес. Кроме того, Константин только что трахнул меня пальцем на публике... Конечно, это что-то значило. Может, настала моя очередь охотиться, сделать первый шаг. Может, я была хищницей и.. Дверь ванной открылась, стук каблуков заполнил тихое пространство. — Елена, Даника, прошло слишком много времени. Ее голос эхом разнесся по комнате, шелковистый и с акцентом. Я резко повернула голову в сторону, когда мой мозг наполнился отрицанием. Этого не может быть, это не она, она бы ни за что не осмелилась.. Татьяна стояла у двери, одетая в ярко-розовое платье, которое она сочетала с большой шляпой с цветами по бокам. Для случайного наблюдателя она выглядела как богатая женщина, посещающая скачки. Но ее улыбка заставила ее выделиться из толпы. Самодовольный изгиб ее губ был не чем иным, как чистым злом. Прошло три года с тех пор, как я видела ее в последний раз, когда она сжимала свой кровоточащий живот и обещала отомстить нам всем. Она немного изменилась, щеки сияли здоровьем, а живот больше не демонстрировал, что она ожидает ребенка. Она не была похожа на безумную злодейку, которую я нарисовала в своем воображении. Ни рогов, ни клыков. Просто красивая женщина с очень темным сердцем. — Не находите слов? — Татьяна шагнула вперед, каждое движение было медленным и целенаправленным. Мысли проносились у меня в голове. Где Константин? Где охранники? Почему она здесь? За кем она охотится? Они, или ты, они, или ты, они, или ты. — Что ты здесь делаешь? — прошипела я. Ее зубы сверкнули, когда ее улыбка стала шире. Изящным движением она сняла шляпу, обнажив золотисто-каштановые локоны. Слава Богу, Антон на нее не похож, мелькнула шальная мысль в глубине моего сознания. — Так ты приветствуешь старого друга? — спросила она. Даника схватила меня за запястье, крепко сжимая его. Она боялась — не Татьяны. Нет, маленькая следовательница боялась того, что ей, возможно, придется с ней сделать. — Где охранники? Выражение лица Татьяны не дрогнуло. — Не беспокойся о них, Даника. Беспокойся о себе. — ее серо-голубые глаза блуждали по нам. — Вы обе изменились и все же остались точно такими же. Хотя, Елена, ты выглядишь немного более усталой в эти дни. — Это называется быть матерью. — я оскалила зубы. — Ты забыла?