Что он о нем думал? Я задумалась. Что Константин думал о Николае, о своем сыне? Был ли он счастлив, зол? Грустен или безразличен? Тихий стук в дверь отвлек меня от мыслей. — Елена? — раздался голос Роксаны. — Я принесла несколько чистых полотенец. — Войди. Я прикрылась, предложив Роксане немного скромности. Я предполагала, что она положит полотенца у двери и уйдет, но вместо этого она проскользнула в комнату. Это движение позволило мне в полной мере оценить использование ее ноги. Раньше она предпочитала левую ногу, но теперь танцевала при каждом шаге, используя обе. — Боль прошла? — спросила я, прежде чем смогла остановить себя. Роксана повесила полотенца на вешалку и улыбнулась Николаю. Он ухмыльнулся в ответ. — Да, — ответила она на мой вопрос. — Я использую тоник, который ты мне прописала в течение последних нескольких лет. Когда холодно или идет дождь, возникает боль... но в большинстве дней у меня полная подвижность колена. — Я рада. Очень рада. Услышав, что Роксана больше не испытывает постоянной боли, я чуть не заплакала. Честно говоря, мои гормоны с тех пор, как я стала матерью, были в шоке. Роксана посмотрела на себя в зеркало, но не сосредоточилась на своем отражении. Ее мысли были где-то в другом месте. — Роксана? — подсказала я. — Я скучала по тебе, Елена, — сказала она. — Я тоже скучала по тебе. Мне стало легче, чем я думала, сказать это. Роксана посмотрела на свои руки. — Я в этой семье долгое время, Елена. Я здесь, можно сказать, с самого начала. Когда-то давным-давно были только я, Артем, Константин и Татьяна. Мы заботились друг о друге, любили друг друга. Мы были семьей. Николай развлекался остатками пузырьков, позволяя мне уделить Роксане все свое внимание. — К чему ты клонишь? — К чему я клоню? — Роксана повернулась ко мне. — Ты знаешь, когда я приходила в себя после моего... случая, Татьяна вывезла меня на поле неподалеку от Москвы. Были только я и она; ни одного из парней с нами не было. Что было необычно, так как мы всегда брали парней с собой. Без них было небезопасно оставаться одной. — она сплела пальцы. — Ты знаешь, что она сказала, находясь в этом поле? Она сказала: «Кричи, Роксана. Кричи, пока больше не сможешь кричать, кричи, пока твои легкие не вывалятся из груди, кричи, пока твой голос не поглотит небо», и знаешь, что я сделала, Елена? Я уже знала ответ, но спросила: — Что ты сделала, Роксана? — Я закричала. Я кричала до тех пор, пока мне не пришлось лечь от напряжения. Ее глаза остекленели, но слез не было. — В чем смысл этой истории? Роксана слабо улыбнулась. — Когда тебе понадобится закричать, дай мне знать. Я знаю одно поле. Мои плечи напряглись. — Почему ты думаешь, что мне нужно кричать? — Мать матери, ты выглядишь так, словно тебе нужно хорошенько покричать. — Роксана похлопала по полотенцам. — Я положила их в сушилку, чтобы они были теплыми. Мы с Еввой будем снаружи. Она ушла так же тихо и грациозно, как и пришла. Я вытащила Николая, несмотря на его протесты. Но слова Роксаны проникли в меня, став постоянной частью души. Беспокойство скрутило мышцы, и мне нужно было пошевелиться, чтобы что-то увидеть. — Мама, позволь мне самому. Николай взял у меня полотенце, неуклюже вытираясь. Я обернула другие полотенца вокруг себя и своих волос, наблюдая, как мой сын борется. В конце концов, он надел полотенце как накидку, обнаженный спереди, чтобы все могли увидеть его. Я покачала головой. Маленькие мальчики. Роксана и Евва были в коридоре. На этот раз Евва сидела на руках у матери и смотрела на Николая сверху вниз. Когда он показал ей язык, она показала свой. — Нико, — предупредила я. — Мы не показываем людям языки. Он недоверчиво указал на Евву. — Сюда, Елена. Ты тоже, Николай, — сказала Роксана. Она пошла по коридору, но не в том направлении. — Разве мы не остановимся в моей собственной комнате? Она оглянулась на меня, слегка съежившись. — Э-э, нет. Костя хочет, чтобы вы с Николаем оставались здесь по коридору. — она быстро добавила: — Чтобы вы были в безопасности. — Или чтобы мы не могли уйти? Роксана ничего не ответила на это. В коридоре Константина было несколько комнат. Его личная ванная комната, соединенная с его личным кабинетом и двумя свободными комнатами. Мы с Николаем делили спальню по соседству с Константином, что означало, что я могла слышать, как он ходит, но он также мог слышать, как передвигаюсь я. Я чувствовала себя слишком близко к нему, просто конфигурация штукатурки и кирпича разделяла нас. Даже если бы он был тихим, как мышь, я все равно смогла бы почувствовать его присутствие на расстоянии нескольких метров. Я все равно знала бы, что он принимал душ, спал и одевался всего в нескольких метрах от того места, где была я. Я сведу себя с ума, если буду продолжать размышлять об этом. — Ужин через несколько часов, — сказала Роксана. — Вы должны прийти. Я помогла Николаю забраться на кровать. Он сразу же начал прыгать. — Не упади и не повреди себе голову, — приказала я. Обращаясь к Роксане, я сказала: — Да, посмотрим. Она вздохнула. — Я знаю, что это значит. Я серьезно это будет хорошо для Нико, и Данике это понравится. Я прислонилась к столбику кровати. Николай и Даника были моими слабостями. — Ты настоящий манипулятор, знаешь ли? Думала, ты хорошая. Роксана мило рассмеялась. — Как думаешь, как я выжила в этом мире так долго? — я почувствовала, как моя собственная улыбка стала шире. — Ужин в шесть. Не опаздывайте. Я наклонила голову. Собираясь уходить, она добавила. — Ох, и Елена? — она указала на наших детей. — Они единственные хорошие. Все остальные из нас взрослые люди. Роксана ушла в вихре движения. *** Мы не пошли на ужин. Часы показывали шесть, и я не выходила из своей комнаты.