Вице-адмирал Уилсон с превеликим трудом поверил очередному донесению с «Сапфира»: почти весь русский флот находился рядом, практически в ловушке, и ему, Уилсону остаётся только прижать врага к берегу и не дать русским обогнуть мыс Ристна. Несколько быстрых и чётких распоряжений, и вот уже вся шестёрка «формидеблов» резко поворачивает вправо; пополнившийся «Эттентивом» и «Эдвенчером» отряд Берни Милна меняет курс, чтобы с новыми силами заглянуть в Финский залив. Обнаружив идущего параллельно-сходящимся курсом врага, Рожественский принял единственно правильное в данной ситуации решение – прорываться с боем. Все три броненосца увеличили ход до максимума и, когда британцы оказались в зоне поражения, открыли огонь главным калибром. До точки поворота у мыса Ристна оставалось пройти около пяти миль. «Просвещённые мореплаватели» ответили с некоторым опозданием. Зато по каждому русскому броненосцу стреляли по два британских. И пристрелялись они довольно-таки быстро: уже через четыре минуты с начала боя перешли на беглый огонь, а дистанция сократилась до сорока кабельтовых. В боевой рубке флагманского «Лондона» в тот момент никто не сомневался в исходе боя. Всё стало меняться на тринадцатой минуте боя, когда перед форштевнем «Венерэбла» проскочила никем не замеченная торпеда – «Аллигатор» стрелял с дальней дистанции и промахнулся. «Полтава» и «Севастополь» к тому времени получили по полудюжине попаданий, на «Петропавловске» вовсю полыхало на шканцах и на юте. Несколько минут спустя «Иррезистибл» содрогнулся от сильного взрыва – торпеда угодила в корму, и корабль резко вывалился из строя вправо; этот взрыв поначалу приписали удачному попаданию 305-миллиметрового снаряда. Ещё через три минуты «рыбка» поразила «Бульвары», и лишь после этого до англичан дошло, что что-то идёт не так. Сомкнутый строй британской эскадры неожиданно разрушился: ведя артиллерийскую дуэль с «Полтавой», «Лондон» держал заданный курс, «Имплекейбл» с «Венерэблом» обходили стопоривший ход «Бульвары», а потерявший управление «Иррезистибл» на циркуляции едва не протаранил «Формидебл». Последний отвернул в сторону, снижая ход и маневрируя, чтобы избежать столкновения, чем невольно облегчил лейтенанту Гадду задачу по расчёту стрельбы. «Крокодил» выпустил две торпеды с дистанции, промах с которой был исключён. Успешные торпедные атаки «Варана», «Дракона» и «Крокодила» радикально изменили соотношение сил – теперь трём изрядно побитым «полтавам» противостояло равное количество потрёпанных кораблей противника. Не прекращая посылать во врага снаряд за снарядом, русские броненосцы один за другим обогнули мыс Ристна. К борту «Формидебла» подошёл «Топаз», чтобы снять экипаж тонущего броненосца. Во время боя лёгкий крейсер держался слева и за кормой боевой линии англичан, поэтому до этого самого момента с него не видели ни перископов, ни торпед. А когда заметили и то и другое, было уже поздно: «Кайман» выпустил «рыбку», которая спустя пару минут настигла едва ползущий «Бульварк». Заметим, что командир «Каймана», лейтенант Янович, великодушно не стал стрелять по стоявшему без хода «Топазу», занятому спасением экипажа «Формидебла», хотя мог использовать торпеды из кормовых аппаратов. На зюйд-зюйд-осте из клубов дыма появились мачты каких-то кораблей. Тем временем в боевой рубке «Лондона» наконец-то разобрались в ситуации – та неожиданно превратилась в критическую. Ожидаемо прогнозируемая победа обернулась катастрофическим разгромом со страшными для репутации британского флота потерями. Надо отдать должное Артуру Уилсону, который в столь сложный момент не потерял самообладания. Первым делом вице-адмирал велел сосредоточить огонь всех трёх броненосцев на «Петропавловске». После этого приказал «Сапфиру» и «Даймонду» идти к торпедированным кораблям, а Берни Милну – немедленно выдвинуться на помощь своей уполовиненной эскадре. Положение Рожественского было не менее критическим: контр-адмирал полностью потерял управление боем, не знал, где находится отряд Кригера, все три броненосца получили тяжёлые повреждения, шесть «соколов» держались под берегом, а четвёрка «добровольцев» исчезла где-то за горизонтом. Единственным желанием Зиновия Петровича было пройти меридиан мыса Такхона, севернее которого патрулировали субмарины 1-го дивизиона. Повезло один раз – авось повезёт и во второй. * * * Выполняя приказ Уилсона, пятёрка крейсеров Берни Милна вошла в Финский залив, стараясь держаться вне видимости береговых постов. С мыса Такхона, действительно, разглядели лишь лёгкое облачко дыма на горизонте. Сами того не ведая, англичане прошли севернее района патрулирования 1-го дивизиона подплава; на «Белуге» кроме дыма наблюдали силуэты пары-тройки вражеских кораблей. А вот сигнальщики «Паллады» не только увидели, но и сосчитали крейсера противника. Получив в предыдущем бою повреждения, «Паллада» не могла дать больше шестнадцати узлов хода, поэтому была оставлена в дозоре между Гангутом и Оденсхольмом. В районе Оденсхольма дозор также несли канонерские лодки «Храбрый» и «Грозящий». В погоню за «Палладой», которая сразу же стала удирать к финским шхерам, Милн отрядил «Эттентив» и «Эдвенчер», поставив им задачу просто оттеснить одиночный крейсер как можно дальше. Далее отряд Берни Милна шуганул две русские канонерки и немного пострелял по береговым батареям на Оденсхольме. Получив приказ Уилсона, он пошёл выручать командующего. * * * Конец ожесточённому линейному бою положила субмарина «Лосось», атаковавшая «Аметист» – этот британский крейсер держался впереди слева по курсу «Лондона». Увернувшись от идущей на него торпеды, «Аметист» замигал прожектором, предупреждая флагман о подводной угрозе; это же предупреждение было продублировано по радио. Сэр Артур Уилсон не мог допустить, чтобы русские подлодки уничтожили остатки его эскадры – подобного позора Британия не заслуживала. Исполняя приказ вице-адмирала, три немного побитых английских броненосца вышли из боя и легли на курс отхода. Отряд Берни Милна, спешивший Уилсону на выручку, был атакован «Белугой». Сигнальщики «Юриалуса» вовремя увидели перископ, от выпущенной торпеды удалось спастись благодаря высокой скорости хода, после чего крейсера по широкой дуге обошли предполагаемый район патрулирования подводных лодок. * * * Сняв с «Формидебла» всех уцелевших, «Топаз» двинулся к тонущему «Бульварку». Здесь спасавшихся требовалось поднимать из воды, для чего на крейсере застопорили ход и спустили шлюпки. Где-то под водой затаились две-три русские субмарины, а клубы дыма и мачты на зюйд-зюйд-осте быстро материализовались в «Аврору», «Диану» и три эсминца. Не обращая внимания на переполненный людьми «Топаз», русские нацелились на «Иррезистибл». Управляясь машинами, торпедированный броненосец рыскал на курсе, на шести узлах отходя на запад, в сторону шведского побережья. Обнаружив и опознав «богини», «Иррезистибл» открыл огонь главным калибром и после семи залпов добился накрытия и попадания в «Аврору» – на баке полыхнуло. Отвечая из восьмидюймовок, русские крейсера шарахнулись в разные стороны, а «Видный», «Вольный» и «Волевой» целеустремлённо понеслись к броненосцу, собираясь атаковать торпедами. С норд-оста на выручку британцам на полном ходу спешили «Сапфир» и «Даймонд». Им требовалось около получаса, чтобы дойти и вступить в бой. «Иррезистибл» перенёс огонь на эсминцы, подключил всю наличную артиллерию, и вскоре «Вольный» был поражён тремя 152-миллиметровыми снарядами. Корабль запарил, стремительно кренясь на левый борт, и перевернулся кверху килем. Получив в борт пару шестидюймовых, «Волевой» отвернул в сторону, теряя ход, и минуту спустя исчез в облаке дыма после прямого попадания 305-миллиметрового фугаса. Покончив с парой врагов, англичане сосредоточили весь огонь на «Видном»: эсминец окружила стена всплесков от разрывов снарядов. Когда попытка догнать британский броненосец в подводном положении не удалась – подлодка разрядила аккумуляторные батареи раньше, чем вышла на приемлемую дистанцию пуска торпед, – лейтенант фон Липгард решил всплыть и продолжить погоню на поверхности. На поверхности шёл бой: «Иррезистибл» отчаянно отбивался от эсминцев, а по нему самому вели огонь одна или две «богини». За кормой субмарины был замечен «Топаз», занятый спасательной операцией, на северо-западе виднелись два быстроходных английских крейсера. Набрав ход, «Змея» наконец-то вышла на более-менее удобную позицию для стрельбы. Лейтенант дал двухторпедный залп и сразу же отвернул в сторону, приказав срочно погружаться. С броненосца с опозданием открыли огонь кормовые трёхдюймовки, зашевелились, разворачиваясь на новую цель, стволы 152-миллиметровых казематных орудий… Поздно, «укус» «Змеи» оказался смертельно точным: одна из «рыбок» угодила в левый борт. После успеха фон Липгарда «Диана» и «Аврора» на всех парах поспешили выручать «Видный» – горевший и одновременно тонувший корабль стоял без хода в двадцати пяти кабельтовых от кренящегося «Иррезистибл а». От попытки взять эсминец на буксир пришлось отказаться, так как «Сапфир» и «Даймонд» вступили в перестрелку с русскими крейсерами. Приняв на борт израненных офицеров и нижних чинов, «богини» до наступления темноты подобрали из воды полтора десятка членов экипажа «Вольного», а после захода солнца направились к Соэлозунду – Кригер вполне обоснованно предполагал, что в устье Финского залива его могут поджидать британские крейсера. Действительно, убедившись, что русские не собираются его преследовать, вице-адмирал Уилсон в третий раз направил Милна в Финский залив. Отряд из пяти крейсеров околачивался юго-западнее Гангута полночи и половину следующего дня. Ночью англичанам везде мерещились миноносцы, а после восхода солнца – перископы и подводные лодки. Ближе к полудню на юге были замечены «Аврора» и «Диана», идущие полным ходом вдоль побережья Даго, но перехватить их «лайми» не успели. * * * Вошедшие в Рижский залив «Кресси» и «Абукир» ранним утром следующего дня объявились у острова Кюно, затем днём обстреляли Пернов; на подходах к порту и в гавани потопили пять небольших торговых судов. Четвёркой бронепалубных крейсеров, выделенных Атлантическим флотом, командовал контр-адмирал Френсис Бриджмен, державший флаг на «Гибралтаре». Пройдя Ирбенским проливом, «Графтон» с «Эндимионом» подошли к Аренсбургу, вступили в перестрелку с полевой батареей, подавив её, и после полудня двинулись на северо-восток вдоль побережья Эзеля, догоняя систершипы. Флагман Бриджмена на пару с «Тезеусом» к тому времени ушли вперёд миль на двадцать, держась немного мористее. На подходе к Моонзунду «Тезеус» и «Гибралтар» остановили и захватили пароход, направлявшийся из Вердера в Ригу Абордажная партия ещё только поднималась по сходням, когда на горизонте обнаружились три русских четырёхтрубных миноносца. Миноносцы гордо продефилировали на пределе досягаемости британских орудий и разделились, видимо, собираясь идти в торпедную атаку. Уловка не удалась – сигнальщики крейсеров заметили на выходе из Моонзунда пару однотрубных корабликов. Это были возвращённые с Дальнего Востока и недавно модернизированные канонерские лодки «Гремящий» и «Отважный». До заката оставалось часа четыре, и в предвкушении лёгкой победы контр-адмирал Бриджмен смело пошёл на перехват. Русские миноносцы направились к Кюбассару, видимо, с целью укрыться за полуостровом, а канонерки повернули на три румба влево, явно намереваясь вступить в бой. И вступили, открыв огонь с тридцати пяти кабельтовых из четырёх 203-миллиметровых и шести 120-миллиметровых пушек Канэ. «Тезеус» и «Гибралтар» легли на параллельный курс, пристреливаясь орудиями левого борта. После первого же близкого разрыва восьмидюймового снаряда стало ясно, что лёгкой победы не будет. Осознание того факта, что русские впихнули на свои канонерки по паре 203-миллиметровых и по четыре 120-миллиметровых орудия шокировало, словно холодный душ зимой на морозе. Преимущество крейсеров в скорости компенсировалось низкими силуэтами кан-лодок и ограниченной акваторией боя между Кюбассаром и побережьем материковой Эстляндии. С юго-запада подходили «Графтон» и «Эндимион», но их вовремя разглядели с мостика «Ретивого», и спустя пять минут с миноносцев запустили три серии разноцветных сигнальных ракет. Предупреждённые о появлении новых врагов, обе канонерки резко отвернули «все вдруг», на всех парах уходя на север, в Моонзунд. Англичане повернули с опозданием, так как русские канлодки показали себя крайне неудобным противником, сближаться с которым было опасно. За двадцать минут боя «лайми» добились двух попаданий: снаряды угодили в бронепояс «Отважного» и продырявили верхнюю часть дымовой трубы «Гремящего». Русские всадили по одному 203-миллиметровому фугасу в корму «Гибралтара» и в середину корпуса «Тезеуса» – крейсера подвела высота надводного борта. А вот командиры «Эндимиона» и «Графтона» рискнули лечь на курс преследования, что едва не привело их корабли к гибели. Пройдя через Моонзунд в надводном положении, «Пескарь» и «Стерлядь» неожиданно для себя оказались в гуще морского боя. Командиры подводных лодок – лейтенанты Панютин и Ризнич, – наблюдая в бинокли за боем из «лимузинов» рубок, возвышавшихся над водой всего на три метра, долго не могли определить, кто где есть. Наконец, по правому борту рассмотрели хорошо знакомые силуэты «соколов», удирающих к Моонзунду. Подлодки погрузились и на пяти узлах поползли навстречу неприятелю, видневшемуся на зюйд-зюйд-весте. Британцев спасли высокая скорость хода и дальние дистанции, с которых «Пескарь» и «Стерлядь» выпустили свои торпеды; малая подводная скорость хода не позволяла субмаринам занять более выгодные позиции. Оба крейсера успели отвернуть и сразу же спешно легли на курс отхода; к ним присоединились «Тезеус» и «Гибралтар», прекратившие перестрелку с погоней за двумя канонерками. На флагмане Бриджмена заработала радиостанция, извещая английские корабли о наличии в северной части Рижского залива русских подлодок. После захода солнца севернее острова Руно Бриджмен соединился с «Кресси» и «Абукиром», и на следующий день британцы покинули акваторию Рижского залива. Ушли, чтобы вновь засыпать снарядами Виндаву, а ближе к вечеру обстрелять и Либаву. Утром 31 мая в Ревель на поезде прибыли Макаров и контр-адмирал Паренаго, командир Санкт-Петербургской военно-морской базы, чтобы срочно организовать оборону Ирбенского пролива и Моонзундского архипелага и на месте оценить состояние кораблей и моральный дух их экипажей и командиров. Получив первые донесения об одержанной виктории, в Кремле сразу же затребовали подробный отчёт о потерях и повреждениях: государя одними победными реляциями не проведёшь, это вам не Николай II. В штабе в Ревеле царило восторженно-паническое настроение. Восторг был вызван лёгкостью, с которой подводные лодки потопили три вражеских броненосца и обратили в бегство многочисленные крейсера. Панику вызывал тот факт, что три «Полтавы» и «Паллада» требовали серьёзного ремонта, и вся оборона Финского залива теперь, по сути, зависела от бригады подплава. К вышесказанному добавлялась горечь из-за гибели «Сисоя» и трёх эсминцев. Да, командир подводных сил Балтфлота капитан 1-го ранга Добротворский показал себя блестящим стратегом и тонким тактиком, сосредоточив оснащённые радиостанциями субмарины в двух позиционных районах – в точности, как того требовали императорские инструкции. Данный тактический приём фактически спас корабли Рожественского. Если бы не подлодки, враг неминуемо потопил бы две канонерки и всласть попиратствовал в Рижском заливе. Но где гарантия, что англичане не сделают выводов из своих ошибок? Детальное обследование повреждений броненосцев показало, что прямые попадания британских 305-миллиметровых снарядов создавали жутко смотревшиеся пещерообразные пробоины, но в целом разрушения носили локальный характер. Причину данного эффекта определили во взрывчатом веществе, которым снаряжались вражеские боеприпасы. Англичанам ни разу не удалось добиться сквозного пробития брони башен и барбетов ГК и главных бронепоясов, но четырнадцати двенадцатидюймовых снарядов хватило, чтобы «Полтаве» и «Петропавловску» понадобился сухой док, а «Севастополю» – замена орудийного ствола ГК в кормовой башне. А тут ещё, словно назло, к Аландским островам подтянулась солидно смотревшаяся шведская эскадра из восьми броненосцев береговой обороны и десятка миноносцев. Покрейсировав пару суток в нейтральных водах, потомки викингов удалились к собственному побережью. * * * «Наварин» Лебедева присоединился к эскадре Витгефта за пару дней до объявленного Британией ультиматума. О самом ультиматуме контр-адмирал с каперангом узнали спустя двадцать часов после его объявления, когда из Пирея пришёл германский бронепалубный крейсер «Ундина». На его борту находился российский военно-морской агент в Греции, который доставил Витгефту опечатанный сургучом пакет. Прочитав приказ Адмиралтейства, Вильгельм Карлович изменился в лице и передал документ новоиспечённому младшему флагману – Лебедеву. Иван Николаевич взволновался не меньше своего нового начальника, но приказ есть приказ, и его следовало выполнять.