– Прошу прощения, ваше величество, но «Николай Первый» и «Александр Второй» имеют один серьёзный недостаток – они тихоходны. Скорости в четырнадцать узлов уже недостаточно, чтобы уйти от более мощного и быстроходного корабля либо догнать какой-нибудь дозорный крейсер. Делать ставку на скрытность, на авось – это, извините за прямоту, игра в рулетку. Раз прокатит, другой, третий, а потом – всё. И хуже всего то, что никто не помешает врагу использовать против нас нашу же тактическую новинку. У тех же немцев четыре старых броненосца типа «Саксен», про англичан и французов я вообще молчу – у них старья предостаточно. – Есть ещё итальянцы со своими «Лепанто», «Дандоло», «Дориа», – кашлянув, негромким голосом добавил вице-адмирал Мессер. – Вот именно, итальянцы. Спасибо, Владимир Павлович. – Макаров кивком головы поблагодарил начальника МТК за поддержку. – После покупки двух «гарибальдийцев» у нас с Римом установились тёплые, почти союзнические отношения. Но где гарантия, что подданные Виктора Эммануила и в будущем останутся нашими хорошими друзьями? – Что же, вы правы, Степан Осипович: полвека назад «макаронники» были в одном строю с англичанами и французами, – тяжело вздохнул Владимир Александрович. Услышав незнакомое им жаргонное выражение, высокопоставленные военачальники удивлённо уставились на своего монарха. – Господа, лично я считаю, что идеи Фёдора Васильевича требуется творчески переосмыслить. Да-да, переосмыслить и проработать. Прямо здесь и сейчас, чтобы не откладывать вопросы в долгий ящик. – С чего начнём? – сделав официанту условный знак, поинтересовался канцлер Российской империи. – Сейчас подадут чай. Особый сорт, доставили прямо из Китая. – Давайте начнём с главного – со стратегии. Вице-адмирал Дубасов предлагает не ломиться через Босфор… Ладно, зайдём со стороны Эгейского моря… – Император откинулся на спинку стула. – Турки ждут, что враги полезут через узкую щель Дарданелл, а мы высадимся фактически в их тылу. Местность гористая, сложный изрезанный ландшафт. Нам действительно понадобятся корабли с крупнокалиберными орудиями, способные обеспечить успех десанта навесным огнём… Вам слово, Фёдор Васильевич. – Спасибо, ваше величество… Из кораблей Балтийского флота я предлагаю довооружить современными дальнобойными гаубицами броненосцы «Николай Первый» и «Александр Второй», а также перевооружить ими крейсер «Адмирал Нахимов». Данная модернизация не потребует много средств, зато позволит выжать из этих устаревших кораблей максимум потенциала. – Голос главы контрразведки империи звучал чётко и уверенно. – Считаю, что на Чёрном море аналогичным образом следует довооружить и оставить в строю все четыре старых барбетных броненосца. – Хорошо, Фёдор Васильевич, а какие у вас виды насчёт «Двенадцати Апостолов» и «Наварина»? – Вице-адмирал Макаров пригладил воинственно вставшую торчком бороду. – Модернизация? Довооружение гаубицами? – Моё мнение, Степан Осипович, следующее: модернизация «Наварина» и «Двенадцати Апостолов» выйдет весьма затратной для нашей казны, – ответил Дубасов. – Я бы предложил перевести их в учебно-артиллерийский отряд, а лет через пять вывести из состава флота. – Господа адмиралы, насколько я понимаю, у нас не остается броненосцев на роль носителей подводных лодок, – пригубив чашечку с чаем, резюмировал Алексей Александрович. – Длина и общие габариты наших подлодок таковы, что под них не подойдёт платформа в виде старого крейсера… Строить специальный носитель выйдет долго, дорого и… – И без гарантии получить желаемое, как это уже частенько бывало, – улыбнувшись, закончил император фразу за генерал-адмирала. – Степан Осипович, Фёдор Васильевич, какая, по вашему общему мнению, должна быть скорость у носителя подводных лодок? – Как минимум восемнадцать узлов, ваше величество, чтобы корабль не отставал от эскадры. – Управляющий Морским ведомством бросил победный взгляд в сторону главы контрразведки империи. – У нас нет устаревших броненосцев с такой скоростью. – Соглашусь с уважаемым мною Степаном Осиповичем, – кивнул Дубасов. – При отсутствии подходящих броненосцев единственный кандидат на роль носителя – крейсер «Рюрик». – «Рюрик»? – удивлённо вскинул брови канцлер империи. «Стоп, стоп, “Рюрик” же планировалось оставить учебно-артиллерийским кораблём Тихоокеанского флота, – мысленно отреагировал Муромцев. – Если он не погибнет в неравном бою, как это произошло в моей истории». Владимир Александрович отложил мысленную дискуссию с незваным гостем до завершения внезапно возникшего спора между двумя адмиралами. – Логично, Фёдор Васильевич. «Рюрик» не обладает модернизационным потенциалом «России» и «Громобоя». Как вы считаете, Степан Осипович, новая верфь корпорации «Посейдон» во Владивостоке справится с перестройкой крейсера без перегона корабля на Балтику? Прежде, чем дать ответ, вице-адмирал Макаров немного помедлил, прикидывая и размышляя. – Да, ваше величество, справится. Простите, ваше величество, но разработка проекта модернизации и сами работы займут время. От полугода и более. – Ничего, Степан Осипович, мы никуда не спешим. – Император с видимым наслаждением продегустировал из фарфоровой чашки бодрящий китайский чай. – Если всё пойдёт без форс-мажоров, то первые серийные подлодки доставят в Дальний к началу следующего лета. По завершении саммита царь остался ночевать в резиденции Алексея Александровича. Флотоводцы разъехались сразу же после ужина. Младшие братья, также ночевавшие во дворце канцлера, мирно почивали каждый в своих покоях. Владимиру Александровичу же не спалось. «Интересно, когда и почему между Дубасовым и Макаровым пробежала чёрная кошка? До сих пор вроде были хорошими друзьями, а тут вдруг, словно волки, готовы вцепиться один в другого…» «Разберёмся… Ты давай спи, тёзка, а то завтра весь день будешь клевать носом в поезде, – отреагировал старлей из будущего. – Сам же хотел перелопатить ворох докладов и документов, пока мы доедем до Кучино». «Да, едем к Дмитрию Павловичу…» Отходя в царствие Морфея, император вспомнил своё первое посещение имения Рябушинского полтора года назад, когда там только начиналось строительство Аэродинамического института. Денег в эту «стройку века» сразу же выделили столько, что Николая Егоровича Жуковского, приглашённого на должность директора вышеуказанного храма науки и техники, едва не хватил сердечный приступ. От радости. Вопреки опасениям вселенца, Владимир Александрович прекрасно выспался, а затем с аппетитом позавтракал в компании младших братьев. После завтрака все трое разными маршрутами – в целях безопасности – добрались до вокзала, где высокородных пассажиров ожидал личный императорский поезд. На нём практически без остановок с ветерком доехали до Москвы, где к поезду подали целых шесть автомобилей. Когда в машины сели какие-то закутанные в плащи типы и сопровождаемая казаками Его Императорского Величества Конвоя колонна авто скрылась с глаз, Павел Александрович поинтересовался у венценосного брата: что, собственно, происходит? Государь, догадываясь, что к чему, попросил флигель-адъютанта пригласить вице-адмирала Дубасова. Фёдор Васильевич подробненько доложил, что контрразведка проводит операцию по прикрытию, поэтому в целях безопасности императору и его единокровным братьям сегодня следует переночевать в бронированных спальных вагонах. Ради своей же собственной безопасности и конспирации. Утром, наскоро перекусив, чем бог послал, пересели в подкатившие к поезду неприметные экипажи, на которых и ехали до самого Кучино. Во второй половине дня в имении Дмитрия Павловича Рябушинского собрались десятки человек, так или иначе причастных к предстоящему историческому событию. Начиная с родных братьев Дмитрия Павловича и заканчивая техническим персоналом Аэродинамического института, работавшим над сборкой первых в России самолётов. Взгляд императора сразу же вычленил среди множества народа плотную группу, целиком состоявшую из великих князей: Сергея Александровича, Николая, Константина и Дмитрия Константиновичей, Николая и Петра Николаевичей, Георгия и Николая Михайловичей. Вышеуказанные члены императорской фамилии о чём-то переговаривались, с любопытством наблюдая за суетящимися у пары бипланов техниками и жандармами. В отдалении мелькали конные патрули казаков лейб-гвардии, плотно оцепивших территорию аэродрома в имении Дмитрия Рябушинского. «Господи, это же идеальная мишень для революционеров и террористов всех мастей, – мысленно простонал Муромцев. – Не дай бог, какой-нибудь фанатик пройдётся по толпе очередью из “ручника”…» «Не ссы, тёзка, сегодня сюда ни одна мышь не проскочит. Нас здесь сейчас вообще нет: мы ещё вчера прямо с поезда укатили в Кремль. – Царь приветственно помахал правой рукой, привлекая к себе внимание родственников. – Фон Валь с Дубасовым своё дело знают туго…» Направляясь к группе высокородных гостей, Владимир Александрович по пути ответил на приветствия и тепло поздоровался с хозяином имения, с Николаем Егоровичем Жуковским, со Степаном Карловичем Джевицким, с Дмитрием Константиновичем Черновым, с Огнеславом Степановичем Костовичем, с Сергеем Алексеевичем Чаплыгиным и с буквально пару дней назад произведённым в полковники Александром Матвеевичем Кованько. Приветливо кивнул нескольким смутно знакомым офицерам Жандармского корпуса, при виде императора вытянувшимися по стойке смирно, а также двум техникам, которые, стянув с голов форменные фуражки, изумлённо таращились на государя. Следом за царём шагали Алексей и Павел Александровичи, также здоровавшиеся с гостями и сотрудниками Аэродинамического института. Кто-то из жандармов шепнул техникам, чтобы те вернули на место свои головные уборы и не стояли, словно соляные столбы. – Ваше величество, у нас всё готово к демонстрации двух прототипов, – подождав, пока император поздоровается с каждым из великих князей, доложил Дмитрий Павлович Рябушинский. – Разрешите начинать? – С Божьей помощью, Дмитрий Павлович, начинайте, пожалуйста. Сняв с головы фуражку, Владимир Александрович демонстративно размашисто перекрестился. Стоявшие за спиной родственники также потянулись за своими головными уборами. «Надо было сказать “поехали” и взмахнуть рукой, – мысленно съехидничал вселенец. – Историческое ж событие…» «Думаешь, царю, словно твоему Гагарину, также стоит промчаться над землёй? – Государь всея Руси скосил взгляд в сторону высокородных родственников. – А если разобьёмся? Опять, как и в твоей реальности, просрём наследие предков?» «Не бойся, я уже один раз разбился…» Муромцев хотел что-то добавить, но в этот момент техник крутанул пропеллер ближайшего биплана, на хвостовом оперении которого красовалась цифра «1». Чихнув для приличия пару раз, бензиновый двигатель германского производства мощностью в тридцать лошадиных сил выплюнул струю сизого дыма и бодро затарахтел, прогреваясь. Спустя пару минут пилот прибавил газу, и мотор взревел на повышенных оборотах. Затем по сигналу лётчика техники, удерживавшие летательный аппарат на месте, дружно бросились в разные стороны. Биплан тотчас резво покатился вперёд по полю, пилот увеличил обороты двигателя, доведя их до максимума. Увидев, что самолёт оторвался от земли, генерал-адмирал потрясённо потряс головой. – Летит… Невероятно, но эта штука полетела! О Господи, Пётр, я до последнего момента сомневался, что такое возможно. – Это наука, Алексей, самая обыкновенная наука. – В голосе начальника УСИ великого князя Петра Николаевича звучала такая гордость, словно это он сам, а не император с парой вселенцев, разработал проект первого русского самолёта. – Должен вам сказать, дорогие мои, что у нашего государя императора просто потрясающая интуиция по технической части. Без твоих рекомендаций, дорогой Владимир, мы вряд ли смогли бы за год создать лётные экземпляры. Между тем биплан поднялся метров на тридцать вверх, и лётчик ввёл самолёт в горизонтальный вираж. Летательный аппарат послушно развернулся на сто восемьдесят градусов и лёг на обратный курс. Минуту спустя биплан пронёсся над ликующей и орущей «ура» толпой. Солидные и степенные учёные мужи, словно мальчишки, подбрасывали вверх свои головные уборы, пожимали руки, поздравляя друг друга с успехом. То тут, то там вспыхивали фотовспышки – офицеры Жандармского корпуса с разных ракурсов спешили запечатлеть исторический момент. Проведя в воздухе около десяти минут, продемонстрировав зрителям несколько виражей в горизонтальной плоскости, самолёт пошёл на посадку. Успешно приземлился, тарахтя мотором, подкатил к ангару. Пилот заглушил двигатель, покинул кокпит биплана и, чеканя шаг, подошёл к императору. – Ваше императорское величество, разрешите обратиться?! Полётное задание успешно выполнено! – Лётчик вскинул ладонь к виску, отдавая честь. – Доложил капитан Новицкий! Владимиру Александровичу стоило огромных усилий не обнять при всём честном народе этого славного капитана и не задушить его в своих объятиях. Ограничился крепким рукопожатием. – Благодарю за службу, Владимир Михайлович! Как вам аэроплан? Сложен ли он в управлении? – Никак нет, ваше императорское величество! Аэроплан легко управляется и в вертикальной и в горизонтальной плоскости, – браво отрапортовал Новицкий. – Ладно, давайте глянем, как пролетит второй прототип, – кивнул царь в сторону биплана с цифрой «2» на хвостовом оперении, который готовился подняться в воздух. По сигналу Петра Николаевича техник крутанул пропеллер. Рыкнул и затарахтел мотор, и всё повторилось, как в предыдущий раз. Единственное отличие – пролетая над ангаром, а не над толпой, пилот «двоечки» покачал крыльями. – Ваше императорское величество, разрешите обратиться?! Полётное задание успешно выполнено! – лихо отдал честь лётчик. – Доложил капитан Баратов! – Вольно, Николай Григорьевич! Молодцы! Горжусь вами, господа офицеры! – Император не сдержал чувств и после рукопожатия приобнял обоих новоиспечённых пилотов. – Горжусь всеми, кто здесь присутствует! Великие князья, до этого момента державшиеся за спиной государя, наперебой принялись расхваливать и поздравлять Новицкого и Баратова. Капитаны, не ожидавшие столь горячего проявления чувств, явно чувствовали себя не в своей тарелке. Положение спас Пётр Николаевич. – Господа! Триумф русского гения был бы невозможен без организаторских способностей Дмитрия Павловича и Николая Егоровича! Мы безмерно обязаны талантам и знаниям Степана Карловича, Сергея Алексеевича, Огнеслава Степановича и Дмитрия Константиновича! – Начальник УСИ громкоголосо перечислил имена ещё нескольких человек, имевших непосредственное отношение к созданию самолётов типа «Воробей» нулевой, установочной серии. «Воробьи», построенные в количестве всего-навсего шести штук, являлись демонстратором намерений и возможностей России, и не более того. И если бы не «потрясающая интуиция по технической части» Владимира Александровича, основанная на знаниях Муромцева, сотрудники Аэродинамического института топтались бы на месте несколько лет, набивая шишки методом проб и ошибок. За три летних месяца во время пробных полётов произошло пять аварий, вдребезги разбился один прототип, и – о чудо! – обошлось без жертв. Рядом с царём оказался Николай Константинович. – Я не знаю, Владимир, как это ты сделал, но тебе удалось совершить то, о чём люди мечтали испокон веков. Владимир Александрович собрался было возразить: мол, сегодняшнее событие – это заслуга большой группы единомышленников, а не его лично. Но великий князь скептически улыбнулся. – Да-да, это сделал именно ты, а не Пётр, не Рябушинский и не Жуковский со всем своим институтом… Они, без сомнения, умнейшие люди нашего времени, но не настолько, чтобы запустить в небо «этажерку» из реек и полотна. Это всё организовал ты, и ты точно знал, что и как следует делать, чтобы получить результат. Ты один, и никто другой.