Первыми с использованием данной схемы были построены «Блэк Принс» и «Дюк оф Эдинбург», получившие шесть 234-миллиметровых и десять 152-миллиметровых орудий. Последние размещались в казематах, а две пушки ГК установили в одноорудийных башнях в средней части корпуса. Таким образом, крейсера могли сосредоточить огонь четырёх орудий ГК прямо по носу и по корме, а по целям на траверзе могли стрелять пять 234-миллиметровых пушек ГК и столько же шестидюймовок. На следующей серии броненосных крейсеров из четырёх единиц – тип «Уорриор» – англичане повторили схему размещения шести 234-миллиметровых орудий в шести башнях, заменив десяток 152-миллиметровых пушек восемью 190-миллиметровыми орудиями в одноорудийных башнях, по четыре с каждого борта. Последняя серия – три броненосных крейсера типа «Минотавр» с паровыми машинами тройного расширения – получила восемь 234-миллиметровых пушек в двухорудийных башнях в оконечностях корпуса и десять одноорудийных башен со 190-миллиметровыми пушками, размещённых побортно. Построив «Роон» и «Йорк» согласно изначально задуманному проекту, потомки тевтонов также перешли к линейно-возвышенной схеме расположения башен ГК. «Шарнхорст» и «Гнейзенау» получили по восемь 210-миллиметровых орудий в четырёх башнях плюс десять 150-миллиметровых пушек в казематах в средней части корпуса. Первым французским крейсером с линейно-возвышенными башнями ГК стал «Жюль Мишле». На нём установили четыре двухорудийные башни со 194-миллиметровыми орудиями и дюжину 164-миллиметровых пушек в казематах. Следом за «Жюлем Мишле» был построен вооружённый аналогичным образом «Эрнест Ренан», за которым последовали «Эдгар Кинэ» и «Вальдек-Руссо». Оба последних крейсера могли похвастаться четырнадцатью 194-миллиметровыми орудиями, расположенными в четырёх двухорудийных и шести одноорудийных башнях. Не отставали и итальянцы. Перепроектированные «Амальфи» и «Пиза» строились с четырьмя двухорудийными башнями, несли восемь десятидюймовок плюс аналогичное количество 190-миллиметровых пушек в четырёх башнях, расположенных побортно. Американские и японские адмиралы также перекроили свои проекты, подойдя к делу творчески и со вкусом. Четвёрку броненосных крейсеров типа «Теннесси» вооружили восемью 254-миллиметровыми орудиями в четырёх башнях и шестнадцатью 152-миллиметровыми пушками в казематах. Заложенные в 1905 году в Стране восходящего солнца корабли, названные «Касуга» и «Ниссин», получили по восемь 305-миллиметровых и по дюжине шестидюймовок, сравнявшись по мощи артиллерийского вооружения с русскими линкорами класса «Цесаревич» и «Бородино». В первой половине следующего дня император имел продолжительную беседу с Иваном Христофоровичем Озеровым. Министр финансов представил государю ежемесячный отчёт о ситуации в российской экономике, проинформировал о росте инфляции и текущих выплатах по внешнему долгу. Затем разговор коснулся банковского сектора, затянулся, и Владимир Александрович пригласил Озерова остаться на обед. После обеда император позвонил генерал-майору Нечволодову, обсудил с ним некоторые аспекты деятельности банковского дома «Гефест», учреждённого Константином и Дмитрием Константиновичами совместно с князем Абамелек-Лазаревым и предпринимателем Александром Манташевым. Следуя примеру монарха, за последние три года практически каждый представитель царствующей династии счёл своим долгом поучаствовать в организации своего собственного «карманного» финансового учреждения. Не обошла сия мода и братьев Константиновичей, объединившихся с представителями армянской буржуазии и аристократии. «Налицо скрытое соперничество еврейских и армянских банкиров за влияние при дворе посредством практически узаконенного подкупа великих князей, – мысленно прокомментировал Муромцев. – В моё время были “новые русские”, в твоём времени будут “новые армяне”…» «Пусть лучше это будут наши доморощенные армянские капиталисты, чем подконтрольные известно кому транснациональные корпорации. – В ответе Владимира Александровича содержался недвусмысленный намёк на банковскую империю Ротшильдов, с которыми у царя складывались вполне приемлемые отношения. – В целом я доволен тем, как Дмитрий и Константин ведут дела…» «Дела ведут Семён Семёныч с Александром Ивановичем, а Константин с Дмитрием снимают сливки с нефтяного бизнеса господина Манташева, – засмеялся вселенец. – Знаешь, тёзка, а из твоих родственничков со временем выйдут классические буржуа… Если не нагрянут эсеры с большевиками и не порешат всех во имя всеобщего равенства и братства…» Император мысленно промолчал, а вечером, сломав текущие рабочие планы, в Кремль неожиданно нагрянули оба упомянутых родственничка плюс родной брат царя, Павел Александрович в придачу с Николаем Николаевичем Младшим. Нагрянули всей толпой, прямиком с учений, пропылённые, голодные, разгорячённые спором о достоинствах и недостатках тачанок. Да-да, самых обыкновенных тачанок, появившихся в гвардейских кавалерийских частях весной этого года. – Словно дети, – покачал головой государь, когда великие князья сели за стол и попытались втянуть его в спор, апеллируя к авторитету монарха. – С бричками и тарантасами, господа генералы, разбирайтесь сами, меня же интересуют исключительно авто… Давайте рассказывайте, как показали себя французские и американские машины. Пару месяцев назад Владимир Александрович велел Павлу сформировать для освоения закупленных в САСШ и Франции автомобилей отдельную гвардейскую техническую роту, с прицелом развернуть её в ближайшем будущем в батальон. Павел Александрович, недолго думая, кинул клич по всем гвардейским полкам и буквально за пару недель набрал достаточное количество добровольцев-энтузиастов, готовых возиться с моторами и носить пахнущую бензином военную форму. Заодно (возиться) и с пулемётами системы Мадсена на шкворне, которыми в обязательном порядке вооружались все купленные для армейских нужд авто без исключения. Существуя всего месяц с небольшим, отдельная Гвардейская техническая рота успела стать для жителей столицы и Подмосковья притчей во языцех. Почувствовав к себе особое расположение вышестоящего начальства (одним из добровольцев являлся исполняющий обязанности командира роты великий князь Андрей Владимирович), молодые гвардейские офицеры устроили ночные гонки по улицам первопрестольной, распугивая мещан и обывателей рёвом почти двух десятков моторов. Затем, получив после многочисленных жалоб москвичей втык от командира Гвардейского корпуса, переключились на округу, пугая помещиков и крестьян ночными и дневными марш-бросками. Будучи приданной на время учений Гвардейской кавалерии, отдельная Гвардейская техническая рота изображала подразделение бронемашин, коих ещё не имелось в составе российской армии. Для большей достоверности на полтора десятка авто установили лёгкие реечные каркасы и обтянули их парусиной, покрашенной в чёрный цвет. Получилось нечто, напоминавшее небезызвестное «корыто» вермахта времён Второй мировой, сильно уступавшее продукции фирмы «Даймлер-Бенц» по мощности двигателей и проходимости. Фальшивые броневики то и дело застревали, будучи не в силах справиться с родимым российским бездорожьем, и для их вызволения из грязи приходилось прибегать к помощи сослуживцев-кавалеристов. Вдобавок пехотинцы условного противника, опрокинутые, согласно легенде учений, ударом механизированного подразделения, исподтишка тыкали штыками парусину, изодрав её в клочья почти на всех машинах. – Кончилось это тем, что Андрей приказал впрячь в своё авто тройку лошадок и так и ездил до самого конца учений, – закончил рассказ Павел Александрович, следом за котлетой отправляя в рот ломтик сыра. – Ты, брат, говорил, что будущее за механизацией армии, но пока этими новомодными автомобилями лучше всего удаётся поражать воображение неискушённых провинциальных дамочек. «Обойдёмся без цитирования Горацио Китченера или того, что ему приписывают в будущем, – на мгновение опередил вселенца император. – Первый блин комом – это великолепный результат в наших условиях…» – А где сам Андрей? – вопросительно поднял бровь царь. – Почему не приехал вместе с вами? – Племянник засел за бумаги, пишет подробный рапорт о действиях своей роты, – с набитым ртом ответил командующий Гвардейским корпусом. – Сказал, что хороший командир обязан опросить личный состав сразу же после боя, чтобы учесть все ошибки и нюансы для систематизации опыта. – Как командир Андрей Владимирович не по годам умён и мудр, весь в отца, – подольстил Николай Николаевич Младший, лихо расправляясь с жареной куропаткой. – Лет пять назад ни за что не подумал бы, что Андрей Владимирович станет одним из пионеров нового рода войск. – Льстец ты, Николаша, лукавый льстец, – покачал головой Константин Константинович, вступая в беседу. – Скажу как есть, честно и откровенно: на данный момент пулемётные авто представляют собой ничтожную боевую ценность по причине недостаточной проходимости шасси и общего технического несовершенства их конструкции. Самодвижущиеся пулемёты – вот что это такое. – Прогресс не остановить, – задумчиво произнёс Дмитрий Константинович, беря вазочку с красной икрой. – К тому же мы ещё не научились правильно использовать машины, несмотря на новые уставы и наставления. Великие князья дружно скрестили взоры на Владимире Александровиче – авторе тех самых новых уставов и наставлений, по которым училась воевать русская армия. У монарха возникло нехорошее ощущение, что родственникам что-то известно о его тайне, как и о тайнах его сподвижников. Однако уже через десяток секунд гости вновь вернулись к прерванной было трапезе, и разговор автоматом возвратился на круги своя. Ближе к полуночи царь получил достаточно подробную информацию о том, насколько инициативен тот или иной генерал, как проявили себя пулемёты Максима на опытном станке Соколова, как отстрелялась единственная пока батарея 122-миллиметровых полковых мортир и тому подобном. Заночевав в Кремле, на следующий день великие князья разъехались по своим дворцам. Все, кроме Павла Александровича, который по просьбе старшего брата должен был сопровождать государя в предстоящей поездке в Ревель, Гельсингфорс и Санкт-Петербург. Павел сразу же предупредил, что хочет взять с собой супругу, небезызвестную Ольгу Пистолькорс. Ольга, мол, давно мечтает увидеть вживую кайзера Вильгельма II и быть представленной германскому императору в качестве жены брата царя. Владимир Александрович мысленно поморщился, но не возражал. Хочет ехать – пусть едет, но Павлу самому придётся представлять императору Вильгельму свою любимую Ольгу. Государь и так постоянно благоволил младшему брату – разрешил вступить в брак с разведённой женщиной, приставил к нему опытных генералов, благодаря уму и стараниям которых Павел смотрелся более-менее толковым военачальником. Вояж на Балтику, как и все остальные, достаточно редкие поездки монарха по стране, организовывал и обеспечивал директор службы контрразведки империи вице-адмирал Дубасов Фёдор Васильевич. Назначение Дубасова на должность начальника спецслужбы произвело в своё время эффект почище разорвавшейся бомбы, ибо боевому адмиралу пророчили большое будущее в Морском министерстве. Перемены в вотчине Алексея Александровича вкупе с коронацией нового императора вынудили уйти со службы по состоянию здоровья Николая Васильевича Копытова, вскоре отошедшего в мир иной. Затем наступила очередь и Николая Ивановича Казнакова, который плохо ладил с подчинёнными – энергичным и упрямым Макаровым и склонным рубануть правду-матку Мессером. Летом 1901 года Казнаков попросил монарха удовлетворить его просьбу об отставке, и Владимир Александрович не стал уговаривать вице-адмирала остаться, поблагодарив Николая Ивановича за службу парочкой орденов, а также солидными пенсионными выплатами и прочими материальными бонусами. Как и ожидалось, кресло управляющего Морским министерством занял Степан Осипович, к которому государь по неизвестным причинам относился с заметной симпатией, а Дубасов оказался одним из претендентов на должность начальника МТК, причём шансы Фёдора Васильевича смотрелись предпочтительнее шансов Владимира Павловича (Мессера). Командующего Тихоокеанским флотом вызвали в Петербург, до которого вице-адмирал так и не доехал. Во время короткой остановки в Москве Дубасов неожиданно получил приглашение императора посетить Кремль для приватной беседы государственной важности. Разговор с царём привёл к тому, что количество претендентов на кресло начальника МТК сократилось до одного, а Фёдор Васильевич взвалил на свои адмиральские плечи бремя стража империи и самодержавия. Вместе с бароном Меллер-Закомельским Александром Николаевичем, назначенным директором Следственного комитета, и генерал-майором Нечволодовым, руководившим Тайным департаментом при министерстве финансов. Ещё до вступления в новую должность вице-адмирал в очередной раз продемонстрировал свою храбрость и сложный характер, в беседе с Владимиром Александровичем подвергнув критике как договор Розена – Ито, так и идею строительства военно-морской базы в Талиенванском заливе вообще. Дубасов без обиняков заявил, что вместо Квантунского полуострова русским следовало занимать Мозампо и архипелаг Каргодо, а фактическая сдача японцам Кореи – ошибка, за которую рано или поздно придётся платить большой кровью. Император прекрасно знал, что в 1897–1898 годах Фёдор Васильевич препирался по этому поводу с Адмиралтейством, а решение в пользу Квантуна принималось, видимо, кулуарно Николаем II и графом Муравьёвым при полном пофигизме генерал-адмирала. Алексею Александровичу на тот момент было в принципе плевать на всё и вся, а управляющий Морским министерством Тыртов не собирался рисковать собственной карьерой, идя против царя и своего непосредственного начальства. Поэтому вполне разумные доводы Дубасова остались неуслышанными. Младший братец позднее признался, что их племянник вынашивал идею уволить героя Русско-турецкой войны со службы, и вице-адмиралу очень повезло, ибо смена власти в России спасла его от незаслуженного наказания. С другой стороны, Владимир Александрович неплохо разбирался в стратегии и географии и всеми силами стремился отодвинуть вооружённый конфликт со Страной восходящего солнца на более поздний период. Поэтому государь велел принести в кабинет карты и лоции, после чего обрисовал Фёдору Васильевичу собственное видение стратегической ситуации на Дальнем Востоке. Рассказал всё как есть, не утаивая ни капли правды, начиная от пропускной способности Транссиба и заканчивая реальными боевыми характеристиками всех типов снарядов в полевой и крепостной артиллерии. Затем перешёл к проблемам флота, коих имелось в предостаточном количестве, привёл конкретные факты и цифры из секретного отчёта вице-адмирала Макарова за 1900 год. Слушая речь императора об уязвимости от ударов с моря Корейского полуострова, используемого в качестве стратегического плацдарма для наступления на континент, Дубасов призадумался. Царь говорил настолько убедительно, словно десанты на побережье Кореи совершались в недавнем прошлом и он сам был тому свидетелем. На самом деле Владимир Александрович в очередной раз воспользовался знаниями вселенца, на сей раз историей Корейской войны, сведённой американцами вничью благодаря тотальному господству на море и способности обеспечивать высадку морских десантов стратегической важности. Вице-адмирал прекрасно знал, что по сравнению с Японией Россия имеет на Дальнем Востоке ничтожно малое количество сухопутных сил, которых будет явно недостаточно для освобождения Кореи. Указав на это, Фёдор Васильевич получил контраргумент со стороны монарха – в случае начала войны самураям придётся наступать по трём расходящимся направлениям, растягивая фронт и ставя себя в сложное стратегическое положение. Российское командование, в свою очередь, изначально готовит русскую армию к продолжительной военной кампании в Маньчжурии, делая ставку на действия от обороны и войну на истощение. – Ресурсы Японии не безграничны, поэтому затягивание боевых действий на три-четыре года приведёт к краху экономики и финансов, – резюмировал Владимир Александрович. – Мы же сможем воевать и три, и четыре года при условии, что в стране не вспыхнут мятежи и волнения, финансируемые и организованные извне. – Мятежи и волнения могут произойти лишь по одной причине – в случае поражений на суше и на море, – нахмурился Дубасов. – Я не могу говорить за наших генералов, но как моряк сообщаю вашему величеству следующее: если японцы нападут в обозримом будущем, в ближайшие два-три года, то нашему флоту придётся туго. Враг имеет качественное превосходство по броненосцам, по количеству броненосных и бронепалубных крейсеров, а также по кораблям минных флотилий. – Чтобы выиграть время, нам пришлось сунуть самураям в пасть бедную Корею, и по этой же причине я приказал перевести на Тихий океан черноморские броненосцы и все боеспособные крейсера с Балтики, – тяжело вздохнул император[2]. – Надеюсь, что вкупе с дипломатическими манёврами нам удастся оттянуть конфликт годика на три-четыре. – Ваше величество, именно поэтому я считаю, что моё место там, на Дальнем Востоке, а не в кабинетах Адмиралтейства, – заявил вице-адмирал. – Я готов уступить должность начальника МТК любому из претендентов, лишь бы вы позволили мне возвратиться обратно. Чувствуя, что Дубасов вот-вот поставит вопрос ребром, царь сыграл на опережение: – Фёдор Васильевич, у меня к вам имеется личная просьба, и я надеюсь, что вы не откажете государю всея Руси. Вы – один из немногих людей, кому я могу всецело доверять, посему хочу предложить вам возглавить вновь организованную спецслужбу империи. Будучи человеком чести и долга, вице-адмирал никак не мог отказать императору в его личной просьбе, да ещё высказанной подобным образом. Засучив рукава, Фёдор Васильевич с ходу взялся за дело, самостоятельно вникая в тонкости и особенности работы и не стесняясь поучиться у профессионалов, переведённых ему в помощь из Тайного департамента при министерстве финансов. Сравнительно быстро разобравшись в основных вопросах, Дубасов сделал вывод, аналогичный тому, который позднее сформулировал Иосиф Виссарионович – кадры решают всё. Перелопатив сотни личных дел жандармов и полицейских, вице-адмирал добился перевода под своё начало всех выбранных им сыщиков и агентов. Кроме того, Фёдор Васильевич нашёл возможность применить свой богатый военный опыт, подойдя к организации оперативных мероприятий и комбинаций, как к планированию военных операций. Результаты не заставили себя ждать: в сети контрразведки стали периодически попадать особы дворянских кровей, революционеры, анархисты, а также иностранные агенты, в основном германские и австро-венгерские. Самым же громким успехом Дубасова стала ликвидация весной 1903 года группы эсеров-террористов, напавших на фальшивый императорский поезд. Точнее, на поезд-ловушку, специально организованный тремя спецслужбами в рамках масштабной операции по выявлению каналов утечки информации о передвижениях лиц из числа правящей династии. Во время перестрелки с террористами погибли машинист поезда и трое гражданских, случайно угодившие под пули, плюс все шестеро нападавших. Двое жандармов и трое гражданских получили ранения. Контрразведчики вычислили и задержали пару наводчиков-наблюдателей, по горячим следам вышли на цепочку организаторов, а затем арестовали агентуру эсеров на железной дороге. Кроме того, совместными усилиями Дубасова и Нечволодова были изобличены несколько промышленников, финансировавших терроризм и подрывную деятельность эсеров и анархистов. Благодаря межведомственной операции подчинённых вице-адмирала и барона Меллер-Закомельского, за решёткой оказались Савва Морозов и Александр Коновалов, взятые, как говорится, с поличным. Через четыре дня после окончания военных манёвров столичного гарнизона и войск московского военного округа императорский поезд заскрипел тормозами на ревельском железнодорожном вокзале. На оцепленном жандармами вокзале царя встречали генерал-губернатор Эстляндии генерал-лейтенант Бобриков Николай Иванович, армейские и флотские военачальники, а также канцлер империи великий князь Алексей Александрович собственной персоной. Генерал-адмирал прибыл в Ревель на сутки раньше на яхте «Штандарт», подаренной ему пару лет назад старшим братом по случаю начала нового столетия. Потратив на официоз с военачальниками некоторое количество драгоценного времени, около часу дня Владимир Александрович наконец-то поднялся на борт линейного корабля «Александр III». Являясь головным кораблём серии из пяти однотипных единиц, «Александр III» только что завершил приёмные испытания и через несколько недель должен был убыть на Дальний Восток, где ему предстояло сменить безнадёжно устаревший броненосец «Наварин». Вместе с новым линкором на Тихий океан планировалось отправить броненосные крейсера итальянской постройки «Полкан» и «Соломбала», они же «Морено» и «Ривадавия» в девичестве, купленные по случаю у итальянской фирмы «Ансальдо», а также крейсер 2-го ранга «Жемчуг» и пять истребителей типа «Буйный». Затем, в начале зимы, должна была наступить очередь «Олафа», «Олега», «Изумруда» и десятка истребителей типа «Меткий», строящихся во Франции. Договорившись с Вильгельмом II о встрече в Ревеле, государь приказал привести из Кронштадта «Александр III», чтобы, с одной стороны, похвастаться перед кайзером, с другой – намекнуть германскому императору на открывающийся перед немцами шанс в противостоянии с Англией. Впрочем, Вильгельм и сам, безо всяких намёков и подсказок со стороны, прекрасно осознавал, что, благодаря затеянной русскими мичигано-дредноутной гонке, Германии выпал редкостный шанс догнать и «замочить в сортире» спесивого и наглого британского «морского льва». Благо судостроительные мощности потомков тевтонов и общее состояние их промышленности позволяли немцам быстро развернуть строительство однотипных линкоров по четыре-пять единиц в серии. «Количество заменяет качество, – мысленно хмыкнул Владимир Александрович, рассматривая с мостика “Александра III” чёткий походный ордер германского отряда. – Хорошо идут, красиво…» – Колонну возглавляет броненосный крейсер «Принц Генрих», за ним следуют броненосцы «Веттин», «Виттельсбах», «Мекленбург», – перечислил названия немецких кораблей стоявший рядом командир линкора, капитан 1-го ранга Бухвостов. – На траверзах колонны держатся бронепалубные крейсера «Амазон», «Нимфа», «Медуза», «Тетис», «Ариадна», «Ниобе».