– Тротил можно закупить в Германии либо заказать в нужном количестве, – не совсем уверенным тоном произнёс Владимир Александрович (Муромцев не помнил, в каком году немцы начали снаряжать свои снаряды данным В В). – Нет, проще будет достать технологию и делать его в России. – Я считаю, что в качестве начинки снарядов, торпед и мин тротил намного перспективнее мелинита, – заметил Алексеев. – Как только у нас появится возможность производить достаточное количество этой взрывчатки, я предложу генерал-адмиралу полностью отказаться от пироксилина. – Евгений Иванович, составьте, пожалуйста, предварительный план перевооружения: количество тротила в тоннах, сколько времени займёт переход с одной взрывчатки на другую, – попросил брат покойного императора Александра III. – О финансах не беспокойтесь, это моя забота. – Владимир Александрович, такой план готов, – улыбнулся председатель МТК. – Согласно вашему распоряжению, я реорганизовал работу МТК и теперь занимаюсь широчайшим кругом проблем. – Вот как? – вскинул брови великий князь. – Давайте, рассказывайте во всех подробностях. Прихлёбывая чаёк, вице-адмирал неторопливо поведал о детально проработанных им планах реформирования флота. Начиная от перехода на комплектование экипажей кораблей профессионалами-контрактниками и заканчивая перевооружением и модернизацией стремительно устаревших единиц. Кроме тех, чья боевая ценность уже равна нулю либо станет равна нулю в самом ближайшем будущем. На Балтике немедленному списанию, как безнадёжно устаревшие, подлежали корабли береговой обороны «Первенец», «Не тронь меня», «Кремль», а также мониторы типа «Ураган», «Чародейка» и «Смерч». Кроме них на слом должны были пойти башенные броненосные фрегаты, названные в честь четырёх адмиралов российского флота, а также древние канонерские лодки типа «Ерш» и «Мина». Списанию подлежал и броненосец «Пётр Великий», модернизация которого за казённый счёт представлялась Алексееву излишне затратным мероприятием. Четверку старых броненосных и полуброненосных фрегатов – «Генерал-адмирал», «Герцог Эдинбургский», «Козьма Минин» и «Дмитрий Пожарский» – планировалось переоборудовать в минные заградители, чтобы использовать их на Балтике. Три более новых броненосных крейсера – «Адмирал Нахимов», «Дмитрий Донской» и «Владимир Мономах» – после перевооружения можно было либо оставить на Балтийском море, либо, при необходимости, перевести на Тихий океан. Броненосцы «Николай I», «Александр II», корвет «Рында», а также крейсера «Адмирал Корнилов» и «Память Азова» должны были составить учебно-артиллерийский отряд Балтфлота. После капитального ремонта котлов, машин и модернизации артиллерийского вооружения, разумеется. На Чёрном море планировалось сдать на слом «Новгород» и «Вице-адмирал Попов», причём сделать это как можно скорее. Длительная и затратная модернизация броненосцев «Екатерина II», «Синоп», «Чесма» и «Георгий Победоносец» вряд ли бы поставила эти корабли в один ряд с «Ретвизаном», «Микасой» или «Коммонвельфом». Все четыре броненосца подлежали переводу в корабли береговой обороны и учебно-артиллерийский отряд с последующим списанием в 1905–1915 годах. Аналогичная судьба была уготовлена и «Двенадцати Апостолам» – его планировалось сдать на слом после 1915 года. Три броненосца единичных проектов – «Три Святителя», «Ростислав», «Князь Потёмкин-Таврический» – должны были составлять основу Черноморского флота в первое десятилетие двадцатого века. Затем, по мере вступления в строй новейших дредноутов, вышеуказанные корабли следовало модернизировать и перевести во вторую линию. Единственный крейсер Черноморского флота «Память Меркурия» – по сути, вооружённый пароход – вряд ли мог тягаться с британскими «Гиацинтом» или «Амфитритом», не говоря уже об «Абукире» и его систершипах. В МТК предложили вариант переделки данного корабля в минзаг с последующей отправкой его на Дальний Восток. Ушедшие на Дальний Восток броненосцы «Наварин» и «Сисой Великий» Алексеев хотел уже через годик вернуть на Балтику для ремонта и модернизации, после чего перегнать их обратно на Тихий океан. «Петропавловск», «Севастополь» и «Полтаву» планировалось ремонтировать и модернизировать на месте – во Владивостоке или в Дальнем, когда там будет построена нормальная военно-морская база. Из броненосных крейсеров «Россия» и «Рюрик», по мнению председателя МТК, можно было получить великолепные минные заградители с сильным артиллерийским вооружением и большой дальностью плавания. Либо перевооружить и довооружить оба корабля 203-миллиметровыми орудиями Канэ с длиной ствола в сорок пять калибров, если, конечно, Обуховский завод справится с крупным и срочным заказом. В этом случае крейсера могли бы нести по десятку восьмидюймовок каждый, имея в бортовом залпе по шесть орудий указанного калибра, не считая десяти-двенадцати шестидюймовок. Далее вице-адмирал предложил идею перевооружения скорострельной артиллерией канонерских лодок, начиная с «Корейца» и «Манджура» и заканчивая недавно построенным «Гиляком». Здесь предлагалось несколько вариантов комбинирования орудий разных калибров, различавшихся по стоимости и объёмам работ. Коснулся Евгений Иванович и темы якорных морских мин, грозивших стать бичом Российского флота в грядущей войне с Японией. Широкомасштабное применение минных заграждений во время войн – Крымской 1853—1856-го и Русско-турецкой 1877–1878 годов – вынудило моряков задуматься о создании средств противодействия новой угрозе. Единственным более-менее эффективным методом борьбы с минами стали буксируемые тралы самых различных типов. Ещё до назначения Алексеева новым председателем морского технического комитета МТК объявил конкурс на лучший проект по уничтожению минных заграждений. Были рассмотрены одиннадцать проектов, выплачены две премии, приняты на вооружение три буксируемых трала: для малых и больших гребных шлюпок и для миноносцев. Кроме этого, в МТК готовились провести всесторонние испытания ещё одного образца – трала лейтенанта Шульца, наиболее перспективного трала изо всех имеющихся. Исходя из вышесказанного, вице-адмирал подготовил план организации на каждом из флотов минно-тральных флотилий постоянного состава. На первых порах Алексеев хотел включить в их состав все имеющиеся в наличии миноноски, миноносцы, а также паровые минные катера с портовыми буксирами. В перспективе же председатель МТК намеревался разработать проекты большого и малого тральщиков – простых и дешёвых посудин, пригодных к массовому строительству как на казённых, так и на частных верфях. – Где-то с месяц назад я призадумался над идеей паравана-охранителя и с помощью Каменского нарисовал несколько эскизов этого перспективного механизма. К сожалению, мой тёзка из будущего видел параван лишь на картинках, поэтому пока рановато говорить о каких-то конкретных результатах работы, – рассказывал вице-адмирал, отодвигая опустевшую чашку чая, третью по счёту. – Владимир Александрович, мне не хотелось бы делиться секретными разработками с подчинёнными, которым не положено знать наш общий секрет, а у меня самого практически нет свободного времени. – Не расстраивайтесь, Евгений Иванович, вы уже сделали очень многое, и сделаете ещё больше, – совершенно искренним тоном произнёс великий князь. – У вас есть около года, чтобы подобрать надёжные кадры, после чего мы создадим в структуре МТК закрытое конструкторское бюро… Не стоит афишировать на весь мир наши перспективные разработки. Алексеев моментально сообразил, что в ближайший год в России ожидаются серьёзнейшие перемены на самой верхушке Олимпа власти. Председатель МТК внутренне подобрался, словно матёрый волк, услыхавший призывный вой вожака стаи. – Благодарю за доверие, Владимир Александрович. Можете не сомневаться, я сделаю всё, что от меня требуется. – Я нисколько не сомневаюсь в вас, Евгений Иванович, – хищно улыбнулся родной дядя ныне здравствующего императора; улыбка походила на оскал тигра или снежного барса. – Вишенка на торте будет? – Конечно, Владимир Александрович. – Вице-адмирал выудил из своей рабочей папки несколько листов. – Николай Карлович Гейслер принял предложение МТК и банковского дома «Прометей». – Прекрасно, Евгений Иванович! – Великий князь радостно хлопнул ладонями по столешнице. – Я попрошу вас – именно попрошу – лично курировать все разработки Гейслера и его сотрудников. Денег не жалейте. В середине декабря, убедившись, что братец Павел окончательно бросил пить, великий князь занялся созданием финансовой разведки и контрразведки империи. Вызвав по совету Муромцева к себе во дворец одного очень интересного офицера, Владимир Александрович предложил ему возглавить службу безопасности при банковском доме «Прометей». Данная структура, по замыслам великого князя, со временем должна была трансформироваться в инструмент контроля над банковской сферой России и не только. Полковник Александр Дмитриевич Нечволодов – так звали указанного офицера, – принёс извинения и попросил дать ему неделю на размышление. Одно дело – ловить иностранных шпионов, террористов и революционеров, и совсем другое – заниматься финансовыми потоками внутри страны. Владимиру Александровичу такой подход понравился, и он дал полковнику для раздумий целых десять дней. Через десять дней Александр Дмитриевич стал начальником СБ банка «Прометей» и по совместительству руководителем личной контрразведки великого князя. Спустя ещё год с небольшим карьера Нечволодова стремительно пошла вверх – его назначили руководителем могущественного Тайного департамента при министерстве финансов, который подчинялся самому императору. Наступил новый, 1899 год, и сразу же после празднования Рождества в Царское Село примчался адъютант Алексеева, вручивший Владимиру Александровичу личное послание от вице-адмирала. Текст послания состоял всего лишь из одного-единственного предложения – «Есть контакт», – совершенно непонятного стороннему и непосвящённому человеку. – «Есть контакт»… Прочитав фразу ещё раз, великий князь бросил письмо в камин. Пламя мгновенно охватило лист бумаги, и спустя минуту огонь испепелил послание. «Перестраховался наш Штирлиц, мог бы написать подробнее…» «А сам-то? Евгений всё сделал правильно, элемент случайности никто не отменял, – возразил Муромцев. – Подождём результата… Эх, нет ничего хуже, чем ждать и догонять…» Ждать пришлось целых две с половиной недели, зато результат поразил как Владимира Александровича, так и незваного гостя. Впрочем, обо всём по порядку. Сославшись на необходимость лично посетить достраивающийся броненосец «Ростислав», председатель МТК отбыл в Крым. Спустя десять дней великий князь получил от Алексеева телеграмму, в которой содержалось время и место встречи с мадам Дейенерис Таргариен. Владимиру Александровичу оставалось всего лишь приехать в арендованный вице-адмиралом роскошный особняк, что он и сделал в указанное время. – Позвольте представить Вам, Ваше Высочество, Дарью Матвеевну Овчинникову, вдову купца второй гильдии Евстратия Овчинникова, проживающую в Керчи, – произнёс Алексеев, делая полшага назад. – Это и есть наша Дейенерис Таргариен собственной персоной. – Здравствуйте, ваше высочество. – Женщина лет тридцати – тридцати пяти сделала лёгкий поклон, что было несколько неуместно в данной ситуации. – А вы симпатичный мужчина… Ой! Простите, это моя итальянка вмешивается, Летиция. Вы ей очень понравились… Ой, извините! «Ни фига себе! Они не тёзки! – Великий князь внутренне похолодел. – Её “гостья” вмешивается в управление телом хозяйки!» «Ни черта не понимаю, – мысленно оторопел вселенец, потрясённый не меньше хозяина тела. Дамочки носили разные имена, но, как выяснилось позднее, родились в соседние дни одного месяца; солнца Дарьи и Летиции находились в одном градусе зодиака. – Не тёзка и даже не русская…» – Обычно я первым делаю дамам комплименты, – улыбнулся Владимир Александрович, галантно кивая. – Вы очень красивая женщина. – Ах, спасибо… Дарья Матвеевна мгновенно вспыхнула, словно школьница, и потупила глазки. Пользуясь моментом, великий князь окинул гостью оценивающим взглядом опытного любовника. Госпожа Овчинникова с её кустодиевской фигурой совершенно не походила на образ худенькой Дейенерис Таргариен, плюс была повыше Эмилии Кларк. Единственное, что объединяло киношную героиню британской актрисы и Дарью Матвеевну, это голубые глаза и роскошные светлые волосы. «Типично русская женщина, – прокомментировал Муромцев. – Если поработать над причёской и макияжем, то отбоя от мужиков не будет. Энергетика у неё сильная, так и тянет…» «Она вдова, а её покойный муж, вероятно, был староват для активной сексуальной жизни, – машинально отозвался Владимир Александрович. – Чёрт, от тебя нахватался, между прочим!» – Ваше высочество, Дарья Матвеевна, предлагаю продолжить беседу за трапезой, – произнёс вице-адмирал, делая приглашающий жест в сторону богато сервированного стола. – Нас ждёт настоящая итальянская кухня… Не шучу, специально выписал повара-итальянца. За обедом разговорились. История жизни Дарьи Матвеевны Овчинниковой оказалась достаточно банальна, можно сказать скучна. Красивая и умная девушка, старшая дочь бедных родителей, в двадцать лет вышла замуж за сравнительно обеспеченного пожилого человека – купца второй гильдии Евстратия Овчинникова. Типичный брак по расчету, без детей, продлившийся одиннадцать лет, пока купец не скончался после очередной попойки с друзьями. Похоронив супруга, женщина оказалась поставлена перед выбором: либо продать не особо успешную торговлю покойного мужа, либо самой заняться его делами. Как уже говорилось, детей у Дарьи Матвеевны не было, поэтому она решила рискнуть, и бесстрашно окунулась в океан российского бизнеса конца девятнадцатого века. Если кто-то ожидает повествования о невероятном успехе вдовы в бизнесе, то он жестоко ошибается. За шесть лет одиночного плавания в океане патриархата купчихе удалось сохранить статус-кво, и не более того. А тут ещё и итальянка из будущего рухнула на голову, точнее угодила прямиком в чужое тело. Дарья Матвеевна едва не сошла с ума, пока не приспособилась к симбиозу с незваной гостьей из будущего. Сексуально озабоченные злопыхатели, коих у целомудренной и одинокой вдовы хватало с лихвой, отметили, что женщина почти месяц не выходила из дома, и сделали выводы, исходя из собственной моральной испорченности. – Господи, ваше высочество, каких только ужасных сплетен они про меня не насочиняли! – В красках расписав козни страдающих сексуальной неудовлетворённостью завистников, купчиха расплакалась, щедро орошая слезами накрахмаленную салфетку. – Распустили слухи, что я доступная, развратная и продажная женщина! Господи, разве можно так врать?! Как только таких врунов земля носит?! – Дарья Матвеевна, не плачьте, пожалуйста. – Великий князь сунул даме свой собственный носовой платок. – Хотите, я пошлю в Керчь батальон верных гвардейцев, и они поднимут на штыки всех ваших врагов и соседей-сплетников? Уверяю вас, солдаты убьют всех, включая стариков и младенцев. Злословие должно жестоко караться. – НЕТ! Ваше высочество, не делайте этого! – Женщина моментально пришла в себя, замерла, поражённая словами Владимира Александровича. – Ради бога, прошу вас, пощадите несчастных! Они не ведают, что творят! – Успокойтесь, я пошутил, – произнёс сын императора Александра II, незаметно кивнув Алексееву. Вице-адмирал оперативно протянул Дарье Матвеевне целую стопку салфеток. – Расскажите про вашу итальянскую «гостью» Летицию. «А я бы выслал терроргруппу, чисто ради профилактики, хи-хи, свободы слова, – мысленно засмеялся вселенец. – Чтобы неповадно было всяким уродам раскрывать свои вонючие хавальники…» «Уймись, побереги патроны, – нахмурился хозяин тела. – У нас девятьсот пятый год на носу, а Русский Иностранный легион существует лишь на бумаге…» «Эх, могли бы сотворить миф на ровном месте, – вздохнул киллер-гипнотизёр. – На четверть века хватило бы, а то и вообще новую религию состряпали бы…» Летиция Кавалли летела в Японию из Парижа тем же самым самолётом, что и старший лейтенант Муромцев. Угодив в тело россиянки конца девятнадцатого века, итальянка испытала шок (Дарья Матвеевна была поражена не меньше) и долго не могла найти общий язык с хозяйкой тела, ибо мыслеобразы Летиции соответствовали логике мышления человека первой четверти двадцать первого века. Постепенно, месяца через три, обе женщины примирились с новой реальностью, и жизнь керченской купчихи вошла в более-менее привычное русло. До того самого момента, пока вдова не прочла в «Крымском вестнике» одно интересное объявление. Остальное было делом техники. «Летиция Кавалли, сорок пять лет. Два высших образования. Последние двадцать лет работала в сфере печати, полиграфии или чего-то похожего… Блин, там же везде сплошная компьютеризация процесса от и до, – призадумался Муромцев. – Хоть убей, не знаю, куда приткнуть сей дамский тандем…» «Для начала переселим Дарью Матвеевну в столицу, – мысленно отозвался великий князь. – Потом придумаем, что делать со знаниями Летиции…» «Слушай, а давай предложим Алексееву жениться на Дарье? – тотчас выдал вселенец. – Брак по расчёту, зато Дарья-Летиция постоянно будет под нашим надзором…» «А это мысль. – Владимир Александрович бросил оценивающий взгляд на председателя МТК. – Двух зайцев одним выстрелом… Тёзка, ты гений!» Разговор о свадьбе состоялся через пару дней. Вице-адмирал признался, что купчиха пришлась ему по душе, и он готов пойти с нею под венец хоть сейчас. Дело за малым – хотелось бы получить согласие самой невесты. Потянув для приличия полторы недели, Дарья Матвеевна согласилась выйти замуж за Алексеева. Жених хоть и в возрасте, зато богатый и с положением в обществе. Грех упускать такого видного мужчину. Женщину не пугало даже то, что Евгения Ивановича в любой момент могли назначить командовать флотом где-нибудь у чёрта на куличках. Свадьбу сыграли в апреле, после приезда великого князя из Москвы. Планируя визит в Москву, Владимир Александрович преследовал сразу несколько целей. Во-первых, учредить совместно с Николаем Александровичем Второвым финансовый фонд «Проксима» – «дочку» банковского дома «Прометей». Во-вторых, провести несколько сеансов гипноза, чтобы излечить от алкоголизма московского губернатора, своего родного брата Сергея Александровича. В-третьих, лично оценить состояние московского Кремля, посмотреть на месте, что и как надо будет перестроить, чтобы превратить Кремль в императорскую резиденцию. Плюс примерно прикинуть, во сколько миллионов рубликов обойдётся масштабное строительство. В-четвёртых (самое главное), пообщаться с несколькими интересными личностями, образованнейшими людьми своего времени, такими как академик Иван Иванович Янжул, профессор-экономист Александр Иванович Чупров, профессора математики Николай Васильевич Бугаев и Павел Александрович Некрасов. В Москве всё прошло как по маслу. Окрылённый открывшимися перед ним перспективами, Второв развил бурную организаторскую деятельность, вовлёк в бизнес капиталы и активы нескольких крупных промышленников и даже заключил союз со своим конкурентом – купцом 1-й гильдии Николаем Дмитриевичем Стахеевым. Наполеоновским планам и амбициям Николая Александровича не хватало публичного пиара, и торжественное открытие фонда «Проксима» с лихвой исправило этот недостаток.