– Точных сведений у меня нет, ваше величество. Смею предположить, что большую часть толпы составляли праздные зеваки, коих так много сейчас в Париже слоняется без дела. Во всяком случае, об организованной встрече не сообщалось. – Вот это и плохо, Сергей Николаевич. Очень плохо. Что МИД, что военная разведка просто проспали, и сам этот вагон пломбированный, и его движение, и прибытие группы революционеров в Париж, и само выступление, равно как и дальнейшие действия этих, прости господи, товарищей. Это никуда не годится! Свербеев только и переспросил, уже окончательно сбитый с толку: – Пломбированный вагон? – Я не удивлюсь ни пломбированному вагону, ни броневику, – отрезал я. – Равно как не удивляюсь тому, что МИД и разведка проморгали все это дело. Впрочем, я и сам хорош, чего тут на него наезжать. Расслабился, что Ленин со товарищи в Швейцарии и что революционная братва Бургундии и Прованса закрыла швейцарскую границу. Но тут, как говорится, ворон ворону глаз не выклюет – пропустили своих единомышленников в Париж. Может, потому и пропустили, чтобы те подальше были и у них самих не остались бузить, уж слишком амбициозные и активные товарищи рвались из Женевы в столицу французской революции. Тем временем глава МИДа что-то мне пытался объяснить по поводу того, что официальная русская миссия во главе с Мостовским уже несколько дней как покинула Париж и что российское внешнеполитическое ведомство может получить информацию лишь через вторые-третьи руки, такие как посольства нейтральных государств, представители международных газет, работающие во французской столице, а также от некоторых агентов графа Игнатьева, которые остались в Париже и работают на нелегальном положении. – В общем, так, – прервал я министра, – с этого момента уделять особое внимание прибывшей группе революционеров, а в особенности господину Ульянову. Я не удивлюсь, что он быстро окажется на самой вершине их мятежного Олимпа. Посему все, что он говорит, кому говорит, что пишет, все статьи за его подписью – в общем, все это должно пристально анализироваться и изучаться. Раз уж проморгали целый вагон, проехавший всю бурлящую Францию, давайте хоть держать руку на пульсе происходящего. Свербеев поклонился, но счел возможным вставить свои пять копеек: – Да, государь, но позволю себе заметить, что господин Ульянов прибыл, что называется, к шапочному разбору, поскольку все ключевые посты уже заняты французскими революционерами и прочими ренегатами прежнего режима. Так что очень сомнительно, что прибывшим из Швейцарии достанутся какие-то влиятельные посты в так называемом Правительстве народной обороны. Качаю головой. – Вы плохо знаете господина Ульянова. Такой человек найдет себе и пост, и броневик, уж поверьте. Точно так, как он нашел вагон, доставивший их в Париж, а равно обеспечил пропуск этого вагона по всей бурлящей территории с юга на север и организовал, чтобы этот вагон цепляли к очередному попутному составу. И чтобы никто их не остановил, не опросил и даже не заметил. Откуда я так хорошо знаю господина Ульянова, распространяться ваш покорный слуга, разумеется, не стал. А Свербеев счел за благо больше не нарываться. ПОСЛАНИЕ ИМПЕРАТОРУ ВСЕРОССИЙСКОМУ.16 (29) мая 1917 года Дорогой Майкл! События последнего времени заставляют меня еще раз обратить твое внимание на необходимость сохранения единства среди союзников по Антанте. В то время, как Германия готовится нанести серьезнейший удар на нашем Западном фронте, мы оказались в ситуации, когда с каждым днем растет вероятность потери нашего главного военного и промышленного союзника в Европе. С каждым днем увеличивается шанс на то, что Франция при тех или иных обстоятельствах выйдет из войны. Чем это обернется для наших стран, не мне тебе напоминать. Думаю, ты ясно осознаешь, что после высвобождения немецких войск на Западном фронте вследствие возможного выхода Франции из войны, основные силы германской армии будут переброшены на Восток. Не стану тебе указывать на все последствия для русской армии в случае полномасштабного наступления немцев. Совершенно очевидно, что последствия эти станут в целом катастрофическими для России. Только сохранение Франции в составе Антанты, только восстановление порядка во французской армии и во всем государстве могут дать нам возможность продолжать боевые действия, рассчитывая на скорейшее вступление в войну США и на всемерную военную, финансовую и промышленную помощь из-за океана. Такое положение дел мне представлялось совершенно очевидным, и мне казалось, что ты сам прекрасно отдаешь себе в этом отчет. Однако же последние известия о признании твоим правительством самозваного Верховного Военного Комитета в качестве официального французского правительства породили у меня чувство глубочайшей тревоги. Майкл! Ты не можешь не осознавать, что данное решение вредит нашему общему делу и подрывает и без того слабое единство во Франции. Мне известна позиция России в отношении отказа от восстановления дипломатических отношений с правительством Бриана. Однако считаю необходимым напомнить тебе, что именно Национальное собрание, в условиях ареста социалистическими мятежниками в Париже президента Пуанкаре и премьер-министра Рибо, является единственным законным органом власти во Франции, полномочия которого подтверждены в результате выборов. Претензии же генерала Петена и его окружения на власть не только ничем не обоснованы, но и являются фактическим военным мятежом против законной власти, не говоря уж о том, что такие действия ведут к фактическому распаду французского государства и открывают Центральным державам путь к окончательной победе в Великой войне. Уверен, что ты согласишься со мной в том, что мы должны приложить совместные усилия для преодоления кризиса во Франции, для чего, как мне представляется, необходимо убедить генерала Петена признать верховенство Национального собрания и подчинить свои войска единому командному центру. Причем в сложившихся условиях хаоса и взаимного недоверия среди французских элит эффективным представляется создание единого союзного командования, в которое, помимо представителей парламента и Верховного Военного Комитета Франции, вошли бы на полноправной основе военные из Великобритании и России. Стороны должны оставить расхождения до лучших послевоенных времен и приложить все усилия на восстановление силы Франции и на нашу общую победу в этой войне. Прими и проч. Твой кузен Джорджи Сандрингем-хаус, 29 мая 1917 года ПОСЛАНИЕ КОРОЛЮ СОЕДИНЕННОГО КОРОЛЕВСТВА ВЕЛИКОБРИТАНИИ И ИРЛАНДИИ. 16 (29) мая 1917 года Дорогой Джорджи! Благодарю тебя за твое письмо. Действительно, события во Франции и вокруг нее не могут не беспокоить каждого здравомыслящего человека. Что касается позиции России, то она тебе известна – ни при каком условии мы не можем согласиться на официальное признание правительства во главе с военным преступником, отдавшим приказ об атаке на части Русского экспедиционного корпуса, находившегося во Франции по приглашению официального Парижа и много месяцев воевавшего плечом к плечу вместе с доблестными британскими и французскими войсками. Тем более мы никогда не забудем, кто отдал приказ на подрывную деятельность против моей страны, на заговор и свержение законной власти в России и на свержение законного императора Всероссийского. И когда ты упрекаешь меня в том, что мы признали самозваное правительство генерала Петена, не забывай, будь добр, и о том, что именно твои министры, твои дипломаты, твои агенты и твои подданные, наряду со своими французскими коллегами, сделали все, чтобы обратить мою империю в хаос и беззаконие. Если твое правительство, в том числе и благодаря твоему благотворному влиянию, воздерживается от дальнейших активных действий против моей страны после того случая с арестом генерального консула Великобритании в Москве за организацию и участие в Кирилловском мятеже 19 марта в Петрограде, то этого нельзя сказать об официальном Париже, который не только продолжил курс на конфронтацию и объявление невыполнимых ультиматумов России, но и предательски нанес удар в спину, применив военную силу в отношении моих верных подданных. Такое не забывается и не прощается. Исходя из этого невозможно представить признание Москвой правительства под руководством господина Бриана. Более того, поскольку Национальное собрание Франции на своем специальном заседании поддержало действия против России и русской армии, мы считаем себя свободными от признания этого представительского органа. Дипломатические отношения между Россией и Францией Национального собрания разорваны. Таким образом, не может быть и речи о том, чтобы мы согласились рассматривать правительство, избранное этим парламентом, в качестве единственного законного и официального правительства Франции. Что же касается тезиса о том, что Москва признала правительство фактических мятежников, то после факта признания Парижем мятежников законной властью в России во время февральских событий и во время Кирилловского мятежа, мы можем смело сказать – не мы начали эту игру и не мы открыли этот ящик Пандоры вмешательства во внутренние дела союзника, оправдывая этот прискорбный факт благими целями. Что до единства и восстановления силы Франции, то генерал Петен популярен в войсках, пользуется заслуженным авторитетом в стране и готов провести требуемое обновление государственного и политического устройства Франции, что позволит не только восстановить порядок, но и, вернув боеспособность французской армии, обеспечить державам Антанты возможность полной и безоговорочной победы. И в этом деле Россия и Русский экспедиционный корпус готовы ему оказать всяческую поддержку во имя нашей общей виктории. Уверен, что решительное признание официальным Лондоном генерала Петена переломит ситуацию и заставит парламент Франции сесть за стол переговоров с Верховным Военным Комитетом. Прими и проч. Твой кузен Майкл Марфино, 16 (29) мая 1917 года ПОСЛАНИЕ ИМПЕРАТОРУ ВСЕРОССИЙСКОМУ. 17 (30) мая 1917 года Дорогой Майкл! Благодарю тебя за быстрый ответ на мое предыдущее письмо. Недопонимания и конфликты случаются и между лучшими друзьями, однако это не всегда следует оборачивать в смертельную вражду и отрицание любой возможности для восстановления взаимопонимания. То, что между Россией и Францией катастрофически испорчены отношения, не означает принципиальной невозможности достичь компромисса. Тем более перед лицом реальной угрозы военного поражения, которое, в случае продолжения этого конфликта, ожидает всех нас со всей неизбежностью. По этой причине я призываю тебя к более взвешенному подходу к данной проблеме. Я понимаю и во многом разделяю твои чувства, но государственный муж не может себе позволить действовать, руководствуясь категориями детских обид. Полагаю, что всем сторонам необходимо умерить свои эмоции и подчинить свои решения холодному и взвешенному расчету. Итак, что позволит нам всем достичь компромисса? На мой взгляд, в качестве компромисса можно рассматривать позицию, при которой господин Бриан будет заменен на более нейтральную, не вызывающую возражений у России фигуру. Россия же признает это новое правительство и восстанавливает дипломатические и военные отношения с Францией. При таком положении генерал Петен со своим Комитетом будут вынуждены согласиться на компромисс с новым правительством Франции и войти в подчинение Объединенному союзному командованию Антанты, куда также войдут представители Великобритании и России. Признать же генерала Петена законной властью мое правительство не может, ввиду того, что такое признание не только не восстановит мир и порядок во Франции, но и чревато распадом французского государства, что прискорбно само по себе, и тем более недопустимо в условиях мировой войны и сложившегося положения на фронтах. Кроме того, в условиях серьезных волнений в Ирландии и Индии, мое правительство значительно ограничено в маневре, не ставя под угрозу стабильность в самой Британской империи и ее доминионах. Прими и проч. Твой кузен Джорджи Сандрингем-хаус, 30 мая 1917 года ДЕПЕША ЛИЧНОМУ ПОСЛАННИКУ ИМПЕРАТОРА ВСЕРОССИЙСКОГО ПРИ ДВОРЕ КОРОЛЯ ИТАЛИИ КНЯЗЮ В. М. ВОЛКОНСКОМУ. 17 (30) мая 1917 года Князь! Вам следует передать моему царственному собрату королю Виктору Эммануилу III мое личное послание. Информируйте его величество о положении во Франции. Жду скорейшего сообщения на сей счет. Михаил ДЕПЕША ЕГО ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ ГОСУДАРЮ ИМПЕРАТОРУ ВСЕРОССИЙСКОМУ МИХАИЛУ АЛЕКСАНДРОВИЧУ. 17 (30) мая 1917 года Ваше императорское величество! Все указанные вашим величеством действия выполнены точно, в срок и полностью. Его величество король Итальянского королевства Виктор Эммануил III повелел передать вашему величеству ответное личное послание. Ваш верный подданный,