Хронист, однако, судя по всему, отнюдь не скучал. С тех пор, как Баст вошел, Хронист наблюдал за ним, не отводя глаз. И, слушая разговор, Хронист выглядел все более озадаченным и сосредоточенным. Честно говоря, о Басте стоит рассказать поподробнее. На первый взгляд он выглядел довольно обыкновенным, хотя и смазливым молодым человеком. Однако было в нем нечто необычное. Вот, к примеру, ходил он в мягких сапожках из черной кожи. По крайней мере, если посмотреть на него в упор, видны были именно сапожки. Однако, если взглянуть на него краем глаза, когда свет падал нужным образом, можно было увидеть нечто совсем иное. И, если вы обладали нужным складом ума, если вы из тех, кто действительно видит то, на что смотрит, вы могли бы обратить внимание, что глаза у него какие-то странные. И, если вы обладали редким даром не позволять вашим собственным ожиданиям вас обманывать, вы могли бы заметить в них кое-что еще, нечто странное и удивительное. По этой-то причине Хронист, не отрываясь, смотрел на молодого ученика Квоута, пытаясь сообразить, что же с ним не так. К тому времени как они закончили разговор, взгляд Хрониста можно было назвать как минимум пристальным, если не наглым. И когда Баст, наконец, повернулся лицом к залу, глаза Хрониста заметно расширились, и лицо его, и без того бледное, побелело еще сильнее. Хронист сунул руку под рубашку и достал что-то, висевшее у него на шее. Он положил это на стол, на расстоянии вытянутой руки, между собою и Бастом. Все это он сделал в долю секунды, не отрывая глаз от черноволосого молодого человека у стойки. Лицо Хрониста, когда он твердо вдавил металлический диск в стол двумя пальцами, было спокойным. – Железо! – сказал он. Голос его приобрел странную звучность, как будто то был приказ, которому следовало повиноваться. Баст согнулся пополам, как будто ему дали под дых, ощерил зубы и издал звук, средний между рыком и воплем. Со сверхъестественным, гибким проворством он вскинул руку на уровень головы и напрягся, готовясь к прыжку. Все это – за время, которое требуется, чтобы сделать резкий вдох. И тем не менее длиннопалая рука Квоута каким-то образом перехватила запястье Баста. Баст либо не заметил этого, либо не счел нужным заметить и бросился на Хрониста, но рука Квоута остановила его на полпути, словно железный наручник. Баст отчаянно забился, пытаясь освободиться, но Квоут стоял за стойкой, вытянув руку, неподвижно, точно стальной или каменный. – Стоять! – возглас Квоута рассек воздух, точно приказ командира, и в воцарившейся тишине прозвучали резкие и злые слова: – Я не потерплю драк между моими друзьями! Я и без того довольно всего потерял. Его взгляд упал на Хрониста. – А ну, прекратите, а не то сломаю! Потрясенный Хронист помедлил. Затем беззвучно шевельнул губами и с легкой дрожью отвел руку от кружка тусклого металла, лежащего на столе. Напряжение Баста схлынуло, и на миг он безвольно, точно тряпичная кукла, повис на руке, за которую по-прежнему держал его стоящий за стойкой Квоут. Потом дрожащий Баст кое-как встал на ноги и привалился к стойке. Квоут посмотрел на него долгим, испытующим взглядом и выпустил его руку. Баст плюхнулся на табурет, не сводя глаз с Хрониста. Двигался он осторожно и неуверенно, точно человек с незажившей раной. Кроме того, Баст изменился. Глаза, смотревшие на Хрониста, по-прежнему были ослепительно-голубыми, как море, но теперь стало видно, что они сплошь одного цвета, точно драгоценные камни или глубокие лесные омуты, а вместо мягких кожаных сапожек обнаружились изящные раздвоенные копытца. Квоут властно махнул Хронисту, потом обернулся и взял два стаканчика толстого стекла и одну из бутылок, будто наугад. Он поставил стаканы на стойку. Баст с Хронистом опасливо смотрели друг на друга. – Значит, так, – сердито сказал Квоут. – Вас обоих, конечно, можно понять, но это далеко не значит, что вы оба вели себя достойно. Так что нам, пожалуй, стоит начать все заново. Он взял дыхание. – Баст, разреши представить тебе Девана Локхиса, известного также под именем Хронист. Он славится своим умением рассказывать, запоминать и записывать истории. Помимо этого, если я не лишился вдруг рассудка, он достойный член арканума, как минимум – ре-лар, один из, быть может, двух десятков людей во всем мире, знающих имя железа. – Однако же, – продолжал Квоут, – невзирая на все сии достоинства, он несколько наивен в том, что касается обычаев мира сего. Как показала его редкостно слабоумная и почти самоубийственная попытка напасть на первого, подозреваю, представителя народа, которого ему посчастливилось встретить в своей жизни. Все время, пока Квоут представлял Хрониста, сам Хронист бесстрастно стоял, глядя на Баста так, словно тот был змеей. – Господин Хронист, я хотел бы представить вам Бастаса, сына Реммена, князя Сумерек и телвит-маэль. Самый способный, то бишь единственный ученик, которого я имею несчастье обучать. Мастер ворожбы, буфетчик и, не в последнюю очередь, мой друг. Который за свои сто пятьдесят лет, не считая уже почти двух лет обучения под моим руководством, ухитрился так и не узнать нескольких важных фактов. Во-первых, того, что нападать на члена арканума, достаточно искусного, чтобы выполнить связывание железа, просто глупо. – Он же сам на меня напал! – с жаром возразил Баст. Квоут холодно взглянул на него: – Я не говорил, что это было неоправданно. Я сказал, что это было глупо! – Я бы его одолел. – Вполне вероятно. Но ты бы при этом был ранен, а он – ранен либо убит. Ты забыл, что я представил его как моего гостя? Баст умолк. Однако выражение лица у него осталось воинственным. – Ну вот, – сказал Квоут с натянутой жизнерадостностью, – теперь вы знакомы! – Очень рад, – ледяным тоном процедил Баст. – Аналогично, – в тон ему ответил Хронист. – У вас нет никаких причин не быть друзьями, – продолжал Квоут, мало-помалу начиная закипать. – Так ли говорят между собой друзья, а? Баст с Хронистом продолжали смотреть друг на друга, не двигаясь с места. – Если вы не бросите дурить, – очень тихо произнес Квоут, – можете сразу убираться отсюда, оба. Один из вас останется с жалким огрызком истории, а второму придется искать себе нового наставника. Если я чего не готов терпеть, так это злостной гордыни! В негромком и настойчивом голосе Квоута было нечто, что заставило их оторвать взгляд друг от друга. А когда они обернулись и посмотрели на него, то им показалось, что за стойкой стоит совершенно другой человек. Добродушный трактирщик куда-то исчез, и его место занял некто мрачный и грозный. «Он же так молод! – удивился Хронист. – Ему никак не может быть больше двадцати пяти… Как же я не заметил этого прежде? Он может переломить меня голыми руками, точно щепку. И как я мог хоть на миг принять его за трактирщика?» И тут он увидел глаза Квоута. Они потемнели, сделавшись такими густо-зелеными, что казались почти черными. «Вот кого я искал! – подумал про себя Хронист. – Вот человек, дававший советы королям и бродивший древними путями, не имея иного проводника, кроме собственного разума. Вот человек, чье имя сделалось в университете одновременно похвалой и бранным словом!» Квоут по очереди уставился на Хрониста и на Баста. Ни тот, ни другой не сумел долго выдержать его взгляда. После неловкой паузы Баст протянул руку. Хронист, поколебавшись какую-то долю секунды, подал руку каким-то рывком, точно совал ее в огонь. Ничего не случилось. Оба, похоже, были несколько удивлены. – Удивительно, не правда ли? – ядовито сказал им Квоут. – Пять пальцев из плоти, и кровь внутри! Еще чуть-чуть – и можно подумать, будто на том конце руки – разумное существо! Лица у обоих мало-помалу сделались виноватые. Они разжали руки. Квоут плеснул что-то из зеленой бутылки в оба стакана. И этот простой жест его преобразил. Он как будто выцвел, снова сделавшись самим собой. В нем осталось очень мало от того темноглазого человека, что стоял за стойкой минуту назад. Хронист посмотрел на трактирщика, с рукой, замотанной в белую тряпку, и ощутил горечь утраты. – Ну вот, – Квоут подвинул им стаканы. – Возьмите, садитесь вон за тот стол и поболтайте пока. Желательно, чтобы, когда я вернусь, оба вы были живы и дом не был объят пламенем. Договорились? Баст смущенно улыбнулся. Хронист взял оба стакана и вернулся за стол. Баст последовал было за ним и чуть было не сел, но потом спохватился, вернулся и сграбастал бутылку. – Смотрите, не особо налегайте на это пойло! – предупредил Квоут, уходя в заднюю дверь. – Я не хочу, чтобы вы хихикали, когда я примусь рассказывать! Двое за столом завязали неловкую, напряженную беседу. Квоут ушел на кухню. Несколько минут спустя он вернулся и принес сыр, каравай черного хлеба, холодную курицу, колбасу, масло и мед. Они пересели за стол побольше. Квоут расставил тарелки. Он деловито суетился, ну ни дать ни взять – трактирщик! Хронист исподтишка наблюдал за ним. Ему просто не верилось, что этот человек, который мурлычет себе под нос, нарезая колбасу, – тот самый, кто буквально только что стоял за стойкой, грозно темнея глазами. Пока Хронист собирал бумагу и перья, Квоут через окно посмотрел, на какой высоте стоит солнце. Лицо у него сделалось задумчивым. Наконец, он обернулся к Басту: – Много ли тебе удалось подслушать? – Почти все, Реши! – улыбнулся Баст. – Слух у меня острый! – Это хорошо. А то восполнять упущенное нам некогда. – Он перевел дух. – Ну что ж, тогда вернемся к рассказу. Мужайтесь: история меняет ход. Дальше она пойдет под уклон. Все становится мрачно. Собираются тучи. Глава 14 Имя ветра Зимой дела у странствующих актеров идут ни шатко ни валко, однако Абенти употребил это время с пользой и наконец-то взялся всерьез учить меня симпатии. Однако, как это часто бывает, особенно у детей, ожидания оказались куда более захватывающими, чем вышло на самом деле. Было бы неправдой сказать, что симпатия меня разочаровала. Но, честно говоря, я действительно был разочарован. Магия оказалась совсем не такой, как я ее представлял. Она была полезна. Этого отрицать нельзя. Бен использовал симпатию, чтобы ставить свет на наших представлениях. С помощью симпатии можно было развести огонь без кремня, можно было поднимать тяжести, не громоздя веревок и блоков. Однако в первый раз, как я увидел Бена, он каким-то образом призвал ветер! Это была не обычная симпатия. Это была настоящая магия, как в сказках. И больше всего на свете мне хотелось узнать эту тайну. Весенняя распутица осталась позади, и труппа колесила по лесам и полям западного Содружества. Я, как обычно, ехал на передке Бенова фургона. Лето как раз решилось вновь дать о себе знать, и вокруг все росло и зеленело. Около часа все было тихо. Бен подремывал, придерживая одной рукой провисшие вожжи. И тут под колесо попался камень, нас тряхануло, и мы оба очнулись от своих дум. Бен выпрямился на сиденье и обратился ко мне тоном, который я про себя называл «у меня есть для тебя загадка»: – Как бы ты поступил, если бы тебе надо было вскипятить котелок? Я огляделся, увидел большой валун у дороги и указал на него: – Вон тот камень лежит на солнце, он наверняка нагрелся. Я связал бы его с водой в котелке, и теплота камня вскипятила бы воду. – Камень с водой – не самая эффективная связь, – поддел меня Бен. – На нагревание воды пойдет всего лишь одна пятнадцатая энергии.