Однако, хотя быть способным думать о двух вещах одновременно действительно ужасно удобно, процесс обучения этому выглядит как минимум обескураживающе, а временами и довольно жутко. Помнится, как-то раз я искал камень почти час, прежде чем снизошел до того, чтобы спросить у второй половины себя, куда же я его спрятал, и только тогда узнал, что никакого камня вовсе не было. Я просто решил проверить, долго ли я буду искать, прежде чем сдамся. Случалось ли вам злиться на себя и смеяться над собой одновременно? Интересное ощущение – чтобы не сказать больше. В другой раз я попросил подсказки – и дело кончилось тем, что я сам принялся издеваться над собой. Неудивительно, что большинство арканистов несколько эксцентричные, а то и совсем чокнутые. Как и говорил Бен, симпатия – это не для слабых духом. Глава 11 Связывание железа Я сидел в задней части фургона Абенти. Для меня это было замечательное место, населенное сотней пузырьков и свертков, насыщенное тысячей запахов. Обычно для моего юного ума это место было занятнее, чем тележка лудильщика – но не сегодня. Прошлой ночью лил сильный дождь, и дорогу совсем развезло. Поскольку торопиться труппе было особенно некуда, мы решили переждать пару деньков, пока дороги не подсохнут. Дело это вполне обычное, и произошло это как раз в самый подходящий момент, когда Бен решил сделать новый шаг в моем образовании. Поэтому я сидел за деревянным письменным столом в глубине Бенова фургона и злился оттого, что впустую теряю время, выслушивая рассуждения о том, что я уже и так знаю. Очевидно, мои мысли отражались у меня на лице, потому что Абенти вздохнул и сел рядом со мной. – Не совсем то, чего ты ждал, а? Я слегка расслабился, зная, что этот тон сулит мне временное избавление от нудных лекций. Он взял пригоршню железных драбов, что лежали на столе, и принялся задумчиво ими побрякивать. Потом посмотрел на меня: – Скажи, жонглировать ты научился сразу? Пятью мячами одновременно? И ножами тоже? Я вспомнил и слегка покраснел. Поначалу Трип не позволил мне взять даже три мяча. Заставил жонглировать сперва двумя. И даже их я пару раз уронил. Я так и сказал Бену. – Во-от! – сказал Бен. – Освой сперва этот трюк, а тогда уже можешь учиться следующему. Я думал, что он встанет и продолжит урок, но он остался сидеть. Вместо этого он протянул мне пригоршню железных драбов: – Что ты о них знаешь? – Он позвенел монетками в горсти. – В каком смысле? – уточнил я. – С точки зрения физики, химии, истории?.. – Истории! – усмехнулся он. – Порази меня своим знанием исторических подробностей, э-лир. Я как-то раз его спросил, что значит «э-лир». Он ответил, что это означает «умный», но мне не понравилось, как у него дернулись губы, когда он это сказал. – Много лет назад люди, которые… – Много – это сколько? Я взглянул на него исподлобья, с напускной суровостью: – Примерно две тысячи лет назад. Кочевой народ, который обитал в предгорьях гор Шальда, объединился под властью единого вождя. – И как его звали? – Хельдред. Сыновей его звали Хельдим и Хельдар. Тебе всю родословную перечислить или сразу перейдем к делу? – угрюмо осведомился я. – Прошу прощения, сэр! Бен вытянулся на сиденье и так старательно обратился в слух, что оба мы невольно ухмыльнулись. Я начал снова: – В конце концов Хельдред подчинил своей власти все предгорья Шальда. А это означало, что в его власти находились и сами горы. Кочевники занялись земледелием, отказались от кочевого образа жизни и мало-помалу начали… – Переходить к делу? – осведомился Абенти. Он бросил драбы на стол передо мной. Я постарался не обращать на него внимания. – В их власти оказался единственный обильный и легкодоступный источник металла на большой территории, и вскоре они, помимо всего прочего, сделались весьма искусными металлургами. Они воспользовались этим преимуществом и обрели большое могущество и богатство. До тех пор самым распространенным методом торговли был натуральный обмен. Некоторые крупные города чеканили свою монету, но за пределами этих городов деньги ценились исключительно на вес металла. Для обмена удобнее были слитки, однако большие слитки было неудобно носить при себе. Бен старательно изобразил скучающего ученика. Ему даже почти не мешало, что два дня назад он снова спалил себе брови. – Ты ведь не собираешься распространяться о достоинствах натуральных денег? Я перевел дух и решил не изводить Бена нудными лекциями, как он изводил меня. – Эти бывшие кочевники, которые теперь звались сильдийцами, первыми ввели стандартизованную валюту. Если разрубить один из малых слитков на пять частей, получалось пять драбов. Я принялся раскладывать драбы на два ряда по пять штук, чтобы проиллюстрировать свое высказывание. Они выглядели как маленькие металлические слитки. – Десять драбов соответствуют медной йоте, десять йот… – Ну хорошо, – перебил Бен, сбив меня с мысли. – То есть вот эти два драба, – он показал мне пару монеток, – возможно, сделаны из одного слитка, верно? – Ну, на самом деле, вероятно, их чеканят по одному… – я осекся под его недовольным взглядом. – Да, конечно. – То есть их по-прежнему что-то связывает, да? И он снова посмотрел на меня. Вообще-то я был не согласен, но счел за лучшее не перебивать. – Да. Он положил монетки на стол. – Значит, когда ты передвинешь один, второй тоже передвинется, верно? Я согласился, чтобы не нарушать ход рассуждений, и потянулся, чтобы передвинуть одну из монет. Но Бен остановил мою руку и покачал головой: – Сперва надо им об этом напомнить! Убедить их надо на самом деле. Он достал миску и уронил туда тягучую каплю сосновой смолы. Окунул в смолу один из драбов, прилепил его ко второму, произнес несколько незнакомых слов и медленно развел монетки в стороны. Между ними потянулись нити смолы. Один драб он положил на стол, второй оставил у себя в руке. Потом пробормотал еще какие-то слова и расслабился. Бен поднял руку – и лежащий на столе драб повторил его движение. Он поводил рукой из стороны в сторону, и бурая монетка заплясала в воздухе. Он оторвал взгляд от меня и посмотрел на монету: – Закон симпатии – одна из основ магии. Он гласит, что чем больше общего между двумя предметами, тем прочней симпатическая связь. Чем прочней связь, тем легче им влиять друг на друга. – Твое определение замыкается само на себя. Бен положил монетку на стол. Мина надменного наставника сменилась улыбкой, и он принялся оттирать смолу с рук тряпкой – без особого успеха. Он поразмыслил: – Довольно-таки бесполезная штука, ага? Я осторожно кивнул – я привык, что на уроках Бен то и дело задает коварные вопросы. – Ты бы небось предпочел научиться призывать ветер? Он стрельнул глазами в мою сторону, что-то пробормотал, и холщовый тент фургона зашелестел у нас над головой. Я невольно расплылся в алчной, волчьей ухмылке. – Увы, э-лир, увы! – Он ответил мне такой же волчьей, свирепой усмешкой. – Чтобы научиться писать, сперва надобно выучить буквы! Чтобы играть и петь, сперва надо научиться перебирать струны! Он достал клочок бумаги и нацарапал на нем пару слов. – Вся штука в том, чтобы твой алар оставался неколебимым. Надо верить в то, что они связаны. Надо твердо знать, что они связаны! Он протянул мне бумагу: – Вот тебе то, как это произносится, в фонетической транскрипции. Это называется «симпатическое связывание параллельного движения». Упражняйся!