Сашка обиды не держала, хоть горечь и осталась, раз не ушла, надо отношения строить… Или всё отпустить… Как-нибудь всё равно устроится. Александра всегда на судьбу полагалась, что суждено, то и будет, а наломать дров не в её правилах было, тяжелее разгребать. Зима пробежала непривычно быстро. Валька мотался по всей России, домой приезжал редко. Сашку с собой звал, но вместе как-то не получалось. Правда, Новый год вдвоём встретили – вдали от дома, в заснеженной Лапландии. Встречали по всем правилам – с ёлкой и оливье, – а потом гуляли по заснеженному лесу, по лунным дорожкам, мечтали оленя северного встретить. Вальке Финляндия нравилась – спокойно, домовито, люди хорошие, семейные, пятеро детей в семье не редкость. Александра видела, как Валька смотрит на детвору белобрысую, сердце щемило. – Валя, давай в Америку поедем… Разберёмся, в чём причина… – Да, Саш, разгребусь немного с делами, и поедем… Пора что-то делать, а то Сёмкины растут, не догнать будет, а хочется, чтобы дружили, росли вместе… Семён Новый год в Питере решил справлять. Маргарита ушам не поверила: «А ведь планировал на острова лететь с тварью очередной!» Планировал, да передумал: захотелось со своими побыть, детей натискать, быстро растут, всё пропустишь, не отложится. Не хватало заумных бесед с отцом, мать-то каждый день звонила, всё один и тот же вопрос задавала: – Что нового, Сёмочка?.. А что нового за один день случиться может?.. Любила очень, единственный… Марго радовалась: по-людски Новый год встретят. А то уж очень редко Семён дома бывать стал. Правда, фотографии мальчишек просил присылать почаще и по телефону пытался разобрать их первые слова. Дом в Каннах снял на лето. Чаще бывать будет, наиграется с детьми, и ей немного счастья перепадёт. Маргарита и любовника завела, влюблённого и внимательного. Звал её в поездки разные – отказывалась. Так, приедет к нему на пару часов и домой спешит к детям. Через полгода не выдержал, предложил жить вместе, замуж звал. Марго отказала. – У меня семья. Другой не хочу! – Так не живёте вы вместе!.. Весь город об этом знает! Неужели не хочется нормальной семьи? О детях твоих заботиться буду… Сколько можно по углам прятаться?.. В приличный ресторан не сходить, всего пугаешься, даже в машине едешь, под торпеду прячешься!.. Приди в себя, ведь хорошо тебе со мной! За что держишься?! Никто тебе спасибо не скажет, ни он, ни дети, вот увидишь, поймёшь! – Не хочу! – упрямо твердила Маргоша. Летом все встретились в просторном доме у Семёна в Каннах. Саше ехать не хотелось, хоть и не виделись давно. Волновал он её, неспокойно становилось, не свободно, взгляды ловил, изучал, рассматривал, как будто видел впервые. Как неделю выдержит, не понимала, хорошо, родители будут – всё народу больше, не так заметно, затеряется. А Валька был рад как ребёнок, словно семья родная собирается. Дом впечатлял своими размерами: роскошный тропический сад, затейливый бассейн искрился всеми оттенками бирюзы. Валентин пожалел, что послушал Сашку, и не снял виллу на лето, приезжал бы на выходные, да и Лизка вроде рядом всё лето жить в Каннах собиралась, не дала бы скучать Сашеньке… Расстроился от всей этой красоты и покоя! Сёмка выскочил из дома загорелый, подтянутый. «Красивый, – мелькнуло в голове у Александры. – Уверенный, знает, что неотразим!» И удивилась – откуда у неё эта злость? – Ну здорово, хорошо, что приехали, – обнимал Вальку, хлопал по плечу, Сашку два раза чмокнул в щёку. И только для неё: – Ну что, Саш, приготовим харчо?! Маргарита была, как всегда, хороша. Материнство придало ей достоинства, а любовь Сёмкиных родителей – уверенность: «Как собака буду рядом! Ни одного шанса не дам вычеркнуть себя из его жизни. Я – член семьи! Я его семья!..» От приезда Сашки восторга у неё не было, не любила её, неосознанно. Беду от неё чувствовала, понять не могла, за что Сашка мужикам нравилась: видно, слово волшебное знает… Александра успокоилась, освоилась, дурь из головы выкинула. «Может, и было что у Семёна, да ходу не дал, – решила Сашка. – Ну и отлично! А то кто знает, куда бы всё это завело!.. Поигрался бы да выкинул, ещё и над Валькой посмеялся бы в душе, циничный, без слабостей». Сидели, ужинали под тропическими соснами. Ночь знойная, душная. Вино белое, прохладное. – Ребята, пошли плавать… Ночью сплошная благодать! – предложил Сёма. – Я пас!.. На лежанке полежу, воздух послушаю!.. – отказался Валька. – А ты, Саш, иди… Все отказались, кроме Сашки и Сёмы. – Хочешь, место своё любимое покажу? Минут 40 ехать… Или здесь поплаваем? – Поехали! Беседы не получилось. Всю дорогу каждый думал о своём. И музыка, как на зло, душу рвёт! Ночь волшебная, луна полная, таинственная. Воздух звенел от напряжения, Александра знала – никто не решится на первый шаг, так и будут изнывать, молча. Сёмка любил баб ярких, эффектных, вульгарных. Что нашёл он в этом грачонке? Маленькая, смуглая, глаза вопросительные на пол-лица, вечно одета как мальчишка и сигарета между пальцев. Он ненавидел запах табака, но Сашке всё прощал и любил смотреть, как она курит, – хоть и редко это было, но он помнил каждое движение… «Надо начать разговор», – подумала Сашка, нахмурив нос. Сёмка улыбнулся, ему нравилось, когда она так делала – вроде пустяк, а цепляет… Ему ничего не лезло в голову: любая обыденность, банальная фраза всё испортит. Тихо играла музыка, машина медленно скользила по шоссе, луна предательски улыбалась в небе, отражаясь в синеве ночного моря. Он тихо сказал, она едва расслышала: – Мне нравится, что ты рядом… Саша не поняла, может, послышалось… Переспрашивать не стала, пыталась вести себя непринуждённо, что удавалось с трудом, и он явно понимал это. Она поглядывала на часы, к счастью, время летело на удивление быстро. Они подъехали к морю. – Пошли… Ещё минут десять пешком, и мы на месте. Стояла летняя южная ночь, как тогда, много лет назад. Ей было 18, и она отдыхала с родителями в Ялте, где познакомилась с местным пареньком. Сашка была для него ленинградской принцессой, и он не мог поверить, что такая классная девчонка ответит взаимностью. Его звали Олег. Он оборвал весь сад, заваливая Сашку цветами, за что мать, не стесняясь, орала матом на весь двор. Олежка называл Александру Ангелом, и они часами целовались на берегу моря. Когда он приехал в Ленинград, Александра его не узнала. Он совершенно не вписывался в её жизнь. Там, под южными звёздами, всё было серьёзно и навсегда, и простой провинциальный мальчишка казался необыкновенным, не таким, как все. Это был первый урок, который Саша усвоила на всю жизнь. Сёмка скинул шорты с футболкой. – Сашка, давай, дуй в воду… Парное молоко!.. Обожаю купаться ночью! Он нырял, надолго оставался под водой, потом неожиданно появлялся совсем рядом, улыбаясь. Иногда ей становилось страшно. – Не пугай меня, Сём… Ну что ты как ребёнок! Потом они сидели на берегу. Сашка курила, завернувшись в полотенце, мокрые волосы падали ей на плечи. «Хорошенькая! Почему мне всегда нравились длинные? Не красавица совсем, но какая-то другая…» – Семёну захотелось дотронуться до неё. – Всё, поехали! По-моему, нас потеряли, будут выговаривать! Маргарита была явно не в духе: «Вот стерва! Явно положила глаз на Сёму… Глазища свои бесстыжие отводит!» Она с трудом сдерживалась, чтобы не подколоть Сашку при всех: «Валька!.. Чистый идиот! Взял бы и всыпал ей, чтобы неповадно было…» Оставшиеся дни прошли незаметно и относительно спокойно. Маргарита справилась со своими страстями, хотя показное равнодушие настораживало. «Скорее бы свалила! Одна нервотрёпка!.. Нет, не пойдёт Семён на такое, какие бы Сашка кульбиты не исполняла! Баб что ли мало!.. – Господи, ну как она меня раздражает, ни рожи, ни кожи, только выпендрёж один!» Генрих Давыдович просёк сразу – нравится Семёну Александра и не просто, а очень и много: «Надо поговорить с сыном, что себе удумал!» Один Валька ничего не видел и был абсолютно счастлив в кругу самых близких людей. Саша с Сёмой, не договариваясь, демонстрировали холод, что со стороны выглядело несколько комично, правда, понимали это только они и Лизка. Та заваливалась каждый день со всем своим выводком, шумная и большая. Из худенькой девчонки она давно уже превратилась в пышную даму, но ничуть не комплексовала – её сожитель любил округлые формы и грозился потерять интерес, коли похудеет… Свои излишние килограммы Елизавета компенсировала дорогими кричащими нарядами, которыми она всячески пыталась обозначить принадлежность к миру богатых. Обросла кучей знакомств на побережье, как правило, среди провинциальных «новых русских» или таких же, как она, женщин, сосланных на юг Франции, куда подальше от основной семьи, чтобы глаза не мозолили и детей на солнце растили. Хотя, случалось, старшая жена жила через виллу и ни о чём не догадывалась – в лучшем случае… – А что с Семёном? Что не поделили?.. Колись давай, тихушница, чую, что-то здесь не так! Саша молчала, что делало Лизкины наблюдения небезосновательными: «Значит, что-то происходит!» Сёма поехал провожать в аэропорт. Выбрал секунду, тихо сказал куда-то в сторону, будто и не ей вовсе: – Саш, приезжай в Москву, хоть на два часа, в любое время. Я буду ждать!.. Семен стоял, пока все не скрылись за паспортным контролем. Сашка хотела обернуться, но не смогла, не хватило духу. Валька махал рукой, пытался показать, как здорово всё с отдыхом получилось… Семён изображал что-то похожее на улыбку: «Какая я тварь!..» Но совесть не мучила, он всё уже решил для себя, да и за Александру. Друга не жалел – сочувствовал, не чужой… Сашка не понимала, что делать. Забыть было практически невозможно, пыталась… Он стоял перед глазами наглый и красивый, и от этого становилось тревожно, противно и безнадёжно. Валька реально раздражал, раньше такого не случалось. Она вздрагивала от его прикосновений, старалась быть мягче, зажмуривала глаза и представляла другого. Семён больше не звонил и не звал, он просто ждал, так было честнее по отношению ко всем. Не любил себе отказывать, получал от жизни всё, а вот с Сашкой труднее: не будет её добиваться, должна решиться сама. Он чётко понимал: это не по правилам, но кто знает, в чём правда и кто их устанавливает, эти правила, и, если тебе не нравятся правила, – придумай свои! Осень стояла унылая, до боли невыносимая, и Александра решилась. Валька был в очередной командировке, она взяла билет на «Красную стрелу», туда и обратно: «Один день в Москве будет достаточно, разберусь во всём… А если его нет в городе?.. Значит, не судьба! Если что, к Лизке съезжу, крестников навещу, давно зовёт, а сейчас особенно…» – Ну приезжай хоть на пару дней!.. Мне так одиноко, Сань! Мой старый козёл какую-то новую пассию завёл, вся Москва обсуждает! Раньше, прикинь, меня ненавидели, а теперь я – жертва, все жалеют! Суки, радуются, что с довольства скоро снимут, будет подачки давать, чтобы с голоду не сдохла!.. Жалеют, а за глаза радуются!.. – почти кричала в трубку подвыпившая Елизавета. – Больше всего боюсь, что детей отберёт, мерзкий ублюдок!.. Ты же знаешь, как у них всё просто, подкинет порошок, скажет – наркоманка! Саш, так ходят слухи, жена его, старуха эта, готова даже детей принять и воспитать как своих! Какая подлость! Да?.. Так ведь и управы нет на них никакой… В Европу бы махнула, так на границе детей не пропустят без его согласия, и деньги нужны! – Раньше думать надо было, Лиза, я предупреждала тебя… За всё надо платить, за всё… И подумала про себя: «А чем я буду платить за мысли свои, за то, что нарушу просьбу Алевтины, что Вальку предам?.. И не просто, а с лучшим другом…» Сашка всю ночь прокурила в тамбуре, поглядывая на стоп-кран. Надо было сразу понять, что Сёмка – её любовь… Да ничего и не вышло бы тогда, не сразу приметил он её, и в голове такого не было… «Ну почему же всё через муки и страдания?!» – Александра не находила ответа. Поезд остановился на Ленинградском вокзале. Она шла среди спешащих счастливых людей, не понимая, зачем она здесь. Набрала номер, долго соединялось.