Глава 31 Кас Я понимаю, что делает Тилли. Я разбираюсь в магии иллюзий. Как она ощущается. Как выглядит. Но это не значит, что у меня получится с лëгкостью разорвать чары. Песок подо мной трясётся и расползается, и я не могу удержать равновесие, хоть и знаю, что по-настоящему ничего не происходит. Баш отпрыгивает в сторону, хватаясь за низко висящую ветку дуба, и машет мне, жестом приглашая следовать за ним. Я принимаю предложение, и мы оба карабкаемся на дерево. Сестра взлетает и зависает в воздухе перед нами. – Молодец, сестра, – хмыкаю я. – Ты загнала нас на дерево. Что теперь? – Держитесь подальше от этой заварушки и уходите прочь, – требует она. Мы с Башем переглядываемся. Он насмешливо фыркает: – Сколько ещё провальных заговоров и интриг ты собираешься намутить, проигрывая каждый раз? – А похоже, что мы проигрываем? – Я одного не понимаю. – Я немного смещаюсь по ветке, чтобы приблизиться к ней. – Зачем лезть во все эти хлопоты, если тебе явно не нужен трон? Она потрясена этим заявлением, как будто такая мысль никогда не приходила ей в голову. – Конечно же, мне нужен трон. Я сделаю всё, что нужно, чтобы защитить его и весь Неверленд. Я не остановлюсь. Баш выпрямляется на толстой ветке в развилке дерева. – Будь он тебе нужен, твои солдаты не были бы такими слабыми. Ты бы тренировала их изо дня в день. Вы были бы готовы к захвату, а сейчас это просто толпа слабаков с помощниками. Деланая суровость пропадает с её лица. Мои слова попали в больное место, но, что ещё хуже, они близки к истине. – Почему ты продолжаешь бороться? – спрашивает Баш. – Этого хотел наш отец. И мать тоже. Она ненавидела Питера Пэна, а он до сих пор правит Неверлендом, будто какой-то бог. – Больше всего Динь-Динь ненавидела Питера Пэна за то, что он не хотел её, – напоминаю я. – Есть разница. Я замечаю в позе брата готовность к прыжку: расслабленные колени и напряжённую спину. – Забудь о матери и отце, – настаивает Баш. – Тебе надо спросить себя, сестричка, стоит ли оно того? Мы с сестрой уже давно в разлуке, но я узнаю выражение печали, проступающее на её лице. Свалившаяся на неё тяжесть давит непосильным грузом. Её не воспитывали для трона. И почти каждый монарх, правивший до неё, был окружён семьёй. Но у Тилли никого не осталось. Ни родителей. Ни Ба. Ни нас. Мне становится её искренне жаль. Жалость и глубокая грусть – вот что я ощущаю. – Мы не желаем тебе такого, – говорю я ей. – Никогда не желали. – Вот почему мы принимали такие решения, – добавляет Баш. – Мы хотели взять на себя бремя власти, Тил, – говорю я. – Чтобы тебе не приходилось приносить такие жертвы. И это чистая правда. Мы бы ни за что не стали убивать отца, если бы знали, что всë это таким образом отразится на нашей младшей сестрёнке. Но теперь меня толкает вперёд эгоизм. Я больше не хочу, чтобы трон защищал мою сестру. Я хочу, чтобы он принадлежал нам с братом. Потому что он наш по праву. Я смотрю на Баша, молчание сестры повисает между нами. Она рассыпается прямо на глазах, но мы больше не можем позволить ей быть нашей слабостью. Нам не нужен язык фейри, чтобы понимать, о чём думает другой. «Сейчас», – взглядом сообщает мне Баш. И мы одновременно прыгаем с дерева на сестру. Баш обхватывает её за плечи. Я цепляюсь за ноги. Её крылья лихорадочно бьются за спиной, но у неё недостаточно сил, чтобы удержать нас троих. Мы опускаемся на землю. Тилли борется, пытаясь сбросить нас, но, едва оказавшись внизу, мы принимаемся удерживать её всеми возможными способами. Не только наша младшая сестра хорошо владеет магией фейри. Баш даёт волю воображению. Мёд капает с ветвей дерева над нами, и несколько больших капель ударяются о крылья сестры, замирают, пока она борется с иллюзией и тяжестью густой липкой массы, хоть та и нереальна. Мёд стекает по нежной, прожилистой структуре верхнего крыла и быстро обволакивает нижнее. – Брось эту борьбу, Тилли, – говорит Баш. Она сражается с иллюзорным весом изо всех сил, на её лице отражается растущая паника. – Я не могу. – Почему? Мы с Башем наступаем на неё. – Что у меня есть, кроме трона? – её голос обрывается. – Именно этого хотел от меня отец. Иногда мне хочется вернуться назад и всё изменить. Я хотел бы, чтобы наша семья снова была вместе, пусть даже и без матери. Но даже если бы у нас получилось, ничего бы не стало по-прежнему. Я нередко подозреваю, что всё, что осталось от моих ранних воспоминаний, лишь половина правды. Словно отражение в воде, неточное из-за ряби, местами искажённое до неузнаваемости. Мы были довольно неблагополучной семьёй. И Баш, Тилли и я – все трое сделали то, что должны были, чтобы выжить. И теперь нам с Башем придётся сделать это снова. Баш бросается на сестру. Корка мёда трескается, и её крылья снова трепещут за спиной. Она взлетает и устремляется к берегу, откуда доносятся пронзительные вопли солдат-фейри. Сквозь деревья я различаю расплывчатую фигуру, сметающую их нестройные ряды, и она… пожирает их? – Срань господня, – изумляется Баш, – это же Крокодил!