Джина сразу скрылась в ванной, прихватив с собой пластмассовую косметичку. Я погляделась в зеркало на комоде. – Ч-черт! – Мои взлохмаченные волосы торчали во все стороны. – Ветер с озера, – проворчала я, глядя на отражение Эйприл. – Как будто мои волосы попытались удрать с головы. Она засмеялась: – Смешная ты, Рэйчел. Достав из рюкзака расческу, я вступила в сражение с волосами. В конце концов сдалась и стянула их в хвост. Когда же я повернулась к Эйприл, та неподвижно сидела на краю кровати, устремив отсутствующий взор на обои в цветочек. – В чем дело? Она смутилась. – Я всю неделю живу как в фильме ужасов. Ей-богу, – проговорила она наконец, старательно избегая моего взгляда. – Эйприл, о чем ты говоришь? – Я пересекла комнату и уселась подле нее. Она покачала головой: – Я была сама не своя от страха, Рэйчел. Серьезно. – Но почему? Что с тобой случилось? – Дохлая белка, – пробормотала Эйприл. Наконец она повернулась ко мне: – Как будто машиной раздавленная. Посередине совершенно расплющенная. Я посмотрела на нее, постукивая расческой по ладони. И тихо офигевая: – Извини, не поняла?.. – Я… возвращаюсь я домой с баскетбольного матча. Иду к себе. И… и вижу что-то на постели под одеялом. Смотрю – дохлая белка. – Божечки! – воскликнула я шепотом. Эйприл содрогнулась: – Окно спальни было нараспашку. И кто-то… кто-то засунул дохлую белку мне в постель. – Божечки! Божечки! – Я хлопнула ладонями по щекам. – Нет. Не может быть. Это невозможно. Я винила Мака за крысу. Я знала, что это наверняка сделал Мак. Но… – Эй, в чем дело? – из ванной, застегивая косметичку, вышла Джина. – Эйприл нашла у себя в постели дохлую белку, – сообщила я. – А я… – Нет! – взвизгнула Джина. Косметичка выпала у нее из рук и отскочила от ковра. – Когда? В пятницу вечером? Эйприл кивнула. – Но… но… – пробормотала Джина. – Не поверите, я тоже! Только не белку. Детеныша енота. Мертвого. Под одеялом. Расплющенного и без глаз. – Божечки! Божечки! – Я безуспешно пыталась взять себя в руки. – А я-то винила Мака. Поверить не могу, что винила Мака. – В чем винила? – спросила Джина. – В том, что он подсунул мне в постель крысу. Обе вытаращились на меня, разинув рты. – Тебе тоже? – прошептала Эйприл. – Всем троим? – Мертвечина, – пробормотала я и покачала головой. – А я винила Мака. Джина прищурилась: – Мака? Почему Мака? Мне-то в постель ему зачем мертвечину подкладывать? – Он и не мог, – сказала я. – Выходит, я все неправильно поняла. Мак не мог… – Тогда кто это сделал? – спросила Джина. Я вскочила, по-прежнему крепко сжимая в руке расческу. – Мертвечина, – повторяла я. – Мертвечина. – Взгляд мой переместился с Джины на Эйприл. – Кто-то пытался нас предупредить. Кто-то хотел напугать нас всерьез. Глава 11 Вечеринка что надо Мы уставились друг на друга. Кто-то проникал в наши дома. Кто-то приносил в наши спальни мертвечину и запихивал под одеяла. Это было форменное безумие. Безумие и мерзость. – Есть идеи, кто мог это сделать? – спросила Эйприл. Прежде чем кто-то из нас успел ответить, открылась дверь и вошла Делорес. – Готовы? – спросила она. – Я отведу вас вниз, в зал для торжеств. По дороге к лестнице нашу процессию возглавили двое незнакомых чернявых парней. Эрик и Керри перебрасывались белым бейсбольным мячом. Паукан метнулся его перехватить и чуть не полетел с лестницы. Вскоре нас догнала Патти. Я хотела спросить, не получала ли она тоже неаппетитных «подарочков». Но, добравшись до первого этажа, мы были буквально оглушены музыкой, гремевшей среди отделанных керамикой стен. – Даешь вечеринку! – заорал Эрик и, вскинув над головой руки, станцевал короткую джигу. Делорес отворила высокие двери, и мы вступили в роскошный зал, больше всего напоминающий декорацию к кинофильму. Я заморгала от дрожащего света. Мы очутились в огромной комнате, целиком освещенной свечами. Они были установлены вдоль стен на темных канделябрах и в двух люстрах. Три стены были от пола до потолка заняты книжными стеллажами. В большом камине у дальней стены плясало пламя. Мне вспомнился бальный зал в замке Чудовища из диснеевского мультика, который мы с Бет засмотрели до дыр. Посреди огромной комнаты, за длинным столом с угощением, озаренный наполовину оранжевым мерцанием, стоял сам виновник торжества. С широкой улыбкой он вышел из-за стола, любуясь восторгом гостей. – Привет, ребята, – провозгласил он, – добро пожаловать! На нем был черный свитер с V-образным вырезом поверх белой футболки, пепельного цвета джинсы и дорогущие красные кроссовки. В каком-то смысле это можно было назвать его униформой. Мне она всегда нравилась. – Я… гм… только что услышал о проблемах на пристани, – промолвил он, потирая подбородок. – Так вот, чтобы вы знали: обо всем позаботятся. Все будет хорошо. И мы не застряли здесь, если вас это беспокоит. Мы уже послали за другим рулевым. И… – Рэнди в порядке? – перебила Эйприл, перекрикивая вой гитар. Музыка гремела из двух огромных динамиков на стене. – Разумеется, – отвечал Брэндан. – Рэнди чувствует себя хорошо. Его слегка трясет. Потерял немного крови. Вероятно, слегка контужен. Но не волнуйтесь за него. У нас здесь вечеринка – верно? – Верно! – заглушил музыку дружный рев. – Некоторые из вас здесь впервые, – продолжал Брэндан. – Тут просто великолепно. Сами убедитесь. Мои пра-пра-прадеды построили этот дом примерно миллион лет назад. А как всем нам хорошо известно, у моих предков хватало странностей. – Ты весь в них! – выкрикнул Эрик. Это вызвало взрыв хохота. Брэндан тоже засмеялся. Почесав в затылке, он поглядел на Эрика: – А я тебя приглашал? Точно? – Да я так зашел, пивка попить, – парировал Эрик. Последовали одобрительные возгласы. Несколько ребят крикнули хором: «Мы тоже!» – Не волнуйтесь, – произнес Брэндан. – Пива у нас хоть залейся. Ну знаете, мне как-никак восемнадцать стукнуло. Имею право. – Он усмехнулся. (Я уже говорила, как мне нравятся морщинки, разбегающиеся от его глаз, когда он улыбается?) – Остальным по столько же, если не ошибаюсь? – Не ошибаешься! – грянули все хором, воздевая кулаки над головой и улюлюкая.