Грейс Говорят, беда не приходит одна. Вот и моя неделя превратилась в грозовой ливень, упакованный в торнадо. Он напрочь лишил меня привычной жизни, и мне оставалось лишь наблюдать, как ее останки кружат на ветру, в то время как я погружаюсь в темную пучину своей личной трагедии. – Милая, мне так жаль. Я понимаю, что сейчас самое неподходящее для тебя время, но, пожалуйста, считай это моим официальным уходом на пенсию, – огорошила меня Марла в конце недели. Я и так уже была на последнем издыхании. Во время работы мы с Уэстом вообще не разговаривали, бабушка снова чудила, объявив голодовку, – она до сих пор злилась из-за несостоявшейся томографии. Да еще и студенческая жизнь стала сущим наказанием: с тех пор, как Уэст Сент-Клер практически объявил, что я под его защитой, меня преследовали приглушенный шепот и сочувственные взгляды. Все прекрасно знали, что мы с Уэстом не были закадычными друзьями, поэтому благополучно пришли к выводу, что он просто пожалел Греночку, его новую коллегу, и хотел удостовериться, что она не покончит жизнь самоубийством. Мне хотелось заорать всем в лицо: «Это он ненавидит жизнь! Он хочет умереть! Не я. Я лишь хочу, чтобы меня оставили в покое». – Ты увольняешься? – стараясь не выдать голосом волнение, я уставилась на Марлу. Марла кивнула, взяла мои руки в свои – маслянистые и припухшие – и поднесла их к губам. – Ухожу на покой. Переезжаю. Пит нашел отличный дом во Флориде, недалеко от Майами. Очень милый, модный и притом по дешевке. Мы будем жить поближе к Джоанн, моей дочке, и ее маленьким сорванцам. К этому давно шло. Я уже не молода, хочу проводить время с внуками, ходить на прогулки и толстеть вместе с мужем. Ничего нового она мне не сообщила. И все же я нелепо огорчилась. Не из-за Марлы, конечно. Глупо винить ее за желание улучшить себе жизнь. Я разозлилась на мир. Я зависела от Марлы, которая в какой-то момент перестала быть наемным работником, а стала скорее членом моей семьи. Марл всегда задерживалась допоздна и была на связи двадцать четыре часа в сутки. Бабушка в основном уживалась с ней, а Марла не воспринимала ее ворчание всерьез. Найти кого-то вроде нее будет трудно. Марла с рождения жила в Шеридане, но мало кто хотел ездить по работе в провинциальный городок. А те, кто был готов, требовал соответствующей финансовой компенсации. Несмотря на то что я откладывала деньги на случай непредвиденных медицинских расходов для бабушки, да и ее пенсионные накопления нам помогали, о финансовой независимости говорить было рано. – О, Марла, это же чудесно. – Подавив панику, я встала и крепко ее обняла. Я смаковала в ее объятиях этот короткий, вызывающий смешанные чувства эпизод, чувствуя, как начинает щипать глаза. – Ты это заслужила. Столько лет работала не покладая рук. Я очень рада за вас с Питом. Она запрокинула голову и хлопающими движениями стерла слезы у меня с щек. Я поморщилась, когда она коснулась шрама. Он до сих пор саднил. Кожа там была тоньше, чем на правой, здоровой половине лица. – Не волнуйся, Грейси-Мэй, я дам тебе два месяца форы. Времени найти замену хватит. Я выдохнула. Два месяца и правда немалый срок. – Спасибо. Тогда я сразу же начну поиски. – Хотя ты знаешь мою точку зрения относительно вариантов на будущее. – У нее дернулся уголок рта, словно она пыталась сдержаться и не высказать то, что уже давно хотела. – Знаю. Тем более после этой ее голодовки, – выразила я негодование. Марла засмеялась. – Ага. Кстати, она таскает к себе в комнату бекон, когда думает, что я не вижу. И… – Марла засмеялась еще звонче. – Я притворяюсь, что не смотрю, чтобы она поела. Покачав головой, я с успокоением хихикнула. – Она невыносима. Что мне с ней делать? – Устрой ее в дом престарелых! – фыркнула Марла. – Она тебе только спасибо скажет. Словно почуяв неладное, бабушка прокралась на кухню в своем ситцевом домашнем платье и тапочках-кроликах. – Чего вы такой шум подняли? – Она направилась прямиком к посудному шкафчику и попыталась открыть дверцу. Та не поддалась. В начале недели я установила магниты на все ящики, где хранились предметы, которые можно было использовать в качестве оружия. Такие используют родители, чтобы детишки не забрались внутрь. После инцидента с плитой я просто не могла рисковать. – Бабуль, Марла только что сообщила, что через пару месяцев нас покинет. Она переезжает во Флориду к Джоанн и внукам. – Я повернулась лицом к бабушке. Она стояла ко мне спиной. – Да что же это такое? – бабушка подергала ручку ящика и запыхтела. – Не открывается! – Бабушка, ты слышала? – спросила я. – Какого… – продолжая дергать, бормотала она, пропустив мимо ушей известия и не обращая на меня внимание. – Что тебе нужно? – Я бросилась к ней, желая искупить свою вину после случая в неотложке. – Я достану. – Мне нужно знать, почему я не могу открыть ящики в собственном чертовом доме, чтобы достать чайную ложку! – она резко ко мне развернулась и махнула рукой в сторону ящика. – Это часть твоего плана, Кортни? Убедить остальных, что я бог знает чем больна? Что я даже ящик открыть не могу? Хочешь упечь меня в психушку, да? На этот раз я больше не смогла притворяться ее мертвой дочерью. Стало слишком больно. – Бабуль, я не Кортни. Это я, Грейси-Мэй, и я не хочу упечь тебя ни в какую психушку. – Ты хочешь, чтобы я тут умерла, и тогда заберешь все мои деньги и дом. Чтобы никто не мешал тебе ловить кайф. Я вижу тебя насквозь, юная леди. Тебя волнуют лишь эти мальчишки и наркотики. – Я только хочу, чтобы тебе стало лучше, – процедила я сквозь зубы. Как же я устала от этого. – Да, а сама пытаешься убедить меня, что я больна, и подсадить на таблетки. Не всем нужны успокоительные. Если тебе нравятся наркотики, то это не значит, что они нужны мне. – Бабушка, – я положила руку ей на плечо. – Я Грейс. Она оттолкнула меня. С силой. Я пролетела через всю кухню и ударилась спиной о стену. Единственная фотография меня и моей матери в нашем доме упала на пол, и стекло разбилось. Это больше уязвило, чем причинило боль. Какое унижение. Гнев. Моя беспомощность в этой ситуации. Я поднесла к губам разбитое кольцо и прошептала желание. Марла тем временем вскочила со стула и ринулась к бабушке. – Саванна! – От резкости ее тона даже у меня мурашки по коже пошли. – Ты не узнаешь свою внучку? Бабушка резко повернулась к Марле, и ее гримаса сменилась милой улыбочкой. – Что? Не валяй дурака. Я прекрасно знаю, кто она. – Ты назвала ее Кортни, – возразила Марла. – А ну-ка цыц! – прикрикнула бабушка. – Перестаньте подвергать сомнению каждое мое действие. Марла подошла ко мне. – Иди на учебу, солнышко. Я сегодня у вас задержусь. Обещала твоей бабушке помочь разобраться в ее шкафу. Ничего? Я уставилась на бабушку, но кивнула. Схватила рюкзак, ключи, кошелек и вылетела на улицу. И только в машине дала волю слезам. Я подумала о «Трамвае «Желание». О пронзительном одиночестве Бланш, которое проникло так глубоко в ее душу, что она даже его не осознавала. Бланш, как и бабушка, целыми днями сидела дома, и единственными спутниками были лишь ее демоны. Я думала, как жестоко предоставлять человеку свободу, с которой он даже не знает, как поступить. Раньше бабушка Савви всегда говорила: «Если ты не боишься, это не значит, что ты не смелый человек». В эту минуту я боялась, но ради нее мне нужна эта смелость. * * * Я сидела в последнем ряду театрального зала и смотрела, как во время репетиции Тесс с Лорен безжалостно коверкают роли Стеллы и Бланш. Тесс была не совсем плоха, но постоянно переигрывала, компенсируя потерю роли Бланш, которая досталась Лорен. А еще она часто выражала недовольство по этому поводу. – В Бланш намного больше страсти! Стелла кроткая и застенчивая. – Повзрослей, Тесс. Прими поражение с достоинством, – фыркнула Лорен. – Я никогда не проигрываю, – ответила Тесс, и в ее голосе появились нотки, которых я раньше не слышала. Лорен взмахнула волосами и спокойно ей улыбнулась.