– Ну да, конечно. Он должен был поддержать ее, – отрезал Итан, и его глаза сверкнули. – Извини, – прошептала Эмма. Итан закрыл глаза. – Это ты меня извини. – Он вздохнул. – Я никому ничего не рассказывал о маме. Но с тобой хочу быть предельно честным. Я хочу, чтобы мы ничего не скрывали друг от друга. Даже плохое. Я надеюсь, что ты тоже будешь откровенна со мной. Эмма вздохнула, растроганная и в то же время остро ощущая вину. Ведь она скрывала от Итана страшную правду: о готовящемся розыгрыше. Может, следует все ему рассказать? Разозлится ли он из-за того, что она так долго молчала? Может, лучше вообще ничего не говорить и попытаться предотвратить розыгрыш? То, о чем Итан не знает, ему не навредит. Гораздо легче быть честной, сестренка. Но я понимала, в каком затруднительном положении она оказалась. Эмма обвила руки вокруг талии Итана и прижалась щекой к его спине. Он обернулся и притянул ее к себе, целуя в лоб. – Мы можем остаться здесь навсегда? – спросила она со вздохом. – Как здорово хоть раз побыть не Саттон. А просто… собой. – Мы можем оставаться здесь столько, сколько захочешь, – пообещал Итан. – Или, по крайней мере, до тех пор, пока не придется снова идти в школу. Машины сигналили на улицах внизу. В небе стрекотал вертолет, направляя одинокий белый луч света куда-то к подножию гор. Завыла автомобильная сигнализация, оглашая окрестности гудками, кряканьем и ревом, пока кто-то ее не отключил. Но, наслаждаясь теплом и уютом объятий Итана, Эмма думала о том, что это самое романтическое свидание в ее жизни. 16 Примирение В воскресенье днем Эмма, Мадлен, Шарлотта, Лорел и «двойняшки-твиттеряшки» стояли в очереди у ларька с фаст-фудом Pam’s Pretzels, примостившегося в углу торгового центра La Encantada на окраине Тусона. Хотя подруги Саттон давно уже клятвенно отказалась от углеводов, претцели[39] стоили того, чтобы ради них нарушить диету. Покрытые мексиканским сыром, они славились также сочетанием специй, которые, по словам Мадлен, возбуждают «лучше, чем секс». Запахи свежего хлеба и горчицы наполняли воздух. Покупатели таяли от восторга, впиваясь зубами в вожделенные крендельки. Одна женщина, похоже, была близка к обмороку от удовольствия. Девушки оказались в самом хвосте длинной очереди, позади компании парней, похожих на студентов, с длинными грязными волосами, в футболках с логотипами каких-то рок-групп. Мадлен попятилась отступила назад, как будто боялась подцепить от них блох. Шарлотта, с тугим пучком огненно-рыжих волос, подтолкнула локтем Лорел, которая увлеченно строчила смску Калебу. – Это дерево не навевает тебе приятные воспоминания? – спросила она, указывая на высокий деревянный короб, накрытый фетром. Лорел хихикнула. – Та рождественская елка была гораздо тяжелее, чем казалась поначалу. И я потом несколько дней вытряхивала из волос мишуру. – И она тряхнула головой. Мадлен прикрыла рот рукой и фыркнула. – Это было забавно. – Да уж, – сказала Эмма, хотя понятия не имела, о чем речь. Вероятно, девчонки вспоминали какой-нибудь старый розыгрыш. Очередь двигалась быстро, и вскоре к прилавку приблизились «двойняшки-твиттеряшки». – Претцель с сыром, двойной соус. – Лили, в высоких черных сапогах на шпильке, переминалась с ноги на ногу. Остальные заказали почти то же самое и, дождавшись свежих кренделей, направились с тарелками за столик во внутреннем дворике. Только Эмма и Мадлен замешкались у стойки с приправами, слегка подсаливая претцели. Эмма огляделась. Торговый центр заполонили девчонки в коротких шортиках, блузках с рукавом «летучая мышь» и босоножках на высокой танкетке. Все бродили с пакетами из бутиков Tiffany, Anthropologie и Tory Burch. Она вытянула шею и заметила винтажный магазин на втором этаже. Не так давно они с Мадлен отлично провели там время. В тот день она чувствовала и вела себя как Эмма, а не как двойник Саттон. Мадлен вздохнула. Когда Эмма повернула голову, она заметила, что Мадлен тоже смотрит на винтажный магазин. Потом она перевела взгляд на Эмму, и в нем промелькнули задумчивость и некоторое смущение. – Послушай, я больше не хочу на тебя злиться, – сказала она. – Я тоже не хочу, чтобы ты на меня злилась! – радостно воскликнула Эмма. Мадлен подняла руку, прикрывая глаза. – Как бы я ни переживала из-за Тайера, я знаю, что не ты виновата в его бегстве. Мне очень жаль, что я спустила на тебя всех собак. Волна облегчения накрыла Эмму. – Ты меня тоже прости. Даже не представляю, каково пришлось тебе и твоей семье, и мне жаль, если я невольно усугубила ваше горе. Мадлен зубами вскрыла пакетик с горчицей. – Ты действительно приложила руку к этой драме, Саттон. Но скажи честно: ты правда не знаешь, почему мой брат появился в твоей комнате? – Честное слово, не знаю. Клянусь. Мадлен внимательно смотрела на Эмму, словно пытаясь прочесть ее мысли. – Хорошо, – сказала она наконец. – Я тебе верю. Эмма выдохнула. – Слава богу, потому что я скучала по тебе, – сказала она. – Я тоже скучала по тебе. Они пылко обнялись. Эмма зажмурилась, но вдруг у нее возникло смутное ощущение, что на нее кто-то смотрит. Она открыла глаза и вгляделась в темноту паркинга рядом с ларьком. Ей показалось, что она заметила фигуру, прячущуюся за машиной. Но, прищурившись, никого там не увидела. Мадлен взяла Эмму под руку, и они присоединились к остальным девушкам. Шарлотта усмехнулась, но тоже с видимым облегчением. – У меня потрясающая новость, юные леди, – объявила Мадлен. – В пятницу устраиваем вечеринку. – Шутишь? – в один голос воскликнули «двойняшки-твиттеряшки» и тут же достали iPhones, чтобы сообщить радостную весть своим полоумным подписчикам. – Где? – Все узнаете в свое время, – загадочно произнесла Мадлен. – А пока я сообщу только Саттон, Шар и Лорел. – Она с прищуром посмотрела на Габби и Лили. – Придержу это в тайне, чтобы нас не поймали, а то вы, крошки, не очень-то умеете хранить секреты. Габби, как обычно, обиженно надула пухлые губы. – Отлично, – сказала Лили, театрально вздыхая. Лорел выбросила остатки кренделя в мусорное ведро, обернутое ярко-зеленым плакатом с лозунгом «СДЕЛАЕМ ПЛАНЕТУ ЛУЧШЕ!», и поправила пряжку на ремешке своей сумки. – Какая помощь от нас потребуется? И какой дресс-код? Летние платья? Мадлен сделала большой глоток лимонной воды. – Начало вечеринки в десять, но мы должны прийти раньше, чтобы все подготовить. Еду и напитки мы с Шар берем на себя. На тебе, Лорел, список гостей, а ты, Саттон, займешься музыкой. Насчет дресс-кода… Может быть, шорты, каблуки и модный топ? Но обязательно что-то новое. Ладно, пошли, пора на шопинг! Она схватила Эмму за руку и потянула ее из-за стола. Эмма улыбнулась, оценив пальмовую ветвь мира, протянутую Мадлен. Девушки направились к бутику под названием «Кастор и Поллукс»[40]. Как только они вошли в стеклянные двери, в носу защекотало от запахов новой одежды и сладких духов. Манекены в плиссированных шифоновых юбках и жакетах в «елочку», с застывшими на узких бедрах руками, смотрели на них пустыми глазами. Туфли на высоченной шпильке, какие Эмме еще не доводилось носить, выстроились вдоль полок магазина. – На тебе это будет выглядеть потрясающе, Саттон, – сказала Шарлотта, протягивая ей серебристую туфельку на танкетке. Эмма взяла ее в руки и незаметно посмотрела на цену. Четыреста семьдесят пять долларов? Она постаралась не проглотить язык, возвращая туфлю на место. Она прожила здесь уже целый месяц, но ей так и не удалось привыкнуть к тому размаху, с которым подруги Саттон занимались шопингом. Стоимость каждой вещи из гардероба Саттон приближалась к тому, сколько она сама тратила на одежду в год. И это в хороший год! В четырнадцать лет на обновки денег вообще не нашлось. Приемная мать, Гвен, жила в маленьком городке километрах в тридцати от Лас-Вегаса. К началу учебного года она шила своим воспитанникам наряды на швейной машинке «Зингер» эпохи 1960-х – она мнила себя кем-то вроде дизайнера. Но что гораздо хуже, Гвен увлекалась готической романтикой, поэтому в восьмой класс Эмма пошла в длинной, летящей бархатной юбке, кремовой блузке, напоминающей корсет, и поношенных биркенштоках[41]. Нетрудно догадаться, что Эмма была не самой популярной девушкой в средней школе «Иголки кактуса». После этого она всегда старалась найти работу, чтобы покупать себе хотя бы базовые вещи. Лили понесло к столику, заваленному тонюсенькими топами и футболками, а Габби метнулась к стойке с рубашками поло. Шарлотта повела Эмму к вешалкам с мини-платьями и указала на одно из них. – Вот это, цвета лаванды, идеально подходит к твоим глазам, – сказала она. Девушки спрятались за занавеской примерочной, огороженной четырьмя трехмерными зеркалами. Пока они примеряли короткие юбки и струящиеся топы, в этих зеркалах отражались десятки их копий. – Роскошно, Мадс, – сказала Эмма, разглядывая Мадлен в хлопковой юбке цвета лайма, которая выгодно подчеркивала ее длинные, гибкие ноги балерины. – Бери, даже не сомневайся, – авторитетно заявила Шарлотта. – Я не могу, – пробормотала Мадлен. – Почему? – Шарлотта наморщила лоб. – У тебя нет денег? Я куплю для тебя. Мадлен скинула юбку. – Она плохо сидит. – Вовсе нет! – Шарлотта подхватила юбку с пола. – Я обязательно ее куплю. – Шар, не надо, – отрезала Мадлен, и в ее голосе промелькнули истерические нотки. – Мой отец все равно не позволит мне ее надеть. Скажет, что она слишком короткая.