– Молодчина, – перебил его Ник. – Итак, Магнату известно, что выступление Ренегата привлечет всеобщее внимание, и ему это не по душе. Поэтому он идет в контратаку. Узнает, что в тот же день состоится официальное открытие новостройки. Она не принадлежит Магнату, его компания не имела к строительству никакого отношения, но он водит дружбу с владельцем здания. Новостройка находится в Ист-Виллидже, окна выходят на Рузвельт-драйв. Владелец – ярый сторонник Магната. Более того, он заклятый враг мэра Нью-Йорка, которого однозначно не будет на церемонии открытия. Магнат тоже терпеть не может мэра, так что подложит свинью и ему, и Ренегату. В нью-йоркских политических кругах давно уже не секрет, что Магнат метнется туда всего на день и выступит на церемонии. Думаю, скоро об этом объявят широкой публике, чтобы отвлечь внимание от Ренегата. Все стали переглядываться. – Здание выходит на Ист-Ривер, – добавил Ник. – Гляньте адрес в интернете. Чендлер справилась за семь секунд. Нил позвонил одному из опытных компьютерщиков, тот записал адрес и ушел пробивать его по программе с параметрами выстрела. – Кстати, – сказал Боб, – здесь дают слово только гениям вроде Чендлер и Гольда или парень из деревни тоже имеет право на собственное мнение? – Говори, – разрешил Ник. – До меня только что дошло, что есть еще один параметр, причем важнейший. Как я раньше о нем не подумал? – Он поможет отсеять варианты? – Думаю, да. В общем, меня осенило. Мы упустили ключевой фактор. И только по моей вине. – Продолжай. – Люди думают, что стоит прицелиться, нажать на спусковой крючок, и все: был человек – нет человека. Мгновенно, за миллионную долю секунды. Но это не так. – Давай дальше. – Чтобы долететь до цели, пуле нужно время. Чем дальше цель, тем больше времени. Для этого даже есть специальный термин: «время полета пули». Если стреляешь на милю с хвостиком, пуля будет лететь секунд пять. Можно вычислить точнее, но в общем и целом это так. Он подождал, пока до всех дойдет. Не дошло. – А это значит, – продолжил он, – что цель должна быть неподвижна. Стрелку нужно знать, что жертва не уйдет за кока-колой в промежуток между спуском курка и попаданием. – То есть человек должен оставаться на месте? – Именно. Произносит речь, сидит в кресле или за столом – главное, чтобы не шевелился. – Так мы отбросим три четверти вариантов, – сказал Нил. – В Нью-Йорке он будет стоять за кафедрой, – добавила Чендлер. Девушка принесла еще одну распечатку: – Думаю, эта вам понравится. Совпадение по всем четырнадцати параметрам. Все сгрудились над листом бумаги и увидели на берегу Ист-Ривер множество домов, а в тысяче восьмистах сорока семи ярдах от них – за широкой рекой, доками и Рузвельт-драйв – здание, возле которого будет выступать Магнат, неподвижный, как картина маслом. – Значит, вот оно, – сказал Ник. – В следующий четверг, восьмого числа, в три часа дня Джуба собирается выстрелить откуда-то из Куинса и убить Магната. Глава 59 В 1847 ярдах от цели. Несколькими днями раньше Ключ забрали без происшествий, и Джуба распрощался с Альберто. Он понимал, что у переводчика есть возможность сдать его фэбээровцам и прослыть героем, но отказывался в это верить. В конце концов, Альберто был арабом – по крови, по характеру, по складу ума. Ему можно было доверять. Квартира находилась именно там, где надо, – в здании для малообеспеченных семей, построенном на деньги Министерства здравоохранения и социальных служб. Благодаря хитроумным уловкам и внушительным взяткам ее арендовал контрактный сотрудник иранской разведки, невинный человек с чистейшим прошлым, а платил за квартиру… Кто? Этого не знали даже самые посвященные. Кто-то, решивший посеять кровавый хаос и анархию – в первую очередь в Соединенных Штатах Америки. Квартира сдавалась с обстановкой. Мебели было не много, но обеденный стол вполне годился в качестве опоры для винтовки. Другие предметы Джубу не интересовали. Самое главное, что несколькими днями раньше в квартиру доставили посылку из мебельного бутика в Рок-Спрингс, штат Вайоминг. Внимательно осмотрев ее, Джуба пришел к выводу, что ящик никто не вскрывал. Он снял доски, разобрал книжную полку, аккуратно поставил деревяшки у стены и взял в руки винтовку: «Экьюрэси интернэшнл» модели «Арктик ворфэр» под патрон «.338 Лапуа магнум» с прицелом «Шмидт и Бендер 5.5-25 × 56», откалиброванным в ноль по угловым минутам. Сосредоточенно изучив ее, Джуба проверил метки на каждом винтике и барабане и убедился, что все они остались в прежнем положении и винтовка все так же настроена на максимальную точность. В сумке, помимо десяти патронов, набора специальных ключей, карандаша для чистки оптики, восьмого айфона с приложением «Первый выстрел», уже выставленным на тысячу восемьсот ярдов, карманной метеостанции «Кестрел» и других стрелковых приспособлений, был лазерный патрон для холодной пристрелки. С помощью этого инструмента Джуба проверил, не сбились ли случайно настройки прицела. Нет, не сбились. Прицел был в полном порядке. Джуба как ни в чем не бывало спал на полу, питался едой, взятой навынос. Он купил кое-какую одежду на деньги, оставшиеся после путешествия, каждый вечер стирал ее, а по ночам сушил, чтобы не привлекать лишнего внимания неряшливым видом. Время от времени он встречал других жильцов – то в фойе, то в лифте, – но в этом доме никому не было дела ни до чужих проблем, ни до других людей. У каждого жильца был свой собственный мирок. В квартире Джуба носил маску, сеточку для волос, больничные бахилы и облегающие резиновые перчатки, чтобы ненароком не оставить своей ДНК. Все должно указывать, что здесь не было никого, кроме Брайана Уотерса из Альбукерке, Нью-Мексико, пожизненного члена НСА, чемпиона по стрельбе на тысячу ярдов, известного охотника, любителя винтовок и автора омерзительных пасквилей. Их Джуба опубликует в даркнете сразу после выстрела, нажав одну-единственную кнопку, после чего протрет винтовку ацетоном и оставит на ней биологические следы Брайана Уотерса, а затем исчезнет, и тогда произойдет то, что должно произойти. Он встал у окна. Поначалу он опасался выглядывать из него, но потом привык. Он был на седьмом этаже, в шестидесяти семи футах от земли. Напротив стояло какое-то здание, за ним виднелись крыши домов поменьше, а через три квартала – широкая полоса реки, за которой будет цель. Все было так, как надо, и в то же время выглядело совсем иначе, словно сон вдруг стал явью. Джуба представлял себе эту картину – и осознанно, и неосознанно – уже четыре месяца. Все знакомо, и в то же время все новое, чужое, динамичное. Нужно привыкнуть, адаптироваться к движению, чтобы в решающий момент оно не мешало сосредоточиться. Чтобы сделать выстрел, следовало явиться на место с запасом в несколько дней. В отличие от стрельбы на поле боя, здесь недостаточно было прицелиться, рефлекторно нажать на спуск и уйти, прежде чем враг обнаружит тебя и накроет ответным огнем. Нужно было прижиться и аккуратно запомнить все нюансы местности, как лицо родной матери. Поэтому Джуба ежедневно проводил несколько часов за столом с винтовкой, смотрел в прицел, а палец его заново изучал – так, словно забыл, – форму и ход спускового крючка, снова и снова давя на него – при пустом патроннике, – мышцы запоминали положение тела, руки привыкали сжимать винтовку, правильно выбирая соотношение силы и нежности. Джубе нужно было стать единым целым со своей винтовкой, установить с ней теснейшую биомеханическую связь. Сделать это крайне непросто, а по заказу – почти невозможно. Для этого необходимы серьезные усилия, помноженные на многолетний опыт. Приятно было вернуться к обычной практике пяти намазов в день. Это приносило большую пользу. Обращаясь к Аллаху с молитвой, с просьбой о помощи, Джуба обретал душевный покой. Неужели он действительно разговаривал с Богом? Не важно. Важно то, что во время таких разговоров весь организм – респираторная система, мускулатура, желудочно-кишечный тракт, даже подсознание – находился в полном равновесии и на Джубу нисходило умиротворение, наполняя его энергией и уверенностью в собственных силах. Такое было не под силу больше никому, даже Боблисвэггеру, и катализатором этого состояния служила молитва. Разумеется, он работал с винтовкой в одно и то же время суток, чтобы изучить игру света в разных погодных условиях. «Щелк!» – говорил спусковой крючок снова и снова. Может, день будет пасмурным, а может, и солнечным. Щелк! Цель может оказаться в тени или на свету. Листья деревьев и рябь на воде укажут направление ветра, и Джубе нужно будет безошибочно истолковать эти знаки. Щелк! Каждый день он заново запускал баллистический калькулятор «Первый выстрел», и для выбранной нулевой точки (тысяча восемьсот ярдов) всякий раз выходил один и тот же результат, соответствовавший настройкам прицела: на сорок восемь минут выше и на двадцать четыре минуты правее, с учетом ветра, температуры, влажности и плотности воздуха. Во второй половине дня, пообедав в кафе и проглотив чашку мерзкого американского кофе, он ходил к реке. На берег попасть было нельзя: мешали всевозможные ограды, перелезать через которые Джуба не решался. Если к нему прицепятся охранники или полицейские, трудно будет объяснить, зачем он носит с собой «Кестрел». С помощью этого прибора он собирал точные метеоданные, запоминал, как форма волн соотносится со скоростью ветра. Если не считать облачности, погода была примерно одна и та же. Влажность предсказуемая, ветер терпимый, дождя не ожидалось. Возникало ощущение, что сам Аллах создает идеальные условия для выстрела. Джуба смотрел за реку, где высились городские здания. Как и ожидалось, вид был грандиозным: величавые башни до самого неба, с миллионами окон, расцвеченных игрой солнца, воплощали Запад с его пульсирующей энергией и могуществом. Джуба обожал и ненавидел этот вид, находил его притягательным и отвратительным. Мир, в котором он был никем. «Ваши здания великолепны, но наше место – в их тени, на загаженной панели. Мы восстаем против унижения, и вы объявляете нас чудовищами. Мы защищаем себя с оружием в руках, и вы объявляете нас убийцами, животными, монстрами, и ваши дроны, чудеса техники, неподвластные нашему разумению, сбрасывают бомбы на наших детей, превращая их в кровавое желе. Завтра я вас уничтожу». Щелк! Глава 60 Зомбиленд, шестой этаж Все ждали распоряжений – у Ника только что прошла встреча с большим начальством. В своем лучшем костюме, синем в тонкую полоску и с острыми лацканами, как у банкира, в белой рубашке, со старомодным ярко-красным галстуком и в черных ботинках «Олден лонг вингс» Ник выглядел настоящим хозяином Вашингтона. – Новости, как всегда, хорошие и плохие, – сказал он. – Выбирайте, какие выкладывать сначала. Молчание. Пожалуй, такие игры выглядели неуместно: все вымотались, просидев много часов над решением поставленной задачи, горели желанием продолжить работу и плевать хотели на обаяние Ника, хотя в других ситуациях весьма ценили его. – Шеф… – отозвалась наконец Чендлер, – Нам до лампочки. – Ну, раз всем все равно, – сказал Ник, – начну с хорошей. Действительно хорошая новость. – Он помолчал и улыбнулся. – Поздравляю всех, в том числе себя. Большие люди остались в восторге и рвутся в бой. Они считают, что наша работа символизирует собой крупную победу над джихадом на Западе и является шагом к еще более знаменательной победе. Мы не только спасли человеческую жизнь и предотвратили политический и культурный хаос, непременный атрибут теракта, направленного против первого лица государства. Начальство хочет сыграть на опережение и извлечь максимум выгоды из этой ситуации. Прямо сейчас собирают группу быстрого реагирования. Времени как раз хватит, чтобы расставить ловушки. Люди, которым это поручено, весьма талантливы. – А мы прямо сейчас сядем в экспресс до Нью-Йорка, – сказал Нил. – Я уже собрал чемодан и сказал жене… как там ее? Уэнди? Сьюзи? Запамятовал. Короче, сказал ей, что еду в командировку. – Нил, мы все заработались и давно не видели жен, но я понял, о чем речь, – кивнул Ник. – Нужно побыстрее все закончить, чтобы вернуться к нормальной жизни. Мне тоже этого хочется, так что пришел черед плохих новостей. – Он сделал паузу. – Нашу группу распустили. – Подождав, пока все не переварят эту фразу, он продолжил: – Я не расцениваю это как оскорбление, презрительный выпад или очередное подтверждение того, что доброе дело не остается безнаказанным. Только не подумайте, что нам сказали: «Большое спасибо, но от вас никакой пользы». Так работает система. Простите, что не подготовил вас к такому финалу. – Это политическое решение? – спросил Свэггер. – Я не стал бы задумываться о природе этого решения, – ответил Ник. Свэггер повернулся к мистеру Гольду: – А в Израиле так бывает? – Никогда. Разве что каждый день. Как правило, дважды. – Как управленец, я понимаю, в чем проблема, – сказал Ник. – С этой минуты мы всего лишь посторонние на планерке, которым надо ставить задачи и, что хуже всего, к чьему мнению надо прислушиваться. Мы начнем путаться под ногами у Группы реагирования на чрезвычайные происшествия, говорить, что это наш участок и мы знаем его лучше всех. Так уж устроены люди. Может, их мнение пойдет вразрез с нашим. Может, мы слишком много знаем, а это иной раз хуже невежества. Может – и здесь они совершенно правы, – у Ника Мемфиса нет опыта работы с такими серьезными и запутанными ситуациями. Может, его команда в нем души не чает, и от этого у Ника началась звездная болезнь. Я не утверждаю, что это так. Просто говорю, как все выглядит со стороны. А раз это так выглядит, лучше замести Ника и его команду под ковер – от греха подальше. – А может, какая-то важная шишка хочет присвоить себе все заслуги, – сказал Боб. – Может, за кем-то числится должок или кто-то хочет продвинуться по службе. Или кто-то думает, что у Ника недостаточно блестящие туфли и что он носит шерстяные носки, а надо бы носить хлопчатобумажные, и Ник знал бы об этом, закончи он университет без приставки «государственный».