– Нежелательное внимание – это палка о двух концах, мистер Касим. Я слыхал, что этой мечети жертвуют деньги многие богатые и весьма консервативные люди. Если станет известно, что имам связан с террористами – не говоря уже о похищении, угрозах и пытках, – денежный ручеек неминуемо иссякнет. Более того, остальные трое мужчин, находившиеся в том кабинете, – вовсе не члены жюри на конкурсе красоты. Это прихожане мечетей, известные своими радикальными настроениями. Двое сидели в тюрьме. Нужно ли имаму, чтобы эта информация стала достоянием общественности? Не сомневаюсь, что он хочет и дальше приносить пользу окружающим. Но он не сможет делать этого, если лишится нынешнего положения и запятнает свою репутацию. – Поскольку обеим сторонам есть что терять, – сказал Касим, – не исключаю, что власти предпочтут не драматизировать ситуацию и не станут выдвигать против имама обвинения в пособничестве терроризму. Такой процесс, независимо от его исхода, обязательно посеет раздор среди граждан Америки, за ним будет следить вся страна. Думаю, всем нам следует остановиться. Если в завтрашних двенадцатичасовых новостях не дадут сюжет о происшествии в мечети, через пару дней об инциденте забудут и все вернется на круги своя. – Да, вернется, но только в том случае, если имам согласится сотрудничать с нами. В отличие от остальных троих, он обладает достаточным интеллектом, чтобы объяснить эти события и рассказать о таинственном госте, ночевавшем в подвале мечети. Нам нужно знать, кто он и зачем там был. – Позвольте мне посовещаться с клиентом, – попросил Касим. Они с имамом укатились на стульях в дальний угол и какое-то время перешептывались. Вернувшись к столу, Касим продолжил: – Допустим, он согласен признать, что за прошлую неделю в мечети происходило кое-что необычное. Он не назовет никаких имен, не даст телефонных номеров, не позволит копаться в компьютерах, но расскажет все, что знает, – хотя тут и рассказывать нечего, – и вы убедитесь, насколько ошибочны ваши предположения. В этот момент в комнате появилась Чендлер. Она подошла к Нику, шепнула что-то ему на ухо и положила перед ним папку. Ник кивнул, раскрыл папку и углубился в чтение первого документа. «Да, вернется, но только в том случае…» – говорил Ник на телеэкране. Боб повернулся к Чендлер и сказал: – Вот в этот момент я бы прицепил к его ушам электроды. Она не засмеялась, лишь сокрушенно покачала головой и придвинулась к третьему человеку в комнате: – Мистер Гольд, он у вас совсем от рук отбился. – Судя по его послужному списку, мистер Свэггер у всех от рук отбился, – заметил Гольд. – Чендлер, это была… А, понял, вы тоже пошутили. Нет, я не стал бы пытать его электрическим током, и вы не просили мистера Гольда стянуть с ноги носок и заткнуть мне рот. – Понимаю, вам наскучило смотреть на эти юридические выкрутасы, – сказала Чендлер. – Давайте-ка ускорим ход событий. Пришло время моего камео. Она улыбнулась и встала: – Смотрите в оба, мальчики, вам это понравится! Ник отодвинул папку и хмыкнул: – Похоже, ставки выросли. Для пущей театральности он кивнул прокурору и Хьюстону. Все трое откатились к стене и какое-то время переговаривались, в то время как имам и его адвокат без особой радости наблюдали за происходящим. Наконец троица вернулась к столу. – Только что поступили новости. Наши криминалисты сумели снять несколько отпечатков с крана в туалете рядом с подвальной комнатой. И еще два – с кожаных ремешков чемодана, в котором были новенькие рубашки и нижнее белье канадского производства. Такое чувство, что кто-то пытался скрыть свою национальность. Но отпечатки не умеют лгать. Мы прогнали их по своей базе, а после этого – по базе Интерпола. Оказалось, в ней есть один из этих отпечатков, тот, который оставлен большим пальцем правой руки. Он принадлежит бывшему сержанту сирийской армии, некоему Аламиру Алакве. Оказалось, что сержант Алаква весьма знаменит, особенно в Израиле, где такой же отпечаток обнаружили на месте чудовищного злодеяния – убийства семнадцати детей. Всех застрелили. Сержант Алаква известен под псевдонимом «Джуба, Багдадский снайпер». – Мы понятия не имели… – начал Касим, но Ник не дал ему договорить: – В Интерполе есть список международных преступников. Имя Джубы значится в первой десятке. Он специализируется по стрельбе на дальние расстояния. Его обвиняют в совершении убийств во многих странах, кроме, разумеется, Америки. Отныне имаму вменяется в вину содействие терроризму. Это крайне серьезно. – Он помолчал: пусть до них дойдет. – Более того, если мы не сможем остановить Джубу и он выполнит свое задание в Америке, имаму предъявят соучастие в теракте. Еще более тяжелое обвинение. Пятнадцать лет моментально превращаются в двадцать пять. – Да будет так, – сказал имам. – Иншааллах. – Это вам только кажется. Расскажите ему, мистер Касим, что бывает с людьми, мотающими четвертак без права на досрочное. Вы же видели это своими глазами. Оба – и адвокат, и имам – не сказали ни слова. – Кроме того, – продолжил Ник, – есть вероятность, что израильтяне предъявят вам обвинение в пособничестве террористу, которого они давно ищут, и потребуют вашей экстрадиции. Поскольку нам нечего терять, возражений, скорее всего, не последует, и тогда – добро пожаловать в Тель-Авив. Вряд ли вам понравится встреча с разгневанными израильтянами. Подозреваю, что их методы получения информации гораздо неприятнее милых ночных бесед в присутствии юриста. Адвокат и имам снова промолчали. – Стоило завести речь про израильтян, и имам раскололся как миленький, – сказал Ник, когда на следующий день зашел в больницу к миссис Макдауэлл. – Сами понимаете, подробностей не будет. Это секретная информация, а у вас нет допуска. Простите. Но повторю, мы очень признательны вам за помощь. – Значит, оно того стоило? Я не слишком рано сломала бусинку? – Те клоуны были готовы взяться за вас по-настоящему. Еще немного, и было бы поздно. Вы сделали все, что должны были сделать, и сумели уйти живой. – Я так рада, что смогла принести пользу. – Пользу? Не то слово. Теперь мы уверены, что Джуба в Америке и что он скрывался в этой мечети. Впереди долгий путь, но первый шаг сделан. Да, мы его не поймали, но так уж легла карта. В тот момент он был на выходе, осматривался, и ему хватило ума сбежать, как только он получил сообщение от имама. Будь он в подвале, это означало бы конец игры. Но повторю, так легла карта. – Очень жаль. – Ничего не поделаешь. Мистер Гольд, вам слово. – Миссис Макдауэлл, в таких делах провидение выкидывает самые причудливые коленца. Многие считают, что любимое орудие Бога – фактор случайности. Чтобы мы, людишки, не задирали нос. – Однако, – сказал Ник, – мы много чего узнали. У аль-Тарика есть связи с доселе неизвестной нам террористической ячейкой. Мы найдем ее и уничтожим. Выяснилось, что через этих людей аль-Тарик получил доступ к секретной информации – например, базе социального страхования – и продвинутой технологии распознавания лиц. Ваше фото с водительских прав загрузили в программу, и она выдала снимок из газеты «Балтимор сан», тот самый, с вами и Томми. Фотография была опубликована на странице некрологов. Технология крайне серьезная – лишнее доказательство того, что в эту операцию вложено немало сил и средств. Наши компьютерщики сейчас ищут всякие наводки. – Еще парнишка, – добавил Свэггер. – Мы узнали про парнишку. – Да, – кивнул Ник. – Это, пожалуй, главное. У нас есть фото и копии документов паренька, приставленного к Джубе. Есть номер его кредитки, и, как только она засветится в банкомате, в полицию сразу же поступит сигнал. Фотографию парня разослали в четыре тысячи полицейских участков. Мы непременно его поймаем, это лишь вопрос времени. – Что думаете, мистер Свэггер? – Я удивлен, что Джуба связался с этим пацаном. Не похоже на него. Только гляньте, это же обычный парень из торгового центра. У них было полное досье на Джареда: типичный гросс-пойнтовец, сын одного из самых успешных пародонтологов в окрестностях Автограда. Джаред окончил Дирфилдскую академию, престижную частную школу в Массачусетсе, два года отучился в Принстоне и еще два – в Каирском университете, где и радикализировался. С тех пор он никак себя не проявил: по большей части ошивался рядом с дирборнскими радикалами и грозился уехать в Северную Сирию, чтобы сражаться на стороне ИГИЛ, но все равно держался поближе к банкоматам, выдающим ежемесячное содержание, которое выделил ему отец. Джареду нравилось балансировать на грани закона и делать вид, что ему ничего не стоит преступить эту грань, но он пока что не совершил ничего подсудного. Было понятно, почему имам поручил ему показать Джубе Америку: так юный Джаред мог пожить той жизнью, о которой мечтал, но без опасности для здоровья. Вот только сейчас он пустился в бега и у него не осталось шансов выйти сухим из воды. – Обычно Джуба полагается на собственные силы, – сказал Ник. – Но не забывайте, что он чужак в чужой стране. Скорее всего, сейчас он сильно напуган и не вооружен. Понимает, что одна ошибка – и все, конец. Поэтому ему не обойтись без помощника. А мы между тем получили ордер на прослушку телефонов друзей и родителей Акима, а также на чтение их электронной почты. Парнишка сломается. Заскучает по маме с папой. Ему станет одиноко. Он ускользнет от Джубы, кому-нибудь позвонит, мы перехватим звонок, и считайте, что дело в шляпе. – Пощадите его, – сказала Дженет. – Он всего лишь юный дурачок, которому запудрили мозги. Никто не стал спрашивать, откуда ей это известно. Глава 20 К югу от Севен-Майл-роуд. Той же ночью – Любой рейд начинается с рекогносцировки, – сказал Джуба. – А можно я посижу в машине? – спросил Джаред. – Нет. Ты пойдешь со мной и будешь помалкивать. Юнец последовал за мужчиной. Они остановились подальше от дома, подождали в переулке, ничего не услышали и выдвинулись вперед. По обеим сторонам улицы виднелись заброшенные развалины. Дул пронизывающий ветер, над головой сияли звезды, дыхание превращалось в пар. В переулке возле нужного участка стояли три автомобиля: еще один внедорожник и два элегантных «мерседеса» S-класса. На задворках гниющего города эти машины – новенькие, свежеотполированные – выглядели весьма абсурдно. С первого взгляда было ясно, что домахиваться до их владельцев не следует. Джуба перебрался через упавшую оградку, протиснулся сквозь густой кустарник и, пригнувшись, подкрался к стене дома. Джаред последовал за ним, хоть и не так сноровисто. Это было довоенное бунгало из кирпича: наверное, сборный дом производства «Сирс, Робак энд компани», всего лишь один этаж с несколькими окнами – пожалуй, пара спаленок, прихожая, столовая и гостиная. Наверху, под мансардной крышей, тоже было помещение, но совсем небольшое. Дом походил на типичное жилище рабочего автомобильного завода в тучные годы, до нападения японцев – не на Перл-Харбор, а на Детройт. Здание было старым, ветхим и угрюмым. Джареду хотелось умереть. – Ложись на живот, – приказал Джуба. Он подполз к окну, замер под световым прямоугольником и дождался Джареда, после чего осторожно привстал, заглянул в дом и снова улегся на землю. – Трое мужчин, все смеются. Очень много денег. И оружия: в основном дробовики и пистолеты. На окнах – решетки. На стене – телевизор. – Это рекреационная, – объяснил Джаред. – Чего? – Ничего. – Если их всего лишь трое, проблем не будет. За мной. Тем же способом они добрались до следующего светового прямоугольника, после чего скользнули за дом. Джуба заглядывал в каждое окно, но в остальных комнатах людей не обнаружилось. Может, кто-то засел наверху, но это вряд ли. Он задержался у черного хода, после чего оставил Джареда на месте, а сам снова обогнул дом, незаметно пробрался под окнами и изучил входную дверь. Вернувшись, он утащил Джареда назад в кусты, а потом в переулок.