– Ох, брось. Просто признай, что твой поступок в прошлом году был совершенно не уместен. Ты даже не знаешь меня, – свирепо заявляет Дэниел. Я вскакиваю с места, подпитываемая гневом. – Я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы понимать, что каждая женщина, с которой ты встречался, считает тебя отвратительным мудаком! – Хватит. – Гарри ударяет ладонью по столу, и мы с Дэниелом вздрагиваем. – Меня не волнует, что там за история случилась между вами в прошлом. Единственное, чего я хочу, – это чтобы вы отбросили все в сторону и постарались придать этой помолвке правдоподобности. – Значит, это конец? Все уже решено? – спрашиваю недоверчиво. Я переключаю свое внимание на отца, который практически не разговаривал со мной с тех пор, как я заявилась на собрание. Я смотрю на него совершенно беспомощным взглядом. – У меня вообще есть право голоса? Могу я сама решать, каким будет мое будущее? В уголках губ отца пролегли морщинки. – У нас не было выбора, Алекс. Он действительно намерен довести дело до конца. И даже не спросил меня, согласна ли я. – У вас не было выбора? А что насчет меня? – Его реакция почти смехотворна. – Кто я для тебя, отец? Я даже не чувствую себя твоей дочерью. Я просто очередной строительный объект, да? Который можно обменять и перепродать в удобное для тебя время? Ты даже не звонишь, чтобы поинтересоваться моей жизнью, а сегодня ты наконец-то соизволил позвонить мне только ради того, чтобы провернуть это дерьмо. – Мой голос срывается от отчаяния, и я тычу в отца пальцем. – Больше всего меня ранит то, что ты даже не спросил меня, даже не посоветовался. Ты просто взял и лишил меня выбора. – Александрия, – хрипит отец, безвольно опуская руки по бокам. – Мне жаль. Я усмехаюсь от его слов. Извинения ничего для меня не значат. Сейчас я уже не в том состоянии, чтобы злиться. На самом деле, даже не чувствую злости. Я чувствую только то, что меня предали. Поверить не могу, что родители поступили так со мной. Не считаясь с моим выбором ни в одной из частей сделки. – И это все, что ты можешь сказать? – Слезы застывают в глазах. – Не могу в это поверить. Меня продают как какую-то рабыню. Всей семейке Кэррингтон. Я глубоко вздыхаю и падаю на кресло, пытаясь разобраться во всем. В голове крутятся всевозможные причины, по которым родители заставляют меня участвовать в заговоре Гарри и его сына. «Вудс энд Ко», видимо, находится в безвыходном положении, раз мой отец вынужден вновь иметь дело с Гарри. В глубине души я понимаю, что он ни за что бы не согласился на это, будь у него иной выход. Но мне всегда казалось, что в чем-то должен был быть предел. Всегда казалось, что я и есть этот предел. Видимо, я тотально ошибалась. Я не знаю, что делать дальше. С одной стороны, родители лишили меня свободы воли и предали мое доверие. Но с другой стороны, бизнесу родителей и сотрудникам компании придется столкнуться с ужасными последствиями, если я не соглашусь на помолвку. Столько рабочих мест будет потеряно, и все из-за меня. Я не хочу, чтобы это лежало на моей совести. Вероятно, именно на это и рассчитывал мой отец, – чтобы вся вина легла на мои плечи, а не на его. Если в этом и состоял его план с самого начала… Он сработал. Глубоко вздохнув, я тихо пробормотала Гарри: – Каковы условия помолвки? Дэниел смотрит на меня, озадаченный моей уступкой. – Ты ведь не серьезно. Ты не можешь рассматривать это нелепое предложение. Я игнорирую его. Гарри поворачивается ко мне с довольной улыбкой на лице. – Помолвка продлится три года. Этого времени будет достаточно, чтобы обелить репутацию бабника и представить Дэниела как идеального кандидата и достойного наследника «Кэррингтон Энтерпрайзес» после окончания колледжа. И это позволит мне вернуть доверие моих спонсоров. Я прикрываю глаза и вздыхаю с облегчением при мысли о том, что сделка завершится без заключения брака. Но обратная сторона вопроса заключается в том, что мне придется разыгрывать этот спектакль целых три года. Я окончу колледж в статусе помолвленной девушки. Я перевожу взгляд на Дэниела. Ему, похоже, ничего так сильно не хочется, как испариться сию же секунду. – Почему я? – шепчу я. – Вы можете найти любую девушку для него. Поверьте, во мне нет ничего особенного. Зайдите на «Крейглист» и найдите ему невесту хоть сейчас. Гарри сжимает губы в тонкую линию. – Скажем так, Алекс, другие кандидаты доказали… свою непригодность. Я сглатываю. Ему явно нужна та, кого он сможет контролировать. Он не сможет управлять женщиной, на которую у него нет никаких рычагов давления. Что делает меня идеальным кандидатом. Если я выйду за рамки, сделка развалится. И я уверена, что Гарри с легкостью избавится от «Вудс энд Ко» и отыщет другого подрядчика для завершения проекта. А это значит, что компания родителей потеряет свой единственный источник дохода, и у них не останется иного выбора, кроме как объявить о банкротстве. На лице Гарри безучастная маска, пока он вытаскивает из портфеля целую пачку бумаг. Соглашение о неразглашении. Он бросает документы на стол и пододвигает ко мне, протягивая ручку. – Это отличная возможность помочь своим родителям и избавить их от финансовых проблем на долгие годы, Александрия. Я сглатываю. Никак не могу осознать, почему это соглашение полностью зависит от меня. От моего выбора. Или отсутствия такового, ведь мой отец уже настоял на том, чтобы я заняла в этом шоу первый рад. Господи, я даже смотреть на него не могу, не чувствуя боли, пронзающей мое сердце. Вместо этого мое внимание концентрируется на соглашении, что лежит передо мной. Если я соглашусь на эту фальшивую помолвку, то подарю им три года своей жизни. Стоит ли игра свеч? Я окидываю взглядом окружающую меня обстановку. Все это – здание, в котором я нахожусь, – десятилетия самоотверженной и тяжелой работы моих родителей. Работа всей их жизни, их наследие заложено в фундамент стен. Еще будучи совсем маленькой, я поклялась сделать все возможное, чтобы мои родители гордились мной, и надеялась однажды унаследовать их детище. Эта сделка – то, что все ожидают от меня, как от их преемника. Я должна быть в состоянии согласиться без каких-либо колебаний. Но согласие на эту затею подразумевает, что мне придется принять и тот факт, что мои родители действовали за моей спиной и устроили подобное, предполагая, что я просто смирюсь с их решением. Если не подпишу, не будет никакой финансовой помощи для «Вудс энд Ко», той самой компании, которой я поклялась посвятить свою жизнь. Родители будут вынуждены объявить о банкротстве и закрыться. Дело всей их жизни… все полетит к чертям. Моя кровь закипает при мысли о том, что именно они втянули меня в эту передрягу, но в то же время я не позволю, чтобы двадцать лет их тяжелой работы пропали даром. Мой взгляд скользит по протянутой мне ручке. Должна ли я подписать? Да. Нет. Да. Нет. Да. Нет. В моем горле застревает ком горечи, когда ответ становится слишком очевидным. Да. Со слезами на глазах я задаю последний вопрос: – Где расписаться? * * * Мы с родителями сидим за обеденным столом, и неловкое молчание окутывает нас. Я ковыряюсь в своей тарелке, чувствуя тошноту только от одной мысли о еде. Это кажется слишком обыденным, учитывая тот извращенный нервный кошмар, в котором мы оказались сегодня днем. Отец тоже не ест: он просто бездумно накручивает спагетти на вилку, а затем отпускает их. Мама сидит рядом с ним, молча поглощая пищу, ни разу не оторвав взгляд от своей тарелки. Напряжение в комнате зашкаливает. Оно выплескивается в воздух, потрескивая от напряжения и злости. Я не выдерживаю. Не могу просто сидеть здесь и притворяться, что это не они только что поставили меня в безвыходную ситуацию ради собственной выгоды. Я пожертвовала тремя годами своей жизни, согласившись на помолвку с парнем, которого искренне презираю, а они даже не удосужились поблагодарить меня. Как будто согласие на эту помолвку подразумевалось по умолчанию. Медленно выдохнув, я отталкиваю тарелку и бросаю на нее салфетку. – Я иду спать. Спокойной ночи. Губы моего отца дергаются.