– Ты не можешь, – хриплю я. Если Гарри узнает, что Дэниел здесь… – Тебе нужна помощь. – Он придвигается ближе ко мне и пытается голыми руками поднять несколько осколков, но я отталкиваю его руку. – Прекрати. Ты поранишься, – ворчу я. – Я справлюсь. – Алекс, – зовет Марианна, присев рядом со мной и крепко сжимая швабру. – Я уберу. – Не глупи. –Алекс, – снова повторяет мое имя, и ее голос становится жестче. Она кивает Дэниелу и многозначительно смотрит на меня. – Я уберу. Может, ты пока разберешься с ним? Я смотрю на Дэниела, который выглядит неуверенно. Затем мой взгляд возвращается к Марианне. – Ты уверена? – Подруга, я никогда в жизни не была так уверена. Иди к нему. Я быстро благодарю ее и поднимаюсь на ноги, стряхивая осколки стекла с юбки. Дэниел следует за мной, но я жестом показываю ему подождать меня снаружи. Я прохожу через запасной выход на кухне, где снимаю свое пальто с вешалки и, надев его, выскальзываю на улицу. На меня падает снег, покрывающий дорогу белым покрывалом, а ледяной воздух колет щеки, вызывая дрожь по позвоночнику, пока я выискиваю Дэниела. В этот момент он заворачивает за угол, и когда наши взгляды снова встречаются, у меня перехватывает дыхание. Дэниел замирает как вкопанный, заметив меня, и засовывает руки в карманы. Между нами повисает тишина. Проходит, кажется, целая вечность, прежде чем он открывает рот и выглядит так, будто собирается произнести длинную речь, но сдерживает себя. Вместо этого опускает взгляд себе под ноги, чтобы собраться с духом, а затем снова поднимает голову. – Привет, – говорит он. – Привет. – Я дрожу. – Тебя не должно быть здесь. – Я знаю. – Он сглатывает. – Вчера мне позвонила Марианна и сказала, что последние две недели ты работаешь здесь. Я должен был приехать, чтобы увидеть тебя. – Что, если твой отец узнает? – спрашиваю я его, беспокойно перетаптываясь на месте. – Тебе нужно уйти, Дэниел. Ты не должен здесь быть. И мы не можем разговаривать. – Ты не можешь говорить или не хочешь? – Дэниел делает пару отважных шагов ко мне, но я отступаю назад. – Двадцать футов, – говорю я, вздрогнув. – Мне не разрешается подходить к тебе ближе, чем на двадцать футов. – Мне просто нужно кое-что объяснить тебе. – Он поднимает руки вверх в знак покорности. – Хорошо. Можешь объяснить оттуда. – Ладно, – уступает он, выполняя мою просьбу. Дэниел немного повышает голос, чтобы я могла услышать его с такого расстояния. – Во-первых, я хочу извиниться за то, как Гарри поступил с тобой. Мне стоило догадаться, что после смерти твоего отца, он сделает нечто настолько беспощадное. Не могу представить, через какое эмоциональное потрясение вам с матерью пришлось пройти, чтобы справиться с этим. И мне очень жаль. Думаю, доказывать, что Гарри эгоистичный, безжалостный хренов делец, нет смысла, так что ограничимся этим. – Дэниел на мгновение отводит взгляд, как будто произнести следующие слова ему будет мучительно больно. – Но главная причина, по которой я хотел прийти и увидеть тебя, заключается в том, что мне нужно было сообщить тебе, что я разрываю с Гарри все связи. С сегодняшнего дня. У меня отвисает челюсть на усыпанную снегом землю. – Что? Правда? – Ага. – Он кивает, и его плечи напрягаются от горечи, проникшей в его тон. – Он причинил много боли и страданий моей семье. Тебе и твоей семье тоже. Я не хочу поддерживать человека, который заставляет страдать людей, которых я люблю. А когда услышал о соглашении о неразглашении… это стало последней каплей, – продолжает он, и мышцы на его скулах подергиваются. – Гарри Кэррингтон видит во мне лишь товар и ничего больше, средство для расширения своей империи. И я ничего из этого больше не хочу. Я покончил с «Кэррингтон Энтерпрайзес», как и с Гарри. И я не собираюсь тратить время, которое отведено мне на этой земле, пытаясь убедить его в элементарном сочувствии и доброте. Он ни одного из этих качеств не проявлял, воспитывая меня, а я не намерен пытаться превратить токсичного родителя в хорошего. Это не моя работа. – Вау. Боже мой. – Поверить не могу, что он действительно решился отделиться от своего отца. Мое сознание заметалось, пытаясь переварить полученную информацию. Я от беспокойства сдвигаю брови, когда задаю вопрос: – Он вообще допустит это? Ты ведь знаешь, что он никогда не отпустит тебя из своей хватки. – На данный момент мы с Гарри больше не поддерживаем прямой контакт друг с другом. Мы общаемся только через адвокатов, – объясняет Дэниел. – С его стороны поступило немало угроз, но когда он понял, что действительно облажался и что я не собираюсь менять свое мнение, то уступил моим условиям. – Каким условиям? – вздыхаю я. – Для начала разорвать твое дурацкое соглашение о неразглашении. Этого никогда не должно было случиться, и оно будет аннулировано. В мои мысли сразу врывается мама и будущее нашего семейного бизнеса. – А что насчет сделки между «Вудс энд Ко» и «Кэррингтон Энтерпрайзес»? – Насколько мне известно, она не зависит от соглашения о неразглашении. У него не будет другого выбора, кроме как довести совместный проект до конца. Я качаю головой, не веря в тот факт, что Гарри согласился на эти условия, не получив ничего взамен. Я поджимаю губы. – Нет. Он бы не позволил тебе уйти вот так просто. Что тебе пришлось дать взамен? Дэниел хмурится. Он буквально излучает дискомфорт, когда заявляет: – Мне пришлось отказаться от своей доли в компании. И мне запрещено когда-либо отзываться о Гарри или компании в негативном кличе, – объясняет он. – Это и все мои активы, за которые заплатил он, должны быть возвращены. Но это не страшно, потому что у меня почти ничего нет. Только пентхаус, в котором мы жили. И «Ламбо». Но поскольку в прошлый раз ты разбила ее, я более чем рад избавиться от тачки, – бормочет он с оттенком юмора в голосе. Я борюсь с улыбкой, которая расплывается на моем лице. Этот человек, которого я когда-то считала тщеславным, высокомерным и избалованным, добровольно отказывается от всего, что у него есть, только чтобы стать свободным. У меня так много вопросов крутится в голове. Но особенно сильно беспокоит лишь один. – А что будет с твоей мамой? – Об этом я позаботился, – отвечает он. – Я всю жизнь откладывал деньги на случай, если случится что-то подобное. У нее достаточно средств, чтобы с комфортом жить в своей маленькой хижине до конца своих дней. Облегчение охватывает меня, и плечи опускаются. – Но… что будешь делать ты? – спрашиваю я. – Как собираешься содержать себя все это время? У тебя ведь всего пара месяцев до выпуска, верно? – Ах да. Уверен, ты заметила, что последнее время я часто встречался с Саймоном, – небрежно говорит он, и я молча киваю. – На самом деле это были деловые встречи. В ближайшие несколько месяцев мы вместе планируем запустить приложение, а недавно получили финансирование от одного инвестора. Саймон занимается техническим дизайном, а я – бизнесом и маркетингом, воспользовавшись связями, которые завел, работая на Гарри. – Что? – Я задыхаюсь, захлопнув рот рукой. – Сколько стоит финансирование? – Сто тысяч долларов, – заявляет Дэниел, и я резко вздыхаю. «Черт возьми, это же куча денег!» – После шестимесячной оценки есть большая вероятность, что инвестор утроит цифру. Этого хватит, чтобы оплачивать нашу с Саймоном учебу в колледже, пока я не найду полноценную работу. – Святое дерьмо. Это потрясающе, Дэниел. Что делает это приложение? Он засовывает руки в карманы, залившись румянцем. – Приложение представляет криптовалюту как игру для молодежи, которые хотят заняться трейдингом в юном возрасте. Оно призвано популяризировать полезные навыки в области инвестирования и сбережений, – объясняет он. – Так что в случае каких-либо финансовых чрезвычайных ситуаций они всегда будут к ним готовы. Я сразу же понимаю, что разработка этого приложения много значит для Дэниела, учитывая, что его отец постоянно использовал финансы, как рычаг давления на него. Он хочет убедиться, что больше никто не окажется в том же положении, в каком сейчас находится он. – Ух ты, – выдыхаю с благоговением, сжимая руки. – Не могу поверить, что Кара или Саймон ничего не сказали об этом. – Они хотели, чтобы я сообщил тебе новости первым. – Понятно… – Мой голос замолкает. – Так значит… В ту секунду, когда наши взгляды снова встречаются, я вдруг начинаю волноваться. Дэниел чувствует то же самое, а улыбка, появляющаяся на его губах, выбивает из меня дух. Он делает шаг вперед. Я делаю шаг вперед. Восемнадцать футов. – Я скучал по тебе, Алекс. Чертовски сильно, – бормочет он, шагая вперед. – Я ненавидел каждую секунду твоего отсутствия. – Я тоже по тебе скучала. Мне хотелось отыскать тебя, так сильно хотелось, но… Четырнадцать футов. – Я знаю, детка. Знаю. Двенадцать футов. – Я сомневалась, что ты все еще любишь меня после всего того, что я наговорила тебе той ночью. Девять футов. – Алекс, даже если бы ты сбила меня товарным поездом и оставила умирать, я бы все равно тебя любил. Шесть футов. – Это странно. Я бы предпочла, чтобы ты ненавидел меня и всю жизнь преследовал в образе призрака, если бы я поступила так с тобой. Три фута, два фута… – Ты знаешь, что я имела в виду. Один шаг. Наши тела оказываются рядом, но недостаточно близко, чтобы заглушить возрастающую во мне тоску. Дэниел сокращает оставшееся между нами расстояние, пока мы не сталкиваемся друг с другом. Я притягиваю его ближе, обхватывая руками его плечи и вдыхая знакомый аромат свежести. Он нежно касается моей щеки, проводя большим пальцем по коже, и шепчет: