А потом он смеется. Таким смехом, в котором нет ни капли веселья, который разносится по комнате, отражаясь от стен и наполняя ее пустым, болезненным ощущением. – Ты прикалываешься, да? – Его глаза сужаются до щелочек, когда я сохраняю молчание, отказываясь позволить его реакции затронуть меня. – Наверно, мне было так же весело, как и тебе, пока ты трахалась с Нейтом сегодня вечером на крыше. Все мое тело покалывает от чувства вины. – Ты видел. –Конечно, я видел. – Дэниел вышагивает по гостиной, направляясь прямо ко мне. Его ноздри раздуваются от гнева, а злость пропитывает голос. – Я пытался найти тебя. Видел, как ты уходила с вечеринки с ним. И я проследовал за вами. Мне не потребовалось много времени, чтобы понять, чем вы, ребята, собирались заняться. Он кривится от отвращения. – Знаешь, я весьма поражена лицемерием человека, который обвинял меня в скоропалительных выводах, – огрызаюсь я, возмутившись. Воздух вокруг нас потрескивает от напряжения и возбуждения. – Раз ты считаешь, что я могла так поступить, то ты очень низкого обо мне мнения. – Хочешь сказать, что все увиденное мной было ложью? – Возмущение сквозит в его взгляде, пока он заглядывает в мою душу. Я открываю рот, чтобы опротестовать, но не могу вымолвить ни слова, что мгновенно обличает меня. – Он лапал тебя, и уже из-за этого не заслуживает жизни. Он не заслуживает прикасаться к тебе, целовать или трахать. – Дэниел сглатывает, как будто мучается в агонии. Затем он на мгновение прикрывается веки и закрывает ладонью рот, словно слова, которые он собирается сказать, разрывают его душу на части. – Он не заслуживает тебя. «Боже мой». Я втягиваю воздух, пытаясь унять бушующие во мне эмоции. Но они упрямы и настойчивы. – Если он не заслуживает меня, Дэниел, тогда скажи мне, кто заслуживает. – Он молчит в ответ. – Кто заслуживает меня, Дэниел? Говори! – повторяю я на этот раз громче. Новая вспышка гнева пронзает меня после его самонадеянного, безмолвного ответа. – Думаешь, ты заслуживаешь меня? Это просто смешно. Кто ты такой, чтобы решать, кто заслуживает меня? – Я подхожу ближе к нему, сдерживая горечь, застрявшую в горле. – У меня для тебя новость: только я решаю, с кем хочу быть, будь это ты, Нейт или вообще кто угодно. У тебя нет права голоса. Кроме того, – продолжаю я, яростно размахивая руками. – Если ты думаешь, будто являешься эталоном, к которому должны стремиться все мужчины, что я должна выбрать тебя по умолчанию, тогда ты еще более самонадеян и высокомерен, чем я предполагала, – резко говорю я, пытаясь бороться со слезами, стекающими по лицу. – И по правде говоря, я заслуживаю гораздо лучшего. Глаза Дэниела полны боли. – Я не целовала Нейта. Не поцеловала, потому что у меня нет к нему чувств. Но мне хотелось этого, хотелось узнать, каково это – быть легкомысленной студенткой, которая ходит на нормальные свидания. А наша фальшивая помолвка полностью лишила меня этого. Так что не смей винить меня за интерес к другим парням, которые что-то увидели во мне. Да, у меня плохо получилось оградить себя от искушения, и мне, вероятно, не следовало допускать, чтобы у нас с Нейтом зашло все так далеко. Я облажалась. И мне жаль. – Я выдыхаю, ненавидя себя за то, что собираюсь сказать дальше. – А знаешь, что самое хреновое? Я бы поцеловала его, не будь у меня этих безумных, глупых чувств к тебе, которые буквально пожирают меня уже несколько недель. Чувств, с которыми я не согласна, потому что они сводят меня с ума, пока я пытаюсь разобраться, что творится в твоей голове, – хриплю я, боль и обида сочатся из меня, как из раны. – Я думала, мы делаем успехи, но после вечера по случаю помолвки ты охладел ко мне, отстранился от меня, и я не могу продолжать попытки понять тебя. Это изматывает, а я чертовски устала. Его лицо напряжено, пока он переваривает мои слова. Дэниел смотрит под ноги, и мне кажется, он не хочет, чтобы я видела, как мои слова повлияли на него. – Поэтому да. Жаль тебя разочаровывать, но между мной и Нейтом ничего не было, – продолжаю я, сдавшись. – Хотя, учитывая то, как ты обращался со мной последнюю неделю, а в особенности сегодня, я очень жалею, что не сделала этого. Потому что я больше не могу тосковать по человеку, который меня ненавидит. – Думаешь, я тебя ненавижу? – Ты едва ли можешь находиться со мной в одной комнате. Так что, да, я думаю, что ты ненавидишь меня. На мгновение он замолкает, задумавшись. В конце концов он судорожно вздыхает, опуская плечи. – Алекс, я не могу быть рядом с тобой, потому что не способен справиться с тем, как сильно ты мне нравишься, – признается он, и в его глазах столько боли, когда он встречается с моим взглядом. – Каждую секунду я думаю о том, чем ты занята, с кем ты и как я могу сделать твой день хоть немного лучше. Я пререкаюсь с тобой, зная, как наши перепалки развлекают тебя, а я готов на все, лишь бы с твоего лица не сходила эта невероятно великолепная улыбка, по которой я скучаю всякий раз, когда она исчезает. – Бессмыслица какая-то. – Я моргаю, растерянно взглянув на него. – Тогда ты точно должен знать, как несчастна я была с тех пор, как ты охладел ко мне. – Слушай, я тоже облажался, ясно? – Он расхаживает по комнате, расстроенный сложившейся ситуацией. – На вечеринке Гарри заметил, как я привязался к тебе, и устроил допрос о моих чувствах. Я признался, что это перестало быть притворством. Ему это не понравилось. Очевидно, пусть помолвка изначально и была его идеей, он и представить не мог, что я начну испытывать к тебе настоящие чувства, – объясняет он. – У меня сложные отношения с отцом. Он считает меня пешкой в своей игре. И тот факт, что он принудил меня к помолвке с тобой, подтверждает, какой властью он надо мной обладает. – Мучительные воспоминания проносятся по его лицу, и мне хочется расспросить о них и о том, какие рычаги влияния имеет на него Гарри, но думаю, сегодня Дэниелу будет тяжело говорить об этом. – Он считает любовь помехой, бессмысленным аспектом жизни. По его мнению, в жизни есть место только для успеха и денег, и я должен придерживаться той же философии. Отношения с отцом зеркально отражают мои взаимоотношения с родителями. Сюрреалистично осознавать, что у нас с ним было похожее детство. Возможно, мы, в конце концов, не такие уж и разные. – Как видишь, секс и любовь в его понимании исключены из уравнения. Вот почему он так меня ненавидит, – продолжает Дэниел. – И почему потребовал подавить все мои чувства и начать относиться к помолвке, как к деловой сделке и не более. Чтобы чувства не препятствовали моему превращению в идеального наследника «Кэррингтон Энтерпрайзес». – Он произносит название компании, словно это яд, который ему жизненно необходимо выплюнуть. – Именно это я и попытался сделать, Алекс. Мне так жаль. Я действительно не хотел причинять тебе боль. Я думал, ты не хочешь видеть меня рядом с собой, и поэтому даже не заметишь моего равнодушия. Но… – говорит он, и мышцы на его лице напряглись, – я не понимал и того, как больно мне будет видеть тебя с Нейтом на крыше. Я попытался задвинуть это чувство подальше, действительно попытался, и поэтому решил, что мне нужно отвлечься от этого. Поэтому ушел с теми девушками. Но я клянусь своей жизнью, Алекс, я ничего с ними не сделал, – кривится он. – Я не мог. Я знал, что возненавидел бы себя еще больше, если бы сделал это. Его слова освобождают меня от того бремени, которое я долгое время тащила на себе. Мы наконец выложили правду на стол и оголили свои шрамы. Я опускаюсь на диван, уткнувшись лицом в ладони. Думаю, в каком-то смысле нам некого винить, кроме самих себя, за то, что мы вообще оказались в этой нелепой ситуации. – Похоже, мы оба глупцы, – признаюсь я, тяжело вздохнув. – Мы продолжаем причинять друг другу боль из-за каких-то глупостей. И предполагаем только худшее. – Так и есть, – бормочет он, пересекая комнату и падая на колени передо мной. Его лицо приближается к моему. – Но, по крайней мере, теперь мы все знаем. И можем изменить к лучшему. – Дэниел наклоняется ко мне, одной рукой играясь с моими волосами, а другой касаясь моей щеки. – Я знаю, что все это не имеет смысла… мы не имеем никакого смысла. – Он большим пальцем проводит по моей коже, и я прерывисто вдыхаю. Мне требуется вся сила воли, чтобы не вспыхнуть от его прикосновения. – Но я хочу тебя, милая. Хочу тебя так сильно, в своих руках, в сердце, в постели… а теперь, зная… – он тяжело сглатывает, выискивая в моих глазах ответы, – что ты тоже хочешь меня, может быть… – Его голос прерывается, и он медленно приближается к моим губам, отчего мое сердце буквально воспаряет к облакам. Я хочу наклониться, чтобы наконец-то поцеловать его, но мой внутренний голосок твердит мне, что это… …неправильно. – Я не могу. – Я качаю головой, вырываясь из хватки Дэниела и вскакивая с дивана. На его лице отражается разочарование от моего отказа. – Я бы хотела… но не могу. Ты не можешь продолжать поступать так со мной, Дэниел. Ты сначала хочешь меня, потом нет, затем снова хочешь, и это не честно. Ты не можешь продолжать играть с моими чувствами. – Слезы собираются в уголках глаз, скатываясь по щекам, и я не пытаюсь их стереть. – Я действительно не хочу, чтобы ты играл со мной. Потому что если ты так поступишь, то между мной и остальными девушками, с которыми ты трахался, не будет никакой разницы. А я этого не заслуживаю. – Алекс. – Дэниел поднимается на ноги и тянется вперед, но я поднимаю руку, останавливая его. Если он подойдет ближе, у меня может не хватить силы воли, чтобы противостоять ему. – Нет, – выдыхаю я. – Сначала разберись в себе, прежде чем признаваться в своих чувствах. Я не хочу, чтобы ты меня ранил. Просто не могу доверить тебе свое сердце. По крайней мере не сейчас. Лицо Дэниела дернулось в агонии. Я вздрагиваю, когда меня наполняет чувство вины за то, что я заставила его пережить. Но это нужно было сделать. Я просто не могу довериться ему сейчас. Дэниелу требуется какое-то время, чтобы осмыслить мои слова. Он выглядит так, будто хочет возразить, переубедить меня, но вместо этого останавливает внезапный порыв и крепко сжимает кулаки. – Хорошо, – отвечает он приглушенным, но побежденным голосом и отстраняется от меня. – Если ты этого хочешь, милая. Я буду уважать твои желания. Затем он удаляется в свою комнату и закрывает дверь, тем самым запечатывая наше общее решение. Глава двадцатая Заставить себя заснуть оказалось довольно трудно. Я не могла перестать думать о нашей с Дэниелом стычке и о том, как плачевно все закончилось. Мы наконец-то обнажили душу перед друг другом, и все же, когда ситуация свелась к отношениям, я отказала ему. Опустошения в его глазах хватило, чтобы мое сердце раскололось на части. Мне больно от того, что я причинила ему боль, но после эмоциональных американских горок, на которых я каталась в течение недели, трудно забыть об этом и прыгнуть в его объятия. Меня использовали на протяжении всей моей жизни. Я не хочу, чтобы история повторилась из-за Дэниела. Мне удается поспать всего четыре часа, прежде чем стук во входную дверь будит меня. Ранние лучи солнца просачиваются в окно, окрашивая простыни в пурпурно-оранжевый цвет, и первое, что я чувствую, – это нестерпимая боль, будто кто-то использует мою голову для игры в «Ударь крота»[4]. Не думаю, что это похмелье, учитывая, что я почти ничего не пила на вечеринке Кары, скорее, эмоциональное потрясение, случившееся после, поспособствовало тому, что моя голова раскалывается. И боль, как ни странно, только усиливается с каждой минутой, потому что никто не открывает чертову дверь. Я отбрасываю одеяло в сторону и тащусь ко входной двери, где, прищурившись, заглядываю в глазок, чтобы узнать, кто пытается лишить меня сна. Я растерянно моргаю, заметив незнакомую блондинку. Я приоткрываю дверь и просовываю голову в небольшую щель. – Могу чем-то помочь? – ворчу я. – Да, я ищу Дэниела, – отвечает девушка, выглядя раздраженной тем, что находится здесь. Она вытягивает шею, пытаясь заглянуть в пентхаус через меня. – Он позвонил и попросил встретиться с ним здесь. – Эм-м-м. – Не волнуйся, я уже здесь. – Я слышу шаги Дэниела позади себя. Мое сердце бешено стучит в груди, когда я чувствую, как своим присутствием он заполняет окружающее пространство. Я делаю шаг назад, косясь в его сторону. Что, черт возьми, он задумал? Кто она? Он вообще успел поспать, пока организовывал эту встречу за моей спиной? В моей голове мечется столько вопросов, но он заставляет меня замолчать. – Можешь вернуться в кровать, милая, – протягивает Дэниел. – Но… – Все в порядке, – говорит он успокаивающим тоном. – Она моя гостья. Он открывает дверь, впуская девушку. – Идем. – Дэниел жестом предлагает ей следовать за ним в комнату. Я содрогаюсь от отвращения, которое расползается по моему телу. Неужели он пригласил ее к себе, чтобы… заняться сексом? Ярость вскипает внутри меня, но я качаю головой, заставляя себя не делать скоропалительных выводов. Я усвоила этот урок после вчерашней ситуации и не хочу повторять один и тот же разговор с Дэниелом снова и снова. Но мой разум ненавидит вопросы, оставшиеся без ответов. Возможно, он принял мой отказ слишком близко к сердцу и теперь хочет отвлечься от этого с помощью секса? Он не решился на это с теми двумя девицами с вечеринки, но, может, сейчас он чувствует себя настолько подавленным и опустошенным, что готов сделать это с блондинкой? Я пытаюсь найти ответы, наблюдая за выражением лица Дэниела, пока он ведет девушку по гостиной, но в отличие от прошлой ночи его эмоции невозможно прочитать. Я будто смотрю на чистый холст. Может, мне и не следует узнавать о его замыслах. Особенно, если это разрушит мои представления о нем. Я возвращаюсь в свою комнату и пытаюсь заснуть, но это не представляется возможным, потому что любопытство сжирает меня изнутри, потому что я ломаю голову над тем, чем, черт побери, они занимаются в соседней комнате. Стоны, отскакивающие от стен, по крайней мере дали бы мне знать, что происходит, но я ничего не слышу. Я не уверена, хорошо ли это. В конце концов я прекращаю пытаться провалиться в сон, заворачиваюсь, как буррито, в плед на диване и включаю телевизор. Я стараюсь убедить себя, что это только ради успокоения моего любопытства, но на самом деле хочу собственными глазами увидеть, что будет происходить дальше. Пятнадцать минут спустя дверь в спальню Дэниела открывается и оттуда неторопливо выходит блондинка с довольной улыбкой на лице. Она обнимает его, и он удивленно распахивает глаза, но вскоре расслабляется и неловко похлопывает ее по спине, прежде чем выпроводить за дверь.