Но ей нечего бояться! Она в первую очередь спасает нашего ребенка, а во вторую… Я совершил это ужасное преступление и должен понести за него наказание! Я сделал очень больно своей девочке, и даже не представляю, как искупить свою вину перед ней, какого наказания достоин! Всю жизнь теперь мне вымаливать у нее прощения. Но я готов на это, лишь бы только простила, лишь бы приняла, полюбила… И то что происходит сейчас в их жизни, та опасность которая нависла над дочерью и любимой, я тоже виноват в этом… Я слишком проблемный для них. Им лучше без меня, хотя бы на время! — Кострова Лиана Александровна, — вызывают ее для дачи показаний. Лиана смотрит на меня в нерешительности, я ободряюще киваю ей. Давай милая, расскажи им все. Это ради нашего ребенка. Ты справишься. Только умоляю тебя, не плач. Ни я, ни этот процесс не достойны ни одной твой слезинки. — Лиана Александровна, расскажите суду, при каких обстоятельствах вы познакомились с подсудимым. Лиана оборачивается на меня, ища поддержки. Я здесь, малышка, с тобой. Чего-бы ты не рассказала, это никак не повлияет на наши отношения. — Артем сел в купе, в котором ехала я. Переезжала в столицу. — Протестую! — встревает Грон, как и обещал, — Это не имеет к делу никакого отношения. — Протест отклонен, продолжайте. — Вы ехали в одном купе. Что произошло по пути? — помогает ей прокурор. — Протестую. — снова не дает и рта Лиане раскрыть Арнольд. — У защиты есть свидетель. Ранее не заявленный. Разрешите не прерывая допроса Костровой допросить нового свидетеля — проводницу того самого вагона в котором ехала и якобы была изнасилована Кострова. Я не удивлен, Грон первым делом, едва мы узнали о похищении моих девочек разыскал ту самую проводницу и подкупил ее, но Лиана не могла об этом знать. У Македова тоже ошеломление на гадкой роже. — Зинченко Зинаида Петровна. Она дожидается приглашения в зал заседания в коридоре. — Хорошо, допрос Зинченко разрешен. Пригласите свидетеля. * * * Лиана Та сама проводница из поезда, по вине которой можно сказать все и произошло, входит в зал, отчаянно избегая встретиться со мной взглядом. Видимо ее гложет совесть все эти годы. Идет установление ее личности, а потом адвокат задает вопрос мне: — Вы знаете эту женщину? — Да… она подсадила ко мне в купе Артема. — Неправда! — рявкает Зинченко. — Я не брала неуставных пассажиров в вагон. Это — запрещено законом и я такими вещами не занимаюсь! — Что вы хотите этим доказать? — задает вопрос прокурор адвокату. — То, что моего подзащитного не было на этом поезде. — спокойно отвечает Грон. — До столицы он добрался автостопом и к произошедшему с Костровой в поезде не имеет никакого отношения. — Протестую! — заявляет прокурор. — У нас есть еще один свидетель, бывший муж Костровой, который так же подтверждает факт изнасилования и выпадения из поезда Лианы Александровны. — Протестую! — ухмыляется Грон, — У защиты свидетель проводница этого поезда, которая утверждает, что подсудимого на нем не было. Ни официально, ни без билета. Судья сидит в раздумье какое-то время, а потом изрекает. — Обвинение может продолжить допрос Костровой. — Спасибо, ваша честь! Лиана Александровна, подсудимый имеет отношение к вашему изнасилованию в том поезде? Закрываю глаза. Очень стыдно. Очень страшно за Артема. Не хочу об этом вспоминать и будь проклят Македов, который заставляет меня вновь через это пройти! — Да… — по залу проносится удивленный «ох»… еще бы! Узнать подобную подноготную об известном бизнесмене.  — Подсудимый попытался вас убить, выломав дверь и столкнув на полном ходу? — Нет! — Македов напрягается, и по его виду я понимаю, что ответила не верно. Не так, как он от меня ожидал. — Это был несчастный случай. Он сделал это непреднамеренно. — Протестую! — встревает Грон. — Никаких доказательств, кроме слов Костровой, не имеется. Проводница Зинченко утверждает, что не видела моего подзащитного в этом поезде вообще. Слова Костровой не имеют никакого смысла на данном заседании. Как и ее бывшего мужа, который потом якобы ее лечил. — Суд удаляется на совещание! — бьет молотком судья. — Продолжим завтра, в девять утра. Глава 20 Лиана — Отвези меня к дочери! — требую немедленно, едва мы выходим из здания суда. — Ты была недостаточно убедительна, Лиана, — хмурится Македов. Он явно недоволен тем, что первым не догадался подкупить Зинченко и вообще упустил ее из виду. — Пошшшел ты! — шиплю я на него. — Достаточно с меня унижений! Отдай Веронику и катись из нашей жизни навсегда! * * * — Мама! Мамотька, ну где зе ты была?! Вероника обнимает меня крепко-крепко, а я прячу слезы, потому что очень боялась никогда больше не увидеть своего ребенка. Прижимаю ее, вдыхаю сладкий молочный запах. — Я люблю тебя, милая. Больше никогда не уйду так надолго! — А папотка где? — Папа тоже тебя любит. Но он пока не сможет приехать к нам. — Потему? — Потому что у него дела. Но он нас очень любит и обязательно вернется. А мы должны его ждать! — Я буду! — обещает смешная Вероника. — И я… Доберманы Македова доставили нас с Вероникой и Викой до офиса. Но мне было не до работы. В пентхаусе Полянского неделю никого не было и требовалось срочно возвращаться домой. — Вик, я отблагодарю тебя тройной зарплатой за заботу о Веронике! Мне очень жаль, что так получилось… — я искренне благодарю бывшую любовницу Полянского за то, что не бросила дочь в трудной ситуации. — Ты можешь идти домой, после всего что пережила, тебе нужен отпуск. — Ну как же я вас брошу, Лиан? Вы тоже в не лучшем состоянии, — улыбается мне Вика. — Давайте все вместе приберемся тут, приготовим ужин и успокоимся. Работа поможет нам пережить все это. — Хорошо, Вик! Это то, что нам надо сейчас! Ночью никак не могу заснуть. Мне холодно и одиноко в огромной квартире. Вероника давно спит, а я слоняюсь по дому, не находя себе места. Иду в спальню к Артему. Там до сих пор витает его запах. Я так скучаю по нему… Мне так его не хватает… И сегодня на суде я предала его. Воткнула нож в спину. Даже если мои слова никак не повлияют на приговор, все равно я признала факт изнасилования перед огромным количеством человек… Подхожу к шкафу. Достаю костюм Артема. Обнимаю пиджак и брюки, словно его самого. Плачу. Какой же дурой я была! Он ухаживал за мной, пытался сделать мне хорошо, а я бежала от него, гнала всякий раз… а вот теперь бы все отдала, чтобы снова пережить, исправить прошлое, да поздно. Ничего не вернуть. Не забыть! * * *