Он хватает меня за затылок и настойчиво, но аккуратно заставляет приподнять голову, подносит стакан к губам. На вкус и правда вода. Делаю пару глотков и мне как будто становится легче. — Вот так, хорошо. — Македов привстает поставить стакан на прикроватную тумбу. Я облегченно вздыхаю, но зря. Македов снова тянется ко мне, нависает надо мною сверху на раскачанных руках. — Как долго я этого ждал… — проводит он едва касаясь пальцами по моей щеке, а затем наклоняется к шее, с шумом втягивая мой запах. — Ты даже пахнешь как она… — Отпустите… — Я так соскучился! — с тумбы он берет не замеченный ранее мною предмет. Павлинье перо! Большое, красивое, переливающееся синим и зеленым, на длинной ножке основания. — Лена очень любила такие ласки. Александр проводит пером от лодыжки до колена. Несколько раз туда и обратно. Очень медленно, едва касаясь. Мне щекотно и стыдно. Вновь бьюсь в веревках, как бабочка, застрявшая в паутине. А Александру надоедают эти невинные ласки и в последний раз он ведет пером не вниз, а вверх, отодвигая полы халата и лаская внутреннюю сторону бедра. С шумом втягиваю воздух. Так щекотно и стыдно и мне еще никогда не было. — Дыши, милая. Тебе понравится. Я не этот насильник Полянский. Я не сделаю тебе ничего, пока ты сама не попросишь! Ты понимаешь, о чем я? Я киваю. — Развяжите меня. Но вместо этого Македов тянется к поясу халата и дергает его, развязывая. Жадно ощупывает меня, лишь прикрытую бельем, похотливым взглядом. — Почему ты так боишься? Он пугал тебя? Принуждал? Издевался над тобой? — Нет… — Не обманывай! — рявкает Македов. Он сам впадает в раж. Рвет на мне халатик, оставляя лишь в белье. Освобождает руки, но лишь для того, чтобы пристегнуть их к крюку, что свисает с потолка. Теперь я стою перед ним на коленях, беззащитная, прикрытая лишь кружевом и стараюсь не показать ему в каком ужасе нахожусь сейчас. Медленно, он повторяет пером контуры моих шрамов, которые я получила, когда выпала из поезда. — Полянский ответит за каждый из них! — рычит Македов, — За каждое мгновение твоей боли, за каждую твою слезинку! Сгниет на зоне, кровью захлебнется, я обещаю тебе, любимая! * * * Лиана Только бы не потерять сознание от страха. От страха за Артема. Этот псих может. У него есть власть. Есть связи. А еще я полностью в его руках… — Что скажешь, Лиана? Я накажу твоего мучителя сполна. Ты будет отмщена, очищена. И ты будешь со мной. Я никогда тебя не обижу, слышишь? У меня столько нерастраченной любви к тебе… и к дочери! Он совсем с ума сошел? Уже полностью перенес личность несчастной Лены на меня, а ее ребёнка на Веронику? — Отпустите меня, иначе я не буду с вами разговаривать. — Хорошо. Как скажешь. — Македов тянется снять веревку с крюка, а затем ослабляет узлы на запястье. Проделывает тоже самое с ногами. — Так лучше? Я хватаю разорванный халат, стараясь прикрыть тканью свою наготу. — А теперь я хочу вернуться домой! Меня ждет Вероника. Который сейчас час? Она испугается, что мамы нет так долго! — С ней всё хорошо, — улыбается Македов, страшной улыбкой. А у меня волосы дыбом становятся от внезапного предположения. — Вы и дочь мою похитили?! — Оградил от Полянского, так скажем. Снова ужас, паника и страх за своего ребенка. Я покачиваюсь, но остаюсь в сознании. — Где она?! Вы не посмеете так поступить со мной! — Да не бойся ты так, я же сказал, что с ней все хорошо. Ваша нянька, или домработница, кто она там, вместе с ней. Я не собираюсь делать плохо ни ребенку, ни тебе! — Если хоть один волосок упадет с ее головы, — рычу я, как раненная тигрица, — я тебя разорву собственными руками! Македов на мою тираду лишь громко фыркает. — Похоже, ты совсем меня не слышишь. Отдохни немного, я зайду попозже! — Нет! — останавливаю я его. — Говори что тебе надо прямо сейчас! — Не похоже, что ты готова к конструктивному диалогу. — Очень даже готова! Трахнуть меня хочешь?! — я спрашиваю понимая, что сама даю ему карт-бланш на секс. Но как я могу поступить иначе, когда ничего другого за жизнь моей дочери ему не нужно… — Хочу. — внезапно останавливается Македов и возвращается обратно, вновь плотоядно пожирая меня глазами. — Но… я не Полянский. Я не беру силой то, что могу взять лаской! И не надо думать, что если ты прикинешься жертвой, раздвинешь ножки и постонешь для меня, то я верну тебе дочь или оставлю в покое Полянского. — Чего же ты хочешь…? — Я хочу, чтобы он ответил за все. И не условным наказанием, как он рассчитывает, а чтобы сел по-настоящему и надолго! — Он не сделал ничего плохого, за что можно сесть! — Да? Он изнасиловал тебя и вытолкал из поезда. — Но это не правда, он не толкал. Произошел несчастный случай! — Ты можешь думать, как хочешь, но на суде, расскажешь и об изнасиловании и о покушении на убийство. Если хочешь, конечно, увидеть свою дочь. Нет… На что он толкает меня?! Хочет, чтобы я своими руками засадила отца своего ребенка?! А Полянский, разве он простит меня? Ведь мы с ним все для себя выяснили, я простила ему проступок. Артем не вынесет удара от меня. На другой же чаше весов жизнь нашей с ним дочери. — Зачем тебе это надо? — Такие мрази как Полянский должны сидеть. ОН умудрился запудрить тебе мозги, умудрился выпросить у тебя прощения. Но я не позволю избежать ему наказания. — Да кто ты вообще такой?! Тебе-то какое дело до наших с ним отношений? Или неужели думаешь, что после всего что ты заставишь меня сделать я буду с тобой?! Ты ошибаешься! Я возненавижу тебя! Я хочу сказать еще много чего, но Македов обрывает меня на полуслове. — Я выдвинул свое условие. Решать тебе.  Глава 19 * * * Лиана