Мужество и настойчивость – волшебный талисман, перед которым трудности и препятствия исчезают, как дым. Джон Куинси Адамс Гнали как угорелые, плюнули на все опасности и за два дня добрались до крепости Владикавказ. Название громкое, а так рядом с (тут ведь не аулы уже?) селением Дзауджи-Кау[13] построили небольшую каменно-земляную крепостицу, в которой целых двенадцать устаревших пушек на стенах недостроенных торчат. И весь гарнизон сто человек. Каким Кавказом может владеть эта крепость? Прикрыть часть дороги к Грузии, ставшей уже кусочком Российской империи, но пока не имеющей с ней общих границ. Живут здесь уже осетины. Получается, справа от дороги всякие кабардинцы и черкесы, а слева ингуши и чеченцы. Может, на дороге, как утверждал оружейник, и шалят немирные черкесы, но отряд Петра Христиановича не тронули. Наверное, нападают на мелкие караваны и купцов, а вот на солидный все же отряд в пятьдесят сабель напасть не решились. Прибыли, когда уже начало смеркаться и в крепость всеми силами не полезли. Опять остановились на берегу реки Терек, вдоль которой долгое время и следовала очень паршивая дорога. Время от времени обваливались склоны и расчищать дорогу никто особо не спешил. Командовать неполным батальоном, что расквартирован во Владикавказе, был временно назначен полковник Краснов и он же одновременно являлся комендантом крепости Владикавказ. Полковник и поведал за ужином графу Витгенштейну, что все врут календари. Конечно, Владикавказ по указу матушки-государыни был возведен в 1784 году, но удержать его Потемкин, отстроивший его, не смог. Это другой Потемкин. 15 октября 1788 года, в связи со сложной военно-политической обстановкой на Северном Кавказе, владикавказский комендант Штедер, по приказу Павла Сергеича Потемкина – дальнего-предальнего родственника Потемкина-Таврического, «предав огню все строения и забрав всех поселян», перешел с гарнизоном в крепость Моздок. Восстанавливать крепость начали только пять лет назад, но из-за скудости средств и не сильном желании делать это со стороны Павла, работы все еще не завершены. Павел, вообще, устроил на Кавказе черт-те что. Только за это его нужно было табакеркой приголубить. Сдал назад и Баку и Дербент, рассорил между собой всех офицеров и большую часть разогнал в ссылку по имениям, как Витгенштейна или Валериана Зубова. И мирные почти кавказские народы перебаламутил. В придачу персов спровоцировал на очередную войну. – И что, сейчас лучше стало? – спросил полковника Брехт. – Да где там, еле выживаем, вы уж, ваше превосходительство, замолвите в Петербурге за нас словечко, а то ни обмундирования зимнего нет, ни пороху. Случись замятня какая, и полягут ребятушки, палить-то в супостата нечем будет. Только в штыки идти. – А что осетины, тоже нападают на русских? – Что-то совсем тут все плохо, когда уже Ермолова пришлют? – Ну, если честно, то на нас не очень, бывает, пальнут из ружья из кустов, и все на этом. А вот на грузинцев их абреки часто нападают. С грузинцами у них война не война, но склока и замятня. Грабят их. Потому те в Россию и запросились, что сами отбиться от горских народов не в силах. А мы их приняли в объятия-то, а защитить пока не можем. Обрисуйте картину сию императору государю, будьте любезны, Петр Христианович. – Конечно, чтобы посмотреть на все собственными глазами, и приехал. И еще одно дельце есть. Уважаемый Иван Ильич, вы отправьте к грузинским князьям и к бывшей царице Мариам гонца и в Тифлис, что пятнадцатого сентября в Москве будет коронация Александра, и я от его имени их на нее приглашаю, неплохо бы было, чтобы они туда подъехали. Там и поговорить о бедах своих смогут. – Конечно, обязательно так сделаю, ваше сиятельство. Неужто за этим сюда в такую даль ехали? – полковник раскинул руки, это «сюда» очерчивая. Широко получилось. – Не все еще. У осетин же тоже есть князья. Я буду ждать их в Махачкале пятнадцатого августа, если они захотят присутствовать на коронации, а может, и послужить в личном конвое его императорского величества, который я и приехал сюда создавать, то пусть там меня ожидают. Горцев в него хочу набрать. Чеченов, кабардинцев, почему бы и осетинам не влиться в наши сплоченные рады. Обязательно в парадной национальной одежде. – Сплоченные ряды, ну вы и шутник, Петр Христианович, тут каждый с каждым воюет, как еще не обезлюдела полностью земля. Сотнями в день гибнут в междоусобных битвах. – Даже не знаю, плохо это или хорошо, но пока не совсем наше дело. А вот очень бы хотелось, чтобы царица с царевичами и царевнами приехала в Москву на коронацию. – Так сегодня же в Тифлис гонца пошлю, – заверил его полковник Краснов. Про эту царицу Брехт как-то давным-давно передачу по телевизору видел. Серьезная была тетечка. Именно вот сейчас вся Грузия опутана густой сетью интриг, причем концы многих нитей сходились на членах упраздненной правящей династии Багратионов, которые стремились вернуть утраченную власть. В заговор включились многие местные князья, а все нити, если за них потянуть, приведут в Дагестан, Баку, Персию и даже Турцию. Мутят, проклятые, против России. Надо было что-то предпринять. Чтобы бороться с внешними врагами Грузии, нужно хотя бы саму Грузию замирить. Поэтому российским правительством будет через год или два принято решение о вывозе членов семьи бывших грузинских царей в Россию, где они будут проживать на правах российских помещиков с сохранением привилегий, соответствующих их высокому званию. Однако в Тифлисе это предложение было воспринято крайне враждебно. Генералу Цицианову, который возглавит войска, находящиеся в Грузии, станет известно, что царица Мария с сыновьями и царевной Тамарой готовятся к побегу в Персию, где им была обещана помощь в борьбе за грузинский престол. Дальше откладывать «переселение» бывших монархов было опасно. Павел Дмитриевич приказал генералу Тучкову задержать царевичей, а генералу Лазареву арестовать царицу с дочерью, после чего все Багратионы должны были быть доставлены в Мцхет, а оттуда – в Россию. Тучков Сергей Алексеевич – старший брат того Тучкова, что погибнет при Бородине, свою задачу выполнит успешно. А вот у генерал-майора Лазарева Сергея Петровича все пойдет наперекосяк. Тут стоит чуть про царицу упомянуть. Дольше всех противилась требованию оставить Грузию вдова царя Георгия XII, царица Мариам Георгиевна, женщина властного, крутого характера, не скрывавшая неудовольствия от того, что сын ее не получает царства. Примерно через год, Брехт точную дату не помнил, утречком генерал Лазарев прибудет в дом царицы и торжественно объявит ей приказ генерала Цицианова. Царица приняла его, находясь в постели, и ответила, что ехать в Россию не желает. Тогда Лазарев оставит в ее спальне офицера, а сам выйдет, чтобы сделать распоряжения по сбору в дорогу слугам. Однако едва Лазарев переступил порог, как услышал за дверью царской спальни шум. Пришлось генералу возвращаться. А там картина маслом. Царевич Жабраил – четырнадцатилетний пацан, и царевна Тамара – тринадцатилетняя девчонка, с кинжалами в руках напали на русского офицера, который, отступив в дальний угол комнаты, осторожно отбивался от них шпагой, боясь случайно задеть высокородных противников. А вот царевич с царевной не церемонились. Офицер получил уже несколько легких ран, и было ясно, что долго не продержится. Сергей Петрович подойдет к кровати и попросит царицу Мариам остановить детей, но в этот момент вдова Георгия XII сама выхватит спрятанный под одеялом кинжал и вонзит его в бок генералу. Лазарев умрет сразу, очевидно, в печень попала грузинская тигрица, а следом они уже втроем убьют и офицера. Побег царице не удастся – подоспевшие русские солдаты блокируют царственных убийц в спальне и известят о случившемся генерала Цицианова. Убийство русского генерала во дворце взбудоражит весь Тифлис. Многие высшие сановники Грузии приедут во дворец и станут уговаривать царицу выполнить приказ императора, но Мариам Георгиевна никого не станет слушать, угрожая в случае насилия лишить себя жизни. То же самое кричали и ее дети. Смысла затягивать переговоры не было. Полицмейстер Тифлиса, завернув руку в толстую папаху, приблизился к царице и вырвал кинжал из ее рук, которым она и его пыталась убить. И в это время стоявшая рядом царевна Тамара неожиданно бросилась на полиц-мейстера, однако промахнулась и вонзила обагренный кровью офицера кинжал в плечо матери. Увидев это, царевич Жабраил заплакал и бросил свое оружие на пол. Вечером того же дня все царское семейство было собрано в Мцхете, а оттуда под охраной серь-езного отряда отправлено в Россию. Там царица Мария была заключена в Белгородский женский монастырь, где провела несколько лет – умерщвляя плоть и смиряя дух. Затем, получив прощение, вдова последнего грузинского царя еще долго жила в Москве, где и умерла в 1850 году в восьмидесятилетнем возрасте. С большими почестями она была перевезена в Грузию и похоронена в Мцхетском соборе, служащим усыпальницей грузинских царей. Этот самый Георгий XII был совсем больным человеком, что не помешало ему дважды жениться и от двух жен в сумме получить четырнадцать сыновей и девять дочерей. Всех их почти перевезут в Москву и Санкт-Петербург. Судьба сложится у всех по-разному, некоторые продолжат плести заговоры. Но опасности для России уже представлять не будут. Вот, чтобы всего этого не случилось, и Грузия на год или два раньше успокоилась, Петр Христианович и хотел залучить царицу Мариам с отпрысками в Москву на коронацию и там уже «уговорить» Александра, через Марию Федоровну, оставить всех в Москве. Получится или нет, неизвестно, но… «Делай, что должно, и будь, что будет», как сказал Брехту Марк Аврелий. Глава 19 Событие пятьдесят третье Убивает противника ярость, захватывает его богатства жадность. Поэтому сто раз сразиться и сто раз победить – это не лучшее из лучшего; лучшее из лучшего – покорить чужую армию, не сражаясь. Давным-давно жил дядечка один. Так бы и не вспомнили сейчас, очень давно это было. Но была одна странность у дядечки. Он цитатами говорил. Вот, чего бы ни сказал, так сразу готовая цитата – получите, распишитесь. Ходил по городу или по дворцу и высказывался цитатами. А за ним куча народу с перьями гусиными и бумагами тростниковыми ходят и записывают. Все одно потом умер, а записки остались. Их изучать стали. И все, кто их выучил, становились умными и врагов завсегда побеждали. Был минус у цитат, не на французском языке они написаны, на другом. И даже не на русском. А потому в России их никто не читал. Зря, между прочим. Полно чего хорошего писарчуки за этим цитатником ходячим записали. Вот, например, есть у него такая очень умная мысль. «Если знаешь противника и знаешь себя, сражайся хоть сто раз, опасности не будет; если знаешь себя, а его не знаешь, один раз победишь, другой раз потерпишь поражение; если не знаешь ни себя, ни его, каждый раз, когда будешь сражаться, будешь терпеть поражение». Звали древнего мужичка, как вы догадались, Сунь-Цзы. А, ну да, не мужичка. Был сей человек трансгендером. Отчекрыжили ему чего-то нужное. Там у китайцев с этим строго, хочешь подняться по служебной лестнице – становись трансгендером. А все Штаты ругаем и наших поп-звезд, вот они как раз прочитали цитатник китайский. Только поняли превратно. Не с того начали. Бог им судья. К чему это. А к тому, что ни придворные наших царей, ни сами цари именно этой цитаты не учили. И неучами шли Кавказ завоевывать. Так нельзя. Они все – эти политики и генералы, мерили всех по себе. А на Кавказе все другое, и дело даже не в религии. Там, кстати, сейчас не настоящий ислам. Там прошелся по горам и предгорьям пятнадцать лет назад шейх Мансур, и большинство народов Кавказа, которые до этого про Коран только слышали от своих князей, по сути оставаясь язычниками, уяснили из проповедей этого шейха главное – мусульманин должен убить неверного. Всё. Это главное. Остальное не важно. Священная война – газават. Так главное – это не религия. Не понимали наши полководцы и монархи это «главное» – там живут люди с совершенно другим менталитетом. Наглядный пример. Мужчина там воин – он не должен работать. Это уж если припрет. Он должен ходить в набеги, в крайнем случае на охоту. А лучше всего на войну. Тот самый гвоздь в стену он не забьет. Есть рабы, которых он приволок из набега, есть женщины. Вот они и должны заниматься домом и сельским хозяйством – гвозди забивать. И в основном, так как с рабами не у всех получалось – работают именно женщины. А чем мужчины занимаются? Так просто. Идет воин один по улице аула к мечети или к другу, или просто идет, а навстречу второй. – Привет, брат, чем занимаешься? – спрашивает один. – И тебе привет, брат, – отвечает второй. – Ничем не занимаюсь. Скучно. – А давай пойдем в набег на тех в долине. – А давай. Вдвоем пойдем? – Нет, ты братьев возьми, и я братьев и сына старшего. Здесь завтра утром встречаемся. И пошли, и пограбили, и вернулись, и опять скучают. Или не вернулись. Набег дело такое. Тогда родственники собираются и идут мстить обидчикам. Ну и так далее. И еще есть одна черта, которую наши не сразу поняли. Клятва, данная неверному, не считается. Ну, мало ли о чем ты с гяуром договорился, если тебе нужно нарушить эту клятву, то, пожалуйста, нарушай. А если тебя поймают после этого и будут упрекать, то нужно просто сказать, что если не вынесете оправдательный приговор и не отстанете со своими придирками, то вот рядом Персия или Турция, и там меня единоверцы лучше поймут. А если поймают турки или персы, то им нужно сказать, что вон рядом великая Россия, и если не отстанете, то я им пожалуюсь, и они за меня, всего такого красивого, сразу вступятся. И вступятся – это правда. А еще они все очень бедны. Вечные войны с Турцией и Персией, когда войска проходят регулярно через твой аул, накапливать особые богатства не позволяют, не отнимут, так отберут, а не отберут, так конфискуют. И единственный способ свести концы с концами, это набеги на соседние аулы, благо народы на Кавказе так перемешаны и их сотни и сотни, так что почти всегда соседний аул это чужаки, а часто и иноверцы, полно сейчас еще христиан и язычников на Кавказе. И вот всего этого не зная и не понимая менталитет этих людей, Россия влезла на Кавказ. Потому целый век потребовался на усмирение, да и то, как только вспыхнула революция, все опять встало на круги своя. Началась перестройка, и снова вспыхнуло. И что нужно делать? Брехт знает? Нет, уж знатоком Кавказа он точно не является. Знает он две вещи. Нужно попробовать найти этим воинам другую цель. Дикую дивизию создать. Пусть не соседей грабят и русских убивают, а грабят поляков, австрийцев, французов. Пусть везут тысячи рабов из Европы. Пусть заводят себе гаремы из француженок и полячек. Именно эти гаремы и позволят изменить горцев. Эти полячки же и француженки воспитают детей. Не мужское дело детьми заниматься. Пару поколений, и там уже другие люди. Ну и сделать нужно их богатыми, чтобы было что воинам терять. Брехт поставил пиалу с чаем на стол и посмотрел на полковника Краснова: – Что думаете про мои завиральные идеи? – А чего тут думать, трясти надо. Почти так и сказал. – А чего тут думать, донести надо ваши мысли до императора и Государственного Совета. Правильные мысли. Событие пятьдесят четвертое Сколько промахов! И все в цель! Владимир Михайлович Хочинский Говорить не думая – все равно, что стрелять не целясь. Мигель де Сервантес Нальчик бурлил и кипел. За неделю, что Брехт с гусарами отсутствовал, маленький аул превратился в огромный стан. Людей, в прямом смысле этого слова, были тысячи. Кабардинец Зубер Шогенцуков выехал на средненькой паршивости лошадке навстречу генералу Витгенштейну, чтобы похвастать, что он достойно выполнил поручение.