Событие сорок пятое Лучший способ тренировать силу воли – это щелкать семечки, а зернышки выплевывать. От вредной привычки грызть семечки избавляет курение. От приема и бала увернуться не удалось. Ну, зато помылись, постирались, поели супчику французского черепахового. Брехт отправил Ванек и Сему пройтись по рынку и купить семечек, если будут продавать. – Походите, поищите самые крупные. У человечка этого спросите, кто он и откуда. И договоритесь, что в самом конце августа, когда поедем назад, то пару мешков семечек у него купим, пусть приготовит, – напутствовал Брехт дезертиров и пацаненка. С ним два Ивашки и Сема доедут до Ростова, а там их пути разделятся. Будущие виноградари поплывут из Ростова морем в Крым, а они с гусарами по горной дороге порысят в крепость Владикавказ. Там уж сориентируются, как оттуда попасть в Чечню, которая пока совсем не Россия. Чечню присоединят лет через шестьдесят в результате целой кучи кавказских войн. И начнутся они только в 1817-м или даже 1818 году. И при этом Грузия, которая гораздо южнее, уже в составе России, хоть и не имеет с ней общей границы. Анклав, пока соединенный дорогой как раз через крепость Владикавказ. В принципе, чтобы из Владикавказа попасть в Дербент короткой дорогой, не выписывая круголей, через Чеченский имамат и нужно ехать. Или, может, эта территория и государство сейчас по-другому называется. Не силен был Брехт в географии и политике Кавказа в этом времени. А от Витгенштейна то, что осталось в памяти, тоже не сильно помогало. Он в армии Валериана Зубова с противоположной стороны на Кавказе воевал, там была просто узкая полоса побережья вдоль Каспийского моря. А сейчас они будут вынуждены мостики с не сильно дружественными Российской империи народами наводить в самом центре Кавказа. Прием давал как раз предводитель дворянства губернского в своем новом недавно построенном дворце. Большой, красивый с колоннами. Даже с кусочком английского парка. Пришлось покружиться Петру Христиановичу в танце с той самой Евдокией Степановной – женой Черткова, которая ему огромное приданое принесла. Женщина была не старая, лет тридцать, но располневшая и какая-то рыхлая. Зато оказалось, что она не просто так мильёнщица, она рулит всем огромным этим сельскохозяйственным предприятием. Не бегает, конечно, проверять надои, у нее целый штат из немецких и французских управляющих, но она за ними все проверяет, даже в отчеты залазит по каждой деревне, по каждому селу. Все оставшееся время, до конца бала Брехт не танцевал, а под злыми взглядами местных дам, причисляющих себя к высшему обществу, отошел в сторонку и разговаривал с Чертковой. Вот здесь можно попрогрессорствовать. Рассказал ей все, что знал о спорынье и способах борьбы с ней. О вреде, который она приносит здоровью человека. Потом поделился знаниями про овсюг и пятиполье, про глубокую вспашку плугом, чтобы избавиться от сорняков и спорыньи. Разговор плавно перешел на сады, и Брехт рассказал о создании лесополос вдоль рек и о снегозадержании. Даже и не заметил, как бал закончился. Вывел их из обсуждения способов увеличения урожайности яблонь путем создания пасек, чем чаще, тем лучше, кашель над ухом. Сам предводитель дворянства пришел сообщить, что гости расходятся, бал окончен и хозяйке надо с гостями попрощаться. А его превосходительству тоже с дороги отдохнуть надо, и Верка, вон, проводит графа в отведенную ему комнату. Верка только называлась Веркой. На самом деле была бабушкой почти, из-под платка седые волосы вылезают, усики тоже седеть начали, бельмо на глазу. Гад этот Чертков и скупердяй, пожалел для графа Витгенштейна настоящей Верки. Есть ведь в этом огромном дворце хоть одна молодая приличная Верка. Ладно, зато выспался. Даже клопы не смогли разбудить. Только утром обнаружил, что простыня в ногах вся в крови, а ноги эти чешутся. Тронулись с утра, не дожидаясь, пока начнутся уговоры остаться на обед, да съездить в гости к тайному советнику губернатору Воронежской губернии Пушкину Федору Алексеевичу. Это еще день терять. Надо отдать должное Пушкину, непонятно за чей счет, то ли местных властей, то ли самого Пушкина, а то и мадам Чертковой, но их коляска, переделанная в телегу, была под завязку забита провизией. Как Брехт и объяснил, все то, что под южным уже солнцем не может за неделю испортиться. Ровно за столько надеялись добраться до Ростова. До него все те же пятьсот двадцать километров или четыреста девяносто верст[11]. Крупы положили разные, вяленое мясо, воблу и даже несколько деревянных клеток, под завязку курями забитые, примостили сверху. Про яйца тоже не забыли. Даже картошки и морковки по мешку сунули. В первые дни Брехт опасался, выдержат ли рессоры. Но время шло, и амбарчик на колесах пустел, прокормить пятьдесят пять человек и сто с лишним коней непростое мероприятие. Ивашки с Семой порадовали, они на рынке в Воронеже нашли мужика, который вполне себе большими семечками торговал. Мужик пообещал специально для графа засеять дополнительно десятину земли прямо завтра и все, что соберет, приберечь к возвращению генерала. Найти его просто будет, спросить на рынке этом про Федора Кулака. Почему Кулака? Так первейший кулачный боец в Воронеже. Петр Христианович горстку из мешочка достал и начал лузгать, сидя в бричке. Семечки как семечки, точно такие и помнил из детства. Вот тут точно нужно будет прогрессорствовать. Что он, обычный пресс для отжима масла не придумает? Сложнее с халвой, там ведь очищать от шелухи нужно. Ничего, время есть, придумает, как это сделать. Событие сорок шестое Вино скотинит и зверит человека, ожесточает его и отвлекает от светлых мыслей, тупит его. Федор Михайлович Достоевский Если дорога от Москвы до Воронежа была вполне себе оживленной и практически вся местность была заселена, тут и там деревеньки и большие села вдоль дороги утопали в цветущих яблонях, то чем дальше они продвигались на юг, тем все пустыннее становилась дорога и пустыннее местность. Пока ехали вдоль Дона, еще время от времени попадались казачьи станицы, издали на плоской, как стол, равнине, сообщая о них куполами церквей, а когда Дон вильнул на восток к Волге, то и станицы закончились. Зеленая бескрайняя степь. Сотни километров не заселенной благодатной земли. Сколько тут можно вырастить кукурузы и подсолнечника?! Проблема с водой. Ну, судя по карте, чуть западнее течет река Калитва и еще кое-где реки и озера обозначены. Вот интересно, откуда у англичан такие неплохие карты. У Российской империи есть такие? График движения не поменялся. И за все те же семь дней добрались до Ростова. Ростов-на-Дону, в котором Брехт был один раз – это огромный миллионный город. Но это через двести лет он вырастет. Сейчас население Ростова, который всего пять лет как получил статус города, до этого просто крепостью был, всего четыре тысячи человек. Об этом комендант крепости майор Рукавишников и поведал Витгенштейну. Гарнизон крепости и многие жители города Ростова занимались интереснейшим делом. И за их работой и правда можно было смотреть вечно. Они дружно с уханьем и гиканьем разрушали крепость и город. Это не преувеличение и не метафора. Поступил приказ из Петербурга – крепость срыть. – Ни одного выстрела крепость и не сделала, как присоединили земли-то причерноморские да Крым, так Ростов в глубоком тылу остался. Сейчас это просто таможня на пути на Кавказ и для судов, что по Азовскому и Черному морям плавают, торговлишкой занимаясь. Брехт руины осмотрел. Вроде как сам Суворов тоже руку к их строительству приложил. Все было понятно, кроме одного – почему город и крепость на правом берегу Дона, если он строился против турок и татар. Замануха какая? А теперь чего. Город с этой стороны реки, а с той пару кузниц, мастерские по ремонту мелких судов и мастерские кожевенников. Вонь, чад и грязь. И самое печальное – барж нормальных, чтобы переправить отряд в пятьдесят всадников одвуконь на тот берег, нет. Есть шаланды всякие рыбацкие, и с парусом и на веслах, но как на этих лодчонках переправляться? И не стали пока. Им с той стороны вообще пока делать нечего. Нужно же попасть на очередной бал к нищебродскому предводителю местного дворянства или городничему. Тут и домов-то нормальных нет, в этом Ростове, но в отряде есть господа офицеры, которые везут с собой парадные мундиры, а в городе есть общество женское. Сошлись интересы. Все равно им, где мероприятие будет, хоть на свежем воздухе можно бал проводить. Главное – чтобы был. Погода тоже не радовала, нет, не дожди напали. Напало солнце. Регулярно тут такое или просто гусарам повезло, но уже два дня в середине мая стояла жара под тридцать градусов и ни малейшего ветерка. И тысячи и миллионы насекомых. Граф Витгенштейн не стал полуэскадрон переправлять на тот берег пока. Черт с ним, бал так бал. Впереди уже всякие трудности начнутся, к Кавказу подъехали. Да и вымыться и постираться опять надо. Отправил граф каптенармуса с пятью унтерами на телеге за продуктами питания и овсом для лошадей, а сам, отпустив народ купаться и коней отстирывать, занялся очередной и последней инструкцией своих дезертиров, ставших мелкопоместными дворянами. Точнее, детьми этих дворян. Откуда деньги? У мелкопоместных-то? А не принято сейчас о сем спрашивать. Но если спросят все же, то Брехт разрешил им на него сослаться, мол, сам их сиятельство и превосходительство граф Витгенштейн в долг ссудил. – Давайте так, господа, – Брехт оглядел переодевшихся в английские фраки дезертиров, так себе походили они на утонченных дворян. Хотя они же с окраин Башкирии, как там дворянин мелкопоместный выглядит, никто в Крыму не знает. – Добираетесь до деревушки Судак и покупаете там землю, смотрите, чтобы она была на южных, повернутых к морю склонах. Землю купите, начинайте дома строить. С местными татарами осторожнее, всего прошло два десятка лет, как Крым к России перешел, так что с оружием не расставайтесь и старайтесь почаще на людях вместе показываться, чтобы татары понимали, что вы не одиночки, а вместе. Деньгами сильно не светите, торгуйтесь. Во-первых, это восточный народ и торговаться любят, а во-вторых, они не должны думать, что у вас денег немерено. Пусть, наоборот, вас за нищебродов считают. Построите дома и начинайте виноградники разводить, договаривайтесь с купцами, чтобы вам лозу из разных мест привозили. Найдите специалистов из местных. Турки на еду виноград должны были выращивать. Только зарубите себе на носу, что из этого винограда вина не получить, вино делают из специальных сортов винограда с повышенной сахаристостью. Вот такие винные сорта и просите купцов привозить. Да, насчет жен. Подумайте, может, гречанок в жены вам взять. Тогда местная греческая община будет на вашей стороне, в случае чего защитят, да и с виноградарством помогут. – Страшно, вашество, – почесал репу Сема. – Обвыкнетесь. Всё, господа. Прощевайте, вон, на вашем кораблике уже руками машут. Сейчас сходни спускать будут. Семь футов вам под килем. Брехт стоял и смотрел, как выбирают якоря на кораблике. Сам бы бросил все проблемы и с ними подался. Чего всегда надо мир спасать. Копайся в земле, выводи новые сорта винограда, винишко молодое попивай. Детей расти. Красота. Нет. Все, хватит нюни распускать, нужно идти спасать мир. Глава 17 Событие сорок седьмое Если ты прежде всего и при всех обстоятельствах не внушаешь страха, то никто не примет тебя настолько всерьез, чтобы в конце концов полюбить тебя. Ф. Ницше Следующие пятьсот километров заканчивались в Пятигорске. Дорога долго шла вдоль спускающейся с гор петляющей реки Суркуль. Ночевали на берегу этой речушки, красота, птички поют, ветерок с гор сползает, освежает. Но это только привал, а так пыльная неровная дорога и удушающая жара. Последний раз остановку сделали на северо-западном склоне горы Машук. Где-то именно тут застрелят Лермонтова через сорок лет. Рано вступаться за поэта, он и не родился еще. Разве деда выпороть. Не, сейчас вся знать такая. Или выпороть? Дед был… Как потом про него бабка Лермонтова скажет: «собаке – собачья смерть». Яд примет. Вообще, история достойная, чтобы выпороть. Михаил Васильевич Арсеньев, ну, который дед по материнской линии, купит Тарханы, заделает жене ребенка – дочь – мать поэта и переедет к соседке жить, пока у нее муж по европам с Наполеоном воюет, а как муж вернется через десяток лет, так и отравится. Какой пример Михаилу Юрьевичу? Плохой пример. Точно нужно вернуться и выпороть. Нет, Александр телесные наказания для дворян отменил, но как это может помешать дедушку выпороть?! Зачем тут разрешение императора, разложил на лавке, снял портки, отломал черенок от граблей и бей себе по булкам, приговаривай: «Одумайся, вернись в лоно». Или не пороть. Начнет этот суицидник внучка воспитывать, и воспитает по-другому, не станет Лермонтов поэтом. Что детишки в школе учить будут? Как без «Паруса»? Вообще, нужно попытаться повлиять на Александра, сейчас за дуэли преследуют, но эти петухи вечно в них влезают. Пока не дошла очередь до Пушкина и Лермонтова, нужно не просто судить и отправлять на фронт дуэлянтов, а вешать на площадях голыми вниз головой «до смерти», как наглы говорят. Через год количество дуэлей снизится в десять раз, а через десять лет в год будут десять дуэлей проводить. А как отстаивать дворянскую честь? Ввести в суды за клевету статью. Пороть тоже на площади. Все же Павел прав был. Расшалились дворяне. Те пятеро офицеров, что поехали с Витгенштейном добровольцами на Кавказ, были без сомнения храбрыми людьми, и в сабельной рубке с такими же французскими кавалеристами не уступили бы. Но вот воевать с ними с горцами, здесь на Кавказе, Петр Христианович бы не решился. Тут мало храбрости и умения саблей махать. Тут нужны другие умения. Лежать в засадах, ползать, маскироваться, быстро бегать, метко стрелять, быстро перезаряжать оружие. Да думать просто. Ничего этого гусары не умеют. Зачем их послал император с ним? Мешаться. Пятигорска еще никакого нет, даже в проекте. Сейчас на его месте стоит Константиногорская крепость. Всего десять лет как по Ясскому мирному договору 1791 года Российская империя приобрела Большую Кабарду и правый берег Кубани, и таким образом Минеральные воды сделались окончательно нашей собственностью. Правда, вот это место – пятигорье, отошло к России по предыдущему мирному договору – Кючук-Кайнарджийскому мирному трактату. Это произошло в 1774 году. Строительство крепости началось двадцать лет назад. Сейчас достроили, и даже небольшая слобода уже у подножия горы Машук организовалась. Солдатикам понравились минеральные горячие источники и, выйдя в отставку, не домой подались, а селились возле крепости, старые косточки попарить в целебных минеральных источниках. У слободчан и пополнили запасы продовольствия. Кроме солдатиков русских есть уже и другие народы в поселении, изредка и немецкая речь уже слышалась. Появились переселенцы с неметчины, точнее выходцы из Поволжья (Сарепты). Не сидится немцам на одном месте, все лучшей жизни ищут. Есть же поговорка: бойся своих мыслей, они могут сбыться. Накликал. Думал о дуэли Лермонтова, и как ее предотвратить, и на базаре возле крепости столкнулся с капитаном егерей, который девушку избивал, кулаком бил по лицу, в кровь уже разбил. Брехт его за руку поймал, а тот, недолго думая, бам Петру Христиановичу в морду. Граф не ожидал, но удар тем не менее не пропустил, уклонился, пропуская руку мимо, но все же по уху капитан его зацепил. Пришлось коленом врезать товарищу по причинному месту, а когда тот согнулся, этим же коленом по носу. Визжа и матерясь, капитан убежал. Девчонка тоже исчезла. Ну, и бог с ними, подумал Брехт и продолжил закупку продовольствия с каптенармусом. А тут из крепости целый взвод с этим капитаном выбегает. И перчатку свою несвежую, почти коричневую, а не белую, эта рожа рыжая в графа кидает. – Вызываю вас на дуэль, сударь! – и петушком голову задрал. – Я тебе, ушлепок, не сударь, а ваше сиятельство или ваше превосходительство. Повтори, гаденыш. – Ик, ик… Вызываю… ик, вас на дуэль ваше сиятельство, стреляемся сегодня же… – начал, чуть струхнув, капитан, но два десятка солдат и офицеров за спиной, видимо, смелости придали. – Как звать тебя, выхухоль? – осмотрел противников Витгенштейн. Солдатики в рванье, офицеры не бриты и не стрижены. Разве вон один с завитыми усиками, что вообще-то не разрешалось служащим не в гусарских полках, очевидно – бывший гусар. На Лермонтова, кстати, похож. Сам же капитан был больше всего похож на Шарикова. Такая же плебейская рыжая рожа с большой челюстью. И усы рыжие в крови из разбитого носа. – Попрошу не оскорблять! – и оглядывается. Ссыкотно. – Чего кричишь, петушок. Звать тебя как? – Капитан Мартынов, – стрельнул глазами. – Стреляемся немедленно. – Мартынов? – А как фамилия товарища, что Лермонтова застрелил? Тоже вроде Мартынов? Папенька? Ну, хотя фамилия распространенная. – Хорошо, сударь. Я – генерал-майор, граф Людвиг Адольф Петер цу Зайн-Витгенштейн-Берлебург-Людвигсбург. Шеф Мариупольского полка. Стреляемся сегодня же, но на моих условиях, раз ты меня вызвал. Согласен, петушок? – Попрошу не оскорблять! – А то чего? Встанешь из мертвых и пугать меня будешь. Бу! – Брехт козу сделал капитану. Тот отпрянул и завизжал. Провизжавшись, Мартынов, дергаясь и оглядываясь, убежал к своим приятелям. Очевидно, секундантов назначать. Или выбирать? Как это действо производится? Событие сорок восьмое Я ничего так не боюсь, как испуганных людей. Роберт Фрост