За его передвижением по магазину наблюдал поклонившийся и вымученно улыбнувшийся швейцарский гном. Мужичок был метра полтора ростом, или около того, и широк в плечах. Копна волос была рыжей, не хватало лишь бороды, в кольца завитой, для полного сходства. Вместо нее были прикольные закрученные вверх усики, тоже рыжие, почти красные. Так себе видок, как корове бронежилет усы подходили к копне на голове. На носу присутствовал монокль. Продвинутый гном. Очки в этом времени Брехту почти не встречались. Он сразу и про императрицу вспомнил с ее вечным прищуриванием из-за близорукости. Очки для дальнозорких не редкость, а вот с обратными линзами делать, конечно, уже догадались, но распространения в России еще они не получили. Кроме того, точного понятия «диоптрия» еще не разработано. И это преподаватель физики Брехт знал точно. Через семьдесят лет только додумаются. Одна диоптрия равна оптической силе линзы или сферического зеркала с фокусным расстоянием, равным одному метру. Еще нет метра даже. Вот вернется он с Кавказа и нужно подать в Российскую Академию наук патент на изобретение диоптрий. – Вы что-то хотели, ваше высокопревосходительство, – вывел его гном из состояния созерцания бриллиантового дыма. Понятно, на французском языке вывел. – Я просто превосходительство, зачем повышать мне звание, это только государь император может сделать, – зло рыкнул на одного из братьев, наверное, Брехт. А чего, если человека напугать, то он сговорчивее ведь станет. Торговаться легче будет. – Или вы мните себя равным нашему государю, сударь?! – И глазами посверкать. Немая сцена. К нам едет ревизор. – Простите ради бога, ваше превосходительство, товарищ генерал… – начал блеять гном, ну, про товарища послышалось, месьем обозвал. – А то смотри, у меня не забалуешь. А подать сюда Ляпкина-Тяпкина. – Простите, ваше превосходительство, что вы изволите? – вконец стушевался гном. – Как звать тебя, болезный? – брови скукожить, как Киса Воробьянинов. – Йона Барбе, ваше высо… ваше превосходительство. – В пол поклонился швейцарский гном. – Будешь Иваном. А скажи мне, Ваня, есть у тебя карманные часы, изготовленные в России? – Брехт ткнул перстом в лежащие отдельно от золотых серебряные часы. – Есть, ваше превосходительство. Вот, эти произведены в Российской империи на Купавинской фабрике в Москве. – Пальчиком несмело ткнул «Ваня» в средней паршивости часы, довольно большие. Точно, Брехт вспомнил, что читал в газете про приключения шведа Питера Нордштейна, который при содействии Григория Потемкина открыл первую в России мануфактуру по производству часов. Целая детективная история. Мастер попался не скаредный и охотно передавал секреты своего ремесла ученикам, преподавая в Академии художеств. Ему удалось подготовить около трех десятков помощников. Мануфактура собирала десять карманных часов в месяц. После смерти Потемкина производство было выкуплено государством и перенесено из белорусской Дубровины в подмосковную Купавну. Ну, а дальше как всегда. Приехали, а там вместо светлых корпусов с центральным отоплением… Голое поле и две землянки. И только начали строить что-то типа конюшни с тонкими дощатыми стенами. И это только начало бед. Именно в это время в Польше вспыхнуло очередное восстание. Часть работников присоединилась к борцам за свободу, поднявшим бунт. Там их и порубали гусары. Нордштейн был вынужден воздвигать производственные помещения силами своих часовых рабочих, нанимая в это время для них дом в Москве. Несколько лучших мастеров умерли во время эпидемии. Несмотря на трудности, Купавинская часовая фабрика в 1796 году работала уже на полную мощность, и продолжала наращивать темпы производства. В 1800 году было изготовлено семьдесят три штуки карманных часов и четверо настенных. – Сколько стоят? И смотри мне, правильную цену называй! – Тридцать пять рублей, – выдавил Йона. – А чуждые сколько стоят, вот эти, например? – Брехт показал на часики чуть поменьше и поизящней. Видно, что корпус делал настоящий ювелир. – Это работа знаменитого швейцарского ювелира Moзeра. Они стоят сто десять рублей. – Вот за эту фитюльку ты, Ванька, хочешь с меня сто десять рублей стрясти. Да по тебе Сибирь плачет. – Восемьдесят. Это будет даже в убыток. – Оба два давай. – Что изволит ваше… – Я говорю, что и те часы – наши русские и эти поганые заграничные возьму за сто рублей. – Помилуйте, ваше… – Судья помилует. Или нет. Ладно, Ванюша, с этим делом разобрались, вот тебе ассигнация сторублевая, а теперь скажи мне, как на духу. А ты сам не хочешь построить мануфактуру по производству часов в Санкт-Петербурге? – Ваше превосходительство – это на серебро сто… – Ты, Ванюша, брось тут вашествовать. Просил сто рублей, сто получил. Теперь ко второму вопросу перейдем. Хочешь открыть здесь часовой завод? «Заря» назовем. – Я не умею делать часы, – сник гном, поняв, что наткнулся на Кобольда и больше с него денег не получить. – Ваня, брось комплексовать. Предложение у меня к тебе есть. Я даю деньги, ты тоже немного вложишь. Строим здесь фабрику по производству часов. Мастеров несколько наймешь в Швейцарии вашей или во Франции, там сейчас бардак, люди умные захотят переехать. Я куплю или построю всем дома хорошие. На тебе материалы и сбыт. Наберем полсотни учеников. Через пару лет будет самая большая фабрика в Европе. Сбыт я тебе гарантирую по самой высокой цене. Дороже, чем у самого этого Мозера-бульдозера, ну, если они качественно работать будут. Ты хороших мастеров подбери. Возможно, есть подмастерья, что мастерами не станут у вас. Не дают им развернуться. Чего в дополнение можешь пообещать? А, земли дадим. Пусть жена в огороде копается. Нет жены, найдем полячку с толстыми косами и голубыми глазами. По рукам? Руку давай. Как загипнотизированный рыжий гном подал графу руку, одумался, но вырвать уже не смог. – Что не так, чего дергаешься?! Думаешь, обману и у меня на это денег нет? Думаешь, что торговался с тобой, потому что беден? Нет, брат, я проверял тебя. Денег и возможностей осуществить все, что я тебе пообещал, у меня в избытке. Ты, Ваньша, подумай до завтра. Я тут в путешествие месяца на три собрался. Денег я тебе оставлю, и управляющего, который все здесь организует, пришлю из Москвы. С тебя в первую очередь мастера. Не пугайся, не ввязавшись в драку. Осилим. Зато станешь известнейшим в России заводчиком, поставщиком двора. – Ваше… – Вырабатывай командный голос. – Я с братом посоветуюсь… – И правильно. Ладно, Йона Барбе, хорошо думай. Приду завтра утром, надеюсь, вы примете правильное – положительное решение. В купцы первой гильдии выйдете. Мильёнщиками станете. Бывай, Ванюша. Событие тридцать седьмое На словах все просто. Все мы – мастера слов. И только поведение отражает то, кем мы являемся на самом деле. Ф. Пьюселик «Гой и Беллинс» – английский магазейн, был полон народа. Шляпки, материал, булавки, пуговицы. Пуговицы Брехта и интересовали. Нет, еще и завод по производству пуговиц открывать не хотел. Совсем наоборот. А, ну не совсем. Просто пуговицы делать не хотел, хотел заставить других, но выгоды с этого тоже не планировал. Мысль пришла в голову, когда Мария Федоровна показала ему свой токарный станок. В Гатчинском дворце мастерская вдовствующей императрицы занимала две огромные комнаты на первом этаже. Сам станочек Петра Христиановича не вдохновил. Игрушка. Ножная швейная машинка. Да и бог с ним, вот тут уж точно прогрессорствовать нельзя. Построит он настоящий токарный станок с массивной станиной с двумя бабками, и мгновенно англичане с немцами уворуют в свои пенаты. Пусть сами до этого доходят. Если и изготавливать такие станки, то за Уралом, и чтобы немцев рядом не было, что практически нереально – девяносто процентов всех управляющих на заводах в России немцы. Сразу родственникам напишут, а то и сбегут с чертежами в Фатерлянд. Мысль была другой. Что можно задорого продавать на аукционах для пополнения фонда Марии Федоровны по суворовским училищам и прочим приютам? Вот, до пуговиц из янтаря и додумался. Видел как-то в будущем у модницы. Янтарь сейчас в стране почти не добывают. И пуговиц точно не делают. А ведь это просто кружочек с двумя дырочками, самая простая работа для токарного станка. И пуговицы, что собственноручно изготовила императрица, можно продавать за очень большие деньги, ну, и Александра Павловича можно попросить несколько выточить, ну или сделать вид, что точит, потом переделает настоящий токарь. Сколько на аукционе будет стоить комплект пуговиц для парадного фрака, изготовленный самим императором из янтаря?! Вот то-то и оно. А в магазин Брехт зашел, чтобы убедиться, что в продаже сейчас пуговиц из янтаря нет. Убедился, всякие разные есть. В основном медь и бронза, ну, или латунь. Есть костяные. Фирма «Рога и Копыта» работает в полную силу. Даже деревянные есть. Есть золотые и серебряные. А янтарных нет. Ну, и понятно, в Англии, поди, не шибко хорошо с янтарем. Это Калининград, ага, Кенигсберг и Прибалтика. Нужно уговорить Александра принять закон, запрещающий из России вывозить янтарь. Тогда сразу начнут вывозить, и цена подпрыгнет на порядок, пусть предприимчивые ушлые человечки в Российской империи наживаются на иностранцах. Да и для пополнения государственной казны лишний пятачок не помешает. Отдельно лежали дорогущие пуговицы из слоновой кости. Почти как золотые стоили. Тоже подумать нужно. Где-то на северах у нас мамонты лежат. Торгуют ими, наверное, уже малые народы Сибири. Нужно поузнавать. А еще можно подумать о второй янтарной комнате для себя любимого. Глава 14 Событие тридцать восьмое Чем больше предусмотрительность, тем крупнее промахи. Александр Круглов Первым делом, первым делом, первым делом, ну, а потом уже, потом уже потом, уже потом. Первым делом перед отъездом нужно было с делами разобраться. И дел этих было, как у дурачка фантиков. Самое важное – это завещание? Ну, не к теще же на блины, на Кавказ собрался. Сел перед листком со свежеотточенным гусиным пером Петр Христианович и понял, что писать-то нечего. Сейчас, кстати, беда с наследованием – жена, если она не родила сына, которому все достанется, то в случае смерти мужа получает только тридцать процентов его имущества. К счастью, у него есть два сына и малюсенькой деревеньки его семейство не лишат. Можно даже не писать про деревеньку, другие родственники не позарятся. Вопрос не в деревеньке, вопрос в тех миллионах, что он неправедным путем нажил. Деньги двух московских купцов, деньги английского посла, наконец, деньги братьев Чарторыйских. Там только английских денег на миллион рублей, если фунты в рубли перевести. Брехт сейчас все эти ценности перевез в квартиру Чарторыйских в то самое убежище, где они пересидели облаву. Почти вся немаленькая кладовая заполнена мешками и сундуками. Что с этим делать? О содержимом тайника знают двое взрослых Ивашек, один маленький Ивашка, Сема Тугоухий и Стеша Котковская. Стеша происходила из мелкопоместного шляхетского рода Минской губернии, которую папашка продал или отдал за долги Константину Чарторыйскому. Тот ее чем-то вроде ключницы сделал, ну, и заодно для утех использовал, а потом и брату разрешил. Все сейчас жили в этой «плохой» квартире. Кроме того, Стеша наняла кухарку и прачку-уборщицу. Ну, эти про деньги и золото не знали. Вот и встал вопрос, что делать с этими «знатоками»? С собой забрать? Можно. А квартира, кто гарантирует, что ее не ограбят? Да и сбежать ведь могут дезертиры по дороге и прямиком в Петербург, а дальше ищи их в чистом поле. Широка страна моя большая. Прямо как в загадке про мужика, что в лодке козу, волка и капусту перевозил. Только в отличие от загадки книжной эта жизненная не имела решения. Можно ли их всех оставить в квартире и поручить каждому следить друг за другом? Можно. Но такая сумма все преграды в голове сметет. Нет человека, который не захочет убить всех и завладеть миллиардом, если это на реалии двадцать первого века переводить. Тем более Ивашки и Сема – это дезертиры, воры и убийцы. Сейчас его присутствие их сдерживает. А не будет его, и за три месяца много чего напридумывают. Выходит – оставлять их здесь нельзя. Может, пора выдать им обещанные деньги и отправить в Крым виноградники разводить на своей землице? Ставим галочку. Этих нужно брать с собой. Однозначно. Где гарантия, что не вернутся в его отсутствие? Гарантия может быть только одна. Они должны увидеть, как он все богатства вывез в неизвестном направлении. Ставим галочку. Теперь Ванька-младший? Ваньку нужно оставить. Или взять с собой… Тяжело ребенку в дороге? Погибнуть может. Тут рядом с такими сокровищами погибнуть в тысячу раз проще. Кроме того, в дороге будет учить его Брехт всякому разному. За три месяца профессором не станет, но одним из самых просвещенных людей в Российской империи станет точно. Ставим галочку. Остается Стеша. Стешу Петр Христианович любовницей не сделал, хоть девушка, может, и хотела. Вполне из него всю кровь и силы вытягивала фрейлина Марии Федоровны Дарьюшка. Баронесса эта была что-то с чем-то. Повезло Ливену. А, ну да, не повезло Ливену. По слухам, у той чуть не на следующий день после свадьбы любовник появился и был он не кем иным, как Константином Павловичем – младшим братом Александра I, тогда еще цесаревича. Сейчас Константин сам цесаревич, ведь у Александра наследника нет. И его самого нет сейчас в Петербурге, он в Москве готовит Первопрестольную к коронации. Вот, надо полагать, по этой самой причине Дарьюшка и подобрала быстренько ему замену. Петр тоже против не был. Живой же человек, а Дарья Христофоровна и красива, и умна, и горяча. И удивительный факт, это сейчас почти норма, муж сто процентов знает о похождениях жены и вполне себе благоволит к Петру Христиановичу. Без действенной помощи Ливена не известно, что бы было с училищами и командировкой на Кавказ. То же самое сейчас вытворяет жена Багратиона. То же проделывала жена Суворова. Да чего князей перечислять, то же самое исполняет императрица – жена Александра I. Спала с Чарторыйским и даже дочку от него родила. О времена, о нравы! O tempora, o mores! Цицерон, правда, о другом сказал, он о наглости сенатора Каталины, посмевшего явиться в сенат, будучи заговорщиком. Так это он не знал о нравах Петербурга в эти времена. Еще бы красивее высказался. Ну да – моралист хренов, а сам-то чем лучше, тоже при живой жене и двух детках пошел в раскрытые объятия. Нет, все же есть разница, ему жену синий кристалл в нагрузку дал к новой жизни и молодому телу. Он в нее не влюблялся, руки не просил. Антуанетта Станиславовна красивая женщина и любит графа, но вот за время пребывания в ссылке Брехт в нее не влюбился. Ощущение навязанности осталось. Чего уж, себя всегда оправдаешь. Итак, что делать со Стешей? Тоже нужно увозить из Санкт-Петербурга. Куда? В деревню, к тетке, в глушь, в Саратов. В Студенцы? Что там делать будет? Нужен же пряник? Пообещать женить на молодом красивом князе и дать солидное приданое? А пока пусть до его возвращения у Матрены азы медицины постигает. Лето же будет, сбор всяких травок в самом разгаре. Не помешают бабе Яге дополнительные руки. Ставим галочку. Ну, хорошо, всех заберет, а кто останется в квартире? Ладно, об этом можно подумать и чуть позже. Как вывезти сокровища и куда их спрятать? Это даже за один раз не вывезти. Тут рейса три делать надо и самому управлять каретой. Вот это на самом деле засада.