Добравшись до дома, я с отвращением загнала велосипед в сарай, словно на нем лежала персональная ответственность за мою неудачную поездку, а потом поспешила в безопасный и теплый дом, к печенью и булочкам. Потребовалось немало чашек чая «Старый граф» и имбирных пряников, прежде чем я смогла снова почувствовать себя человеком. Я поклялась продолжить свой крестовый поход за пониманием того, как датчане ухитряются оставаться счастливыми зимой. Разумеется, в уюте и комфорте собственного дома заниматься этим было легче, и я послала сигнал SOS в Facebook: Датчане, как вам удается переживать свои зимы и оставаться счастливыми? Я испробовала лампы дневного света, пытаюсь принимать витамин D. Я прибегала даже к физическим упражнениям и прогулкам (эндорфины и все такое), но это было УЖАСНО. Ваша разочарованная Британка-на-Море. Ответы посыпались мгновенно: Вы все делаете неправильно! Секрет зимней жизни в Дании – как можно больше времени проводить дома! Не обращайте внимания, вы же не можете изменить положение солнца! (Милые у меня друзья, правда?) Только два слова – «хюгге» и «свечи»! Последний ответ пришел от Хелены, которая познакомила меня (в самых общих чертах) со своей «свечной теорией»: если зажечь в доме достаточное количество свечей, то сезонное аффективное расстройство попросту не возникнет, а зима превратится в гармоничный уютный сезон хюгге. Это показалось мне маловероятным, но разве могут ошибаться 5,5 миллиона человек? Я вспомнила, что датчане используют больше свечей на душу населения, чем жители любой другой страны мира. По данным Европейской свечной ассоциации, в среднем датчанин сжигает около шести килограммов восковых свечей за год, а их ближайшие соседи, шведы, – около четырех килограммов. Кстати, британцам хватает всего 600 граммов в год (и предпочтение отдается старомодным толстым восковым свечам). Я решила проверить на себе свечную терапию. Завтракали мы ржаным хлебом при свете маленьких свечей. Потом я весь день занималась рождественскими украшениями при успокаивающем свете ароматизированной свечи от Джо Мэлоун, которую приберегала на дождливый день (или месяц, или целый сезон). Во время ужина мы поставили элегантные свечи в подсвечники и уселись за обеденный стол. Я не была уверена, что от пламени свечей почувствовала себя лучше, но свет их был очень приятным. Я видела наши отражения в зеркале над книжным шкафом – мы были окутаны теплым, оранжевым сиянием. Мешки под глазами были почти неразличимы в полумраке, и никто не смог бы разглядеть, что мне давным-давно пора подкрасить корни волос. Отсвет пламени подчеркивал скулы Лего-Мена, и он стал похож на воина-викинга. Мы классно смотримся! В уютной столовой мы ели (естественно, макрель), болтали, смеялись, и нам даже удалось немного расслабиться. – Правда, здорово! – Что именно? – Свечи, что же еще! – И кто это придумал? Может, эти безумные датчане все же на что-то годятся! Мы рассмеялись. Пес, которому тоже не хотелось оставаться в одиночестве, громко залаял в знак поддержки. Я развеселилась и, взмахнув рукой, случайно задела какой-то особо хрупкий стеклянный подсвечник. (Если вы спросите, кто же покупает стеклянные подсвечники, отвечу – Лего-Мен: в моем муже живет некое альтер-эго Либераче[75], отличавшегося маниакальной привычкой выступать при наличии пары канделябров на деке рояля.) Воск заляпал сосновый пол арендованного нами дома, а от пламени вспыхнула салфетка. Мгновенно сработала промышленная противопожарная система ИКЕА, и через пару минут наш романтический ужин при свечах превратился в пенную вечеринку на Ибице. Итак, новый план тоже не сработал. Мне нужен был эксперт-профессионал, способный объяснить, как нам пережить датские нарнийские зимы без ущерба для здоровья. Моим рыцарем в неподвластных прихотям погоды доспехах стал Джон Каппелен из Датского метеорологического общества, которому я позвонила на следующее утро. В 8.45 вся Ютландия была окутана мраком. Глядя на струйки воды, медленно стекающие по двойным стеклам окон, я изложила свою проблему: – Я испробовала световую терапию и витамин D. Стала больше гулять. Даже попробовала хюгге: мой дом сейчас на 70 процентов покрыт воском, на 20 процентов – свечами и на 10 процентов – сдобными «улитками». Ничего не помогает! Моих соседей похитила Белая Колдунья, рядом никого нет, вокруг чертовски холодно и очень темно. Что делать? Я объяснила, что мы приехали в январе, и я уже тогда понимала, что будет тяжело. Но перспектива провести в таком состоянии еще четыре месяца казалась невыносимой для любого нормального человека. Окончательно погрузившись в страдания, я рассказала об изученной мною статистике. Я узнала, что станет еще холоднее. В Дании практически каждый день идет дождь, а скорость ветра составляет в среднем 7,6 метра в секунду – именно поэтому 30 процентов электроэнергии Дании производят ветряки. Эта страна является одним из крупнейших в мире экспортеров ветряных турбин. Что касается меня, то я уже год как приобрела модный в конце 1990-х годов обветренный вид. – Скажите честно, Джон, что здесь может нравиться? Немного помолчав, Джон поделился со мной своей мудростью – дал мне ключ к пониманию души нации, священный Грааль для всех подавленных экспатов, которые по воле судьбы оказались в Дании. – Чтобы стать настоящей датчанкой… – тихо начал Джон. – Да? – я замерла в предвосхищении. – …вы должны научиться принимать зимнюю погоду. – Вот такую погоду? – Именно! – Вы не шутите? Разве это возможно? – Конечно. Погода – главная тема для разговоров в Дании. Датчане любят обсуждать все, что происходит на улице, а там каждый день случается что-то новенькое. В Норвегии и Швеции погода более стабильная, поэтому им не о чем говорить, – сказал Джон, искренне сочувствуя своим северным соседям, впрочем, без упоминания финнов. – В Дании проходит граница двух климатических зон. Со стороны Великобритании располагается влажный западный фронт. А со стороны Сибири дуют восточные ветры, которые зимой приносят морозы. Вот почему наша погода так разнообразна! В Дании никогда нельзя угадать, какой она будет. К этому нужно просто привыкнуть, – продолжал Джон. – Мы, датчане, любим все планировать, но погода не поддается нашему контролю, и это делает ее просто восхитительной! Но в то же время наша погода не опасна, как это бывает в других местах. Датчанам не приходится опасаться «сюрпризов» погоды – она остается всего лишь поводом для разговоров. Вспомните о шторме, который был несколько недель назад. Все только о нем и говорили, три четверти телевизионных новостей было посвящено шторму. Заметьте: не войны, не внешняя политика, не знаменитости, а погода! – Джон был в полном восторге. – О чем вы думаете, просыпаясь по утрам? Вы думаете, какой будет погода! Именно погода влияет на выбор одежды. Глядя за окно, вы думаете, что вам нужно будет взять с собой, потому что в течение дня погода наверняка изменится. В Дании всегда происходит что-то новенькое в смысле погоды. – А бесконечная зима, Джон? – спросила я. – Как вам удается любить зимнюю погоду? Даже море замерзло. Постоянно темно и холодно, наконец, просто противно… Мой собеседник ответил с жаром: – Нет! Зимняя погода в Дании особенная! Она сближает людей, заставляет нас оставаться в домах и собирать вокруг себя родных и друзей. В Южной Европе все продолжают жить, как обычно, проводя время в ресторанах и кафе. – Я подумала, как замечательно это звучит, но Джон явно был другого мнения. – В Дании в это время мы все вместе собираемся дома и устраиваем хюгге! В старину зиму было не пережить, если не запастись заранее дровами и пищей, а для этого нужна была помощь соседей, родных и друзей. И когда наступали холода, можно было укрыться в своем жилище. – Как медведи в берлогах? – Именно. Конечно, сейчас все по-другому, те времена прошли. Сейчас у нас есть супермаркеты, магазины и офисы. Зимой мы продолжаем работать, но наша культура все равно побуждает нас сближаться. На улице сейчас очень неприятно, но ведь вы всегда можете прийти домой, выпить чашку чая, и вам сразу станет лучше. Если я правильно его поняла, датчане зимой сохраняют ощущение счастья, потому что на улице настолько мерзко, что достаточно прийти домой, чтобы почувствовать огромное облегчение и благодарность за то, что есть где укрыться от непогоды. – Получается, не стоит выходить из дома? – Ну, конечно, вы можете выходить, – ответил Джон. – Нужно только одеться по погоде. Мы в Дании говорим: нет плохой погоды, а есть плохая одежда. – Значит, нам всем нужны теплые комбинезоны? – Именно! – И датская погода действительно делает вас счастливым? – Да! Я попросила оценить его уровень своего счастья по 10-балльной шкале, и Джон ответил, практически не задумываясь: – «Девять» из десяти! – «Девять»? – Ну хорошо, – сдался он, – «десять»! Почему я не должен быть счастливым? Я ведь живу в одной из лучших стран мира! На что же мне жаловаться? Я передала слова Джона Лего-Мену: – Он говорит, что не бывает плохой погоды, но есть плохая одежда. Глаза моего мужа сразу же загорелись: – Значит, мы можем кое-что купить! Настоящую зимнюю одежду! Из специальной ткани! С динамическим водооталкивающим покрытием!.. Лицо мужа приняло мечтательное выражение, которое я всегда замечала, когда ему удавалось сочетать два главных своих увлечения – покупки и продвинутую в технологическом отношении одежду. Потом я обнаружила, что он уже заказывает в Интернете жилетку и зимний комбинезон для нашего ребенка. Малышу еще негде было спать, у нас не было ни коляски, ни стульчика, ни автомобильного сиденья, ни люльки, чтобы довезти его из больницы до дома. Но к датской зиме он будет полностью готов! Думаю, ребенок даже родится с рюкзаком за плечами. Моя мама, находясь в Англии, тоже бдительно следила за датской погодой и каждый день присылала мне трагические электронные письма: «Ужас! Минус 15 градусов!!!» В выходные она приехала нас навестить и из аэропорта вышла в лыжном комбинезоне, куртке и красном берете. – Господи… – охнула я. – Круто выглядит, – согласился Лего-Мен. Я с укоризной посмотрела на мужа: – Это ты посоветовал? – Ну, я упоминал о прогнозе погоды, – признался он, – и пересказал твоей маме то, что ты сама говорила мне: «Не бывает плохой погоды, но есть неправильно выбранная одежда!» Ведь она впервые приезжает к нам зимой. Впору было только глаза закатить. – Дорогая! – Мама явно сварилась в своем костюме, но отступать не собиралась. – Во всем самолете только я была одета правильно! Я объяснила маме, что хотя здесь и холодно, но мы все же не кутаемся, потому что большую часть времени проводим дома. – Ну не знаю… с твоим кровообращением… Посмотри, у тебя уже пальцы посинели! – Мама была права, и, признаюсь, мне ее замечание не понравилось. – В конце концов, мы же не на модном показе… (Эти слова наряду с девизом «Плечи расправь, дорогая» были ее мантрой с 1986 года.) Лего-Мен согласился с тещей, чем окончательно вывел меня из себя. Эта парочка два дня сравнивала достоинства флисовых курток и шерстяных носков. Выходные буквально пролетели. Я и опомниться не успела, как уже везла маму обратно в аэропорт Биллунда. Мне так хотелось, чтобы она осталась подольше, и я сразу же начала планировать ее следующий визит. Несмотря на то что готовилась стать Настоящей Матерью, иногда сама очень нуждалась в собственной мамочке. Странно было думать, что, когда мы увидимся снова, у нее уже появится внук. Ну а пока, чтобы утешиться, я предложила ей «улитку» из главного (то есть единственного) аттракциона Биллунда, из нашей кондитерской. Тут мама согласилась снять кое-что из своего альпийского костюма, но ей пришлось делать это, старясь не задеть красивые плетенки из подсушенного хлеба, выставленные в витрине. Пытаясь высвободить руки из комбинезона, мама задела витрину, и хрупкий хлеб мгновенно взорвался, усеивая крошками всю кондитерскую. Мы начали судорожно извиняться, предлагать свою помощь в уборке и, чтобы хоть как-то компенсировать ущерб, купили несколько булочек. Потом я в течение пятнадцати минут помогала маме одеться, прежде чем мы смогли выйти на улицу. Одеваться зимой в Дании довольно утомительно. После эмоционального прощания в аэропорту я включила в своем помидорчике на колесах печку на полную мощность, врубила первую передачу и покатила домой. Вести машину в перчатках было трудно, но я справилась. Мысль о том, что мне предстоит еще четыре зимних месяца провести одетой, словно йети, подпитывала мою клаустрофобию. Мне ужасно захотелось превратиться в роскошную Джоан Коллинз[76] и, укатив отсюда в Сен-Тропе, развлекаться там, попивая коктейли на яхте. Я подумала: «А чем бы Джоан занималась здесь? Как бы она справилась с этой замороженной пустотой?» Поскольку меня не привлекали такие ее забавы, как пластические операции, странные диеты и брак с мужчиной намного моложе меня (по крайней мере, сейчас), то, пошарив в бардачке в поисках припасенной на экстренный случай помады, я просто подкрасила губы. И решила, когда вернусь домой, почитать глянцевый журнал на iPad и немного подушиться, полагая, что таким образом мне удастся восстановить космополитичное душевное равновесие. Когда я подъезжала к дому, солнце уже садилось (а как же иначе – ведь половина четвертого!). Небо окрасилось в оранжево-пурпурные тона, и, поднявшись на вершину холма возле поворота на Стиксвилль, я увидела, как солнце скрывается в холодном темно-синем море. Закат был настолько красивый, что даже дух захватило. На мгновение я забыла о том, как все вокруг было серо и мрачно и каким серым и мрачным станет мир совсем скоро. Мне кажется, это можно сравнить с рождением ребенка: сам процесс, конечно, не слишком радостен, но потом на свет появляется нечто замечательное, и боль забывается. Всегда есть надежда. Что я узнала в этом месяце: 1. Датчане стараются во всем видеть хорошее, даже в тоскливой зиме. 2. Всегда можно взбодриться с помощью друзей, родных, свечей и кексов.