Целует еще раз. И еще. И еще. И я хочу утонуть в нем, в тех чувствах, которые он во мне пробуждает. Раствориться в ощущении, что в мире есть только мы. Но я вырываюсь. К горлу подступает гнев, в глазах появляются слезы. Я никогда не плачу. И не заплачу сейчас. – А я по тебе – нет, – выплевываю и протискиваюсь сквозь толпу к двери. Джейхи идет за мной наружу. Я спотыкаюсь и почти падаю. Он меня ловит. – Подожди, Джун. – Он держит меня за руку так, что мне не вырваться – не потому, что не могу, а потому, что не хочу. – Подожди, я пришел сюда за тобой. – Да, как же! – кричу я, но никто даже не оглядывается. – Ты пришел с ней. В ней все дело. Джейхи трясет головой. У него печальные глаза, а в них – осуждение. Это неправда. На самом деле он здесь ради меня. Даже если мне кажется иначе. – Давай уйдем? – просит он, но уже тянет за собой. Минуту спустя мы сидим на заднем сиденье его машины в одном из гаражей. Это старая тачка, его отец отвозил нас на ней в церковь, когда мы были детьми. Серебряная краска растеряла блеск, стала почти серой. Здесь тихо, словно мы в самом деле остались одни в целом мире, хотя клуб шумит всего в квартале отсюда. Джейхи смотрит на свои руки, грубые, все в порезах от работы с ножами. Выглядит ужасно усталым. Ищет слова, которые смогли бы все исправить, беспокоится, что уже поздно. И я вдруг начинаю рыдать. А он гладит меня по волосам, по лицу, шепчет, что все будет в порядке. Но ничего не будет в порядке. Потому что теперь я знаю. – Я нашла своего отца, – выдавливаю сквозь слезы, мне нужно кому-нибудь все рассказать. – Но я ему не нужна. Я никому не нужна. Я не даю ему произнести банальное «ты нужна мне». И когда он наконец-то поворачивается ко мне и открывает рот, чтобы заполнить тишину необходимыми словами, я целую его. Просто чтобы вернуться в тихое, безопасное место. Но на этот раз оно не так уж и безопасно. Пришло время окончательных решений. Сейчас или никогда. И каждая частичка меня твердит, что пора сдаться, сказать уже «да», оставить прошлое в прошлом и создать новое, яркое будущее. Бетт сказала правду: пора сделать Джейхи моим. Чтобы и в моей жизни наконец появилось что-то реальное. 43. Джиджи Диджей крутит хип-хоп, и я не могу перестать двигаться. Никакого балета. Только дикие, незапланированные движения. Позиции, которые Морки бы возненавидела. Движения, от которых мистер К. бы хмурился. Мы танцуем группой, смеемся в унисон. Бетт улыбается. И даже Джун, которая вроде бы сначала ушла, вернулась и расслабилась. Ее лицо светится от счастья. И я действительно чувствую себя лучше. Как и обещал Алек. Он отошел к бару за напитками. Жду его возвращения, и пол дрожит подо мной, перекатывается, как волны. Свет разливается по нему, и кажется – там, внизу, кто-то запер радугу. Тянусь руками и ногами изо всех сил. Комната кружится. Мой браслет переливается всеми цветами, и я не могу понять, это и вправду так или дело в освещении. Наконец-то я надела что-то кроме монитора. Я выпила слишком много шампанского и бог еще знает чего – больше алкоголя, чем пила за всю свою жизнь. Больше алкоголя, чем мы выпили с Эллой там, дома, на пляже, на ее шестнадцатилетие. Я парю и чувствую себя замечательно. Вот бы у меня было собственное облако. Смеюсь, пока комната кружится, словно в урагане. Чувствую, как вращается под ногами земля и как я вращаюсь вместе с ней. Я снова превратилась в обычного подростка. Или мне все это только кажется? – Мир?! – слышу я сквозь музыку. Бетт протягивает мне бокал, на ободке кусочек ананаса. – Что это? – Специальная доставка. – Бетт тоже уже пьяна. Смеюсь. – Нет, правда, что? – Серьезно. Это название напитка. – Она вкладывает бокал мне в руку. – Прости за то, что я творила в этом году. Я была не права. Не знаю, что и ответить. Что она задумала? – Это не я подложила осколки зеркала тебе в туфлю. Не я. – Бетт поднимает руки, как преступники в фильмах. Спотыкается, и я ловлю ее за запястье. – И я не убивала твоих бабочек. – Хорошо… – протягиваю, все еще теряясь. – Начнем все заново? – Она поднимает свой стакан. Я замираю, а потом чокаюсь, и мы пьем. Возвращается Алек. Мы танцуем и кружимся до тех пор, пока я не перестаю чувствовать своих ног. Он притягивает меня к себе, прижимается лицом к моей шее. На мгновение замирает, а потом начинает меня целовать. Я задыхаюсь от его близости и выпитого алкоголя. Оттого, что язык Алека ласкает мне ухо. И от жара наших тел. – Я слышу, как бьется твое сердце. Ты в порядке? – Мне хорошо, – отвечаю, едва узнавая собственный голос. Он страстно целует меня в губы. Крепко его обнимаю. Алек шумно вдыхает, когда притягивает меня ближе. Мы оказываемся в темном углу, его руки шарят под моим платьем. Я смотрю только на него, но чувствую, что за мной наблюдает кто-то еще. Наверное, Бетт. Пусть говорит что хочет, но она вряд ли готова так просто зарыть топор войны. Но, когда я поднимаю взгляд, то понимаю, что за нами наблюдает Уилл. И Анри. Мне все равно. Пусть смотрят. Пусть завидуют. Мы прерываемся, чтобы перевести дыхание, и не можем перестать улыбаться. Алек снова целует меня, и я раскрываюсь перед ним. Он раздвигает мне ноги рукой и губы – языком. Мне нравится чувствовать на себе его вес. Я снова в безопасности. Теряю счет времени, а потом нас прерывает Уилл: – Пора уходить, неразлучники. Коменданты нас замели. Рвут и мечут. Мне уже десять раз звонили. И сюда едет мистер К. Мы выбегаем на улицу. Алек впереди, я – следом. Кто-то кладет руку мне на плечо, и я поднимаю взгляд. В глазах двоится, но это точно Уилл. – Приве-е-ет. – Я хочу поблагодарить его за то, что он нас предупредил. Но меня зовет Алек, и я стараюсь его догнать. Поскальзываюсь на тротуаре, хотя должна бы уметь ходить по улицам, раз научилась стоять на цыпочках. Не могу перестать смеяться. Мы все натыкаемся друг на друга, представляем сердитое лицо мистера К. От чувства опасности (или алкоголя) у меня кружится голова. Джун, снова вытянутая как струна, но все же более мягкая, чем всегда, улыбается мне. Она идет рядом с Джейхи. Сей Джин провожает их злым взглядом. Интересно, что там у них произошло. Мы с Бетт смеемся над глупой шуткой Уилла, которую он только что нам рассказал. Готовлюсь перейти дорогу. Каблук подламывается на брусчатке. Чувствую ладони на своей спине и падаю вперед. Зрение пропадает. Неровный стук сердца в груди стихает. Улица выключается. 44. Бетт Кажется, что мы за сценой перед репетицией в костюмах – улица полнится криками, собирается толпа. Глаза колют слезы. Мир кажется нечетким. Я замерла на месте: двигаться трудно, словно я под водой. Я что, тону? Где же Алек, когда он так нужен? Джиджи лежит на земле перед желтым такси. Одна нога странно подвернута, вторая вся в крови. Она не шевелится. Водитель нервничает, плачет, где-то неподалеку воют сирены – все ближе и ближе. Пячусь назад и чуть не падаю на тротуар рядом с Уиллом, который в ужасе прижал ладонь ко рту. – Где носит Алека? – выговариваю я с нажимом. – Что… случилось? – Уилл дрожит. Сирены совсем близко, в каком-то квартале от нас. – Где Алек? – повторяю я. Уилл смотрит на меня – очень долго, – и на его лице сменяют друг друга куча эмоций. Он молчит, не отводит взгляд, ищет свой внезапно пропавший голос. Он словно примерз к месту. – Я не могу найти Алека. – Прошла минута, и я надеюсь, что на этот раз Уилл меня услышал. – Алек! – кричит Уилл, вернувшись наконец к жизни. Он знает, что делать. Мы бежим сквозь толпу мимо зевак. Все сплетается в единую картину, мозаику рук и ног. – Уилл! Поворачиваю голову в ту сторону, откуда доносится крик Алека. – Джиджи шла сразу за мной, – говорит он. По его лицу все понятно: голубые глаза подернуты дымкой. Он опускается прямо на тротуар. – Где ты был? – повышаю голос. – Бетт, оставь его, – подает голос Уилл.